Летучий самозванец
Шрифт:
Я готова договориться с любым человеком, но откровенное хамство меня взбесило. Я моментально вспомнила о торшерах и сообразила, что нахожусь около одного из них. Рука нащупала выключатель. Вспыхнул свет. Яркость была невелика, но после темноты мои глаза на секунду ослепли, а потом я увидела официанта, одетого в спортивный костюм темносинего цвета, отодвинутую в сторону часть стены и помещение, заполненное самыми обычными стеклянными банками, прикрытыми железными крышками. Несколько из них лакей успел вынуть
— Немедленно погаси свет, — зашипел он.
— Как бы не так! — возразила я. — Предлагала тебе компромиссное решение, ты не согласился. Чем занимаешься?
Официант потряс головой, навесил на лицо вежливую улыбку и стал общаться со мной как с пассажиркой.
— Доброе утро! Раненько вы встали!
— Вы тоже, похоже, бессонницей мучаетесь, — не осталась я в долгу и быстро подползла к банкам. — Это что там такое?
— Я готовлю завтрак, — прокурлыкал нахал. — Уважаемая Виола, давайте я проведу вас в каюту, принесу воду, не стоит вам мерзнуть в столовой.
— Спасибо за любезное предложение, — протянула я, изучая сквозь стекло содержимое тары. — Как вас зовут?
— Антон, — представился официант.
— Икра! — ахнула я. — Черная! Сколько ее тут! Целый склад! Ты браконьер!
— Тише, тише, — залепетал Антон, — зачем шуметь? Я помогаю людям. Икорка — целебная вещь, ее больным прописывают, детям ослабленным, тем, кто облучился, операцию перенес. Не для обжор стараюсь.
— Черной икрой торговать запрещено, — заявила я.
— Депутаты сволочи, — жарко зашептал Антон. — Сами жрут, а у простого народа деликатес отняли, да и заработка людей лишили.
Я молча его слушала. То, что в России развито браконьерство, — не секрет, сама иногда покупаю баночку лакомства у Валечки, которая привозит икру из Астрахани.
— Безработица кругом, — гнул свою линию Антон. — Люди в деревнях на подножный корм перешли. Но ботинки и одежду на грядке не вырастишь, на них деньги нужны. Беда разве, если человек рыбу поймает? Она ничья! С какой стати осетр государственный? Его правительство растило? Норовят у простого народа все поотнимать! Скоро реку себе заграбастают! Нам даже купаться запретят!
Издалека послышался тихий короткий свист, Антон занервничал еще больше:
— Виола, вы же хороший человек. Никто не предполагал, что теплоход в Козловск загонят. Меня ждали в Карякине. Поймите: икра чужая, я всегото курьер. Пропадет партия — как расплатиться? Поставят на счетчик, отнимут избу, а у меня дети! Не верите? После завтрака могу фотки показать: Леночка и Танечка, им по пять лет, близнецы. Жена не работает, на огороде возится, цветы выращивает на продажу. Хотите банку икры? Выбирайте любую, только не губите!
Вид у Антона был самый разнесчастный, а я внезапно сообразила, что за сверток упал с палубы в воду. Официант избавлялся
Антон стал совать мне в руки банку:
— Вот эта суперская! Икринки одна к одной!
Я пошла к двери.
— Вы куда? — почти с ужасом спросил официант.
— Спать, — ответила я, хватая на ходу бутылку с минералкой. — Я никого не видела, ничего не слышала, сюда не заходила. Икру не ем, она мне не нравится.
Наверное, вы осуждаете меня, оставившую преступника заниматься противозаконной деятельностью. Но мне предстояло найти убийцу Лизы и Ирины, поимка торговца икрой не была задачей первостепенной важности. И потом, я сама пользуюсь услугами Валечки из Астрахани, а значит, не имею права упрекать Антона. Это так же глупо, как, объявив себя борцом за права животных, не есть мяса, не надевать шуб, но носить кожаные ботинки и пить молоко. Молочко — оно для теленка, а не для радетеля за права коровы.
К завтраку я вышла невыспавшейся, села за стол, поздоровалась с присутствующими и моментально стала объектом заботы Антона.
Официант налил мне кофе из отдельного маленького кофейничка и положил на тарелку горячую булочку.
— Омлет не берите, — шепнул он. — Сосиски пятой свежести, творожок на столе дрянь, сейчас другой приволоку.
Я кивнула, Антон умчался и принес пиалу свежайшего домашнего сыра.
Юра подергал носом и сказал:
— Слушай, а он в тебя влюбился: угостил натуральной арабикой, а не растворимой бурдой.
— Чушь, — отмахнулась я. — Антон просто услужливый.
Шумаков сдвинул брови в одну линию:
— Откуда ты его имя знаешь?
Я растерялась, но тут мне на помощь пришел Василий Олегович, громогласно возвестивший:
— У нас экскурсия!
— Куда? — поинтересовался Никита Редька.
— В Козловск! — потер руки Самойлов.
— Никогда не понимала любви к развалинам, — презрительно наморщила нос Алина. — Какой смысл любоваться на то, что рассыпалось за тысячу лет до твоего рождения?
— Козловск опустел в девяностых, — напомнил Юра, на мое счастье забывший об Антоне.
— Тем более, — фыркнула Алина.
Василий Олегович постучал по чашке ножом.
— Слушайте сюда. Я всегда повторяю: любая неприятность случается нам во благо. Приведу пример. Катюша в последнем классе школы сломала ногу, попала в больницу, лежала в коридоре. Правда, плохо? Но в один день туда пришел я навещать приятеля, которому тоже не хватило койки в палате, увидел Катю, влюбился в нее, в итоге мы сыграли свадьбу. А не получи она тогда травму? Неприятность подарила ей мужа.