Летучий самозванец

Донцова Дарья

— Куда ж он подевался? — поспешил с вопросом Андрей.

— Лежит в каюте.

— Ваще ничего не понял, — заныл паренек. — То тела нет, то оно в спальне.

— Перевозка здесь? — спросил Юра.

— На причале, как велено, — отрапортовал Невзоров.

— Молодец, возьми с полки пирожок, — буркнул Шумаков, вынул мобильный и вышел в коридор.

Мы остались вдвоем.

— Здрасте, — прервал тишину Андрюша. — Вы стихи пишете?

— Нет, детективы, — уточнила я.

Невзоров чихнул.

— Извините. Романы в стихах?

— В

прозе, — пытаясь сохранить невозмутимый вид, ответила я.

— Типа «Евгений Онегин»?

Я сделала глубокий вдох.

— Типа «Три мушкетера».

— Прикольно, — оживился Андрюша. — Я люблю про животных, у нас дома у мамки кролики есть, куры и корова.

Я решила, что симпатичный, но не разбирающийся в литературе милиционер перепутал мушкетера с мустангом, и решила просветить собеседника:

— Три мушкетера — это люди, мужчины.

— Я знаю, — сказал Андрей. — Но у них была собака!

— Чтото не помню, — вырвалось у меня.

— Ну как же! — оживился начальник из Панова. — Она у них продукты тырила, в лодке безобразничала!

Я растерялась еще больше:

— В лодке? Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян не путешествовали по воде.

— Они кто? — простодушно спросил Андрюша.

— Мушкетеры. Неужели ты кино с Боярским не видел?

— Ааа! — протянул Невзоров. — Там еще песня про седло. Ничего киношка, но сериал про ментов лучше. Я его посмотрел и профессию выбрал, пошел учиться, чтобы с преступниками бороться. Так это вы написали про Боярского?

— Роман вышел изпод пера Александра Дюма, и в тексте нет упоминаний о псах, — терпеливо разъяснила я.

— Я про другую книгу говорю, смешную, там мужчины и фокстерьер! — улыбнулся Невзоров.

— «Трое в лодке, не считая собаки»? — осенило меня.

— Почему же псину считать не надо? — с укоризной спросил Андрейка. — Он там за главного. Значит, вы написали эти книжки?

Я сделала вид, что не слышу вопроса. Боже, помоги Шумакову! С таким помощником он точно горы свернет. От злости.

— Первый раз живого писателя вижу, — разоткровенничался Невзоров. — В Вакулове дядя Игорь Гаврилов живет, но он вроде как ненастоящий, работает в парикмахерской, а в свободное время шансы сочиняет! Их в газете печатают, про любовь.

Паренек явно перепутал слова. Наверное, Пушкин местного розлива вдохновенно строчит стансы. Поправлять Андрюшу мне не хотелось.

— А где пирожок? — неожиданно спросил новоиспеченный милицейский начальник.

Вопрос был странный, и я опешила.

— Вы хотите есть? Думаю, на кухне найдется чтонибудь перекусить.

— Так мне на камбуз надо переть? — закручинился Невзоров. — Где он тут?

— Наверное, в подвале, — предположила я. — Или как там называется помещение на корабле, расположенное ниже ватерлинии.

Андрей озабоченно спросил:

— А какую полку он имел в виду? Я толькотолько на службу пришел, не хочется опростоволоситься. Надо было спросить у Шумакова, да я сконфузился. Еще посчитает

меня у.о.

Я окончательно потеряла нить беседы.

— Кем? У.о.?

Невзоров с превосходством посмотрел на меня:

— Неужто не знаете? «Умственно отсталый», так в документах пишут, чтобы человека вежливо идиотом назвать. Ну лады, я почапал к коку, авось он про полку с пирогами в курсе.

— О какой полке ты говоришь? — не удержалась я от вопроса.

Андрей моргнул.

— У нас в милиции — как в армии, коли приказано, надо выполнять и не рассуждать. Старший по званию всегда прав. Юрий майор, мне до таких погон еще служить и служить, а еще он из Москвы, с самим Виталием Матвеевичем корешится. Охохо! Вы разве не слышали, как Шумаков мне сказал: «Молодец. Возьми с полки пирожок». Вот только где, не уточнил. Наверное, хочет проверить мою сообразительность.

На секунду мне показалось, что он потешается, потом я посмотрела на простодушное лицо и поняла: Андрей на самом деле собрался идти на поиски выпечки. Нужно тактично объяснить балбесу: Юра пошутил. Я опустила глаза и сказала:

— Не ходи на кухню. Не надо.

— Почему? Пирожки не там?

— Их нет, — промямлила я. — Юра вел речь о шаурме, которую Лиза съела вчера на речном вокзале.

— Аха! — заулыбался Невзоров. — Типа, надо туда съездить, найти ларек и жрачку у них на анализ взять? Вдруг кура с гриппом была? Я вот никогда ничего готового не беру. У меня сестра Ленка в столовке работает, так я понаслушался от нее, чего они там в фарш пихают, чтобы из кило мяса тонну котлет сделать. А кто мне командировку оплатит? В столицу дорого ехать, за один день мне не управиться, ночевать придется. У нас в Панове бюджет маленький, даже на электричество не хватает, и машины нет, а велосипед у меня сломался, я пока пешком хожу.

Я попыталась подавить рвущийся наружу смех и весьма успешно изобразила кашель. Не знаю, сколь долго мне удалось бы маскироваться, но тут дверь приоткрылась, и в каюту заглянул Юра.

— Эй, пошли, только не орать!

Невзоров нахлобучил на макушку фуражку, и мы сплоченной группой выбрались на палубу. Два парня осторожно спускали по трапу носилки, на которых лежало тело, прикрытое до шеи застиранным темносиним одеялом. Рядом шла женщина, которая держала в высоко поднятой руке капельницу. Длинная прозрачная трубочка, тянувшаяся от пластикового мешка, уходила под покрывало.

— Это кто? — ткнул пальцем в процессию Невзоров.

— Елизавета Суханова, — ответил Юра. — Ты сядешь в машину «Скорой помощи» и отвезешь девушку в морг, в Вакулово.

— Не понял! — нахохлился Андрюша. — Живых в морозильник не отправляют.

— На носилках труп, — тихо объяснил Шумаков. — Но мне надо, чтобы все на борту считали Елизавету живой, поэтому я и устроил спектакль с врачами. О’кей?

— Я ваще прибалдел, — затряс головой Андрюша. — Если она жмурик, то за фигом капельница? А если живая, то нельзя в морг!