Лев Незнанский. Жизнь и думы. Книга 1
Шрифт:
Аршах
... Все больше погружаюсь в свои камни, основная работа в мошаве идет механически. Я пунктуально исполняю ее, в то же время камни требуют все большей глубины и сосредоточенности. Теперь мне дарит радость и страдания "Иуда-Богоматерь". Мой Иуда не столько предающий, сколько назначенный судьбой, и потому страдающий, доведенный до самоубийства. Кажется, таким и получился. Но вот Богоматерь, в которой я захотел сказать то, что более всего ценю в матери-женщине: ответственность и жертвенность, не столь женственная, сколь сурово-измученная и твердая. Может быть, так надо. Не все видит глаз, много руки сами постигают с большей
11 октября 1978
ссудный день
Галилея
Дорогие наши Ревичи! Спасибо за письмо! Ваши первые слова о том, что "покой сошел на наши души" сегодня звучат невольной издевкой, в которой, разумеется, вы виноваты менее всего. Просто с трудом можно вспомнить то малое время, когда было так, как я вам писал: царил мир в нашем Аршахе. Я рубил один за другим камни, но и тогда в глубине таилась опасность. Я загнал ее туда намеренно, требовали камни. Уже четыре месяца идет одна из многих здесь "еврейских войн". Мы должны оставить наше последнее "убежище" - Аршах. Собственно, это уже следовало сделать, но держали: камни, надежда получить заработанные в мошаве деньги, прекрасная частная школа для детей, природа, и т.д. Но вот всему конец. Даже в этот день нет здесь покоя. Сейчас мы с двумя ленинградскими семьями кандидатов готовимся одновременно выйти из мошава, оказавшимся на самом деле фирмой двух братьев, которые и останутся наедине со своей фирмой. В этой стране трудно надеяться, что это получит общественный резонанс и будет торжествовать истина. Все закрывают глаза на частное предприятие, скрывающееся под поселенческим флагом от налогов и эксплуатирующее эмигрантов, попавших в тяжкие обстоятельства. Впрочем, это скучная, отвратительная история, надеемся, последняя в цепи еврейского разбоя, с коим я здесь сталкивался лицом к лицу более трех лет.
Трудно сказать, какой будет наша очередная страна. Мне трудно надеяться на материальный успех камней, хотя ими заитересовался один человек из израильской элиты и богатый бизнесмен, занимающийся искусством. Камни ведь менее всего еврейские, они - русские, точнее, христианские. Они точно отвечают моему состоянию, ощущению жизни, людей. Я и сам на пути формального ухода из еврейства, уйду и навсегда с собой увезу детей из "народа жестоковыйного".
Сейчас надо делать выставку в Иерусалиме, это хлопотно и накладно. Каталог взялся писать Анри Волохонский, он увлекся моими камнями, приезжает, и мы вместе тонируем.
Важно то, что есть у меня критик с абсолютным зрением - Волохонский. Есть еще друг, Евгений Цветков, он - доктор-геофизик, но в действительности настоящий большой писатель и своеобразный живописец. У него уже удачно прошла выставка в Париже. Он хочет присоединиться к нам для совместного отъезда, возможно, совместных выставок. Главное для меня, - у него отличные английский и французский языки. Короче, забота есть только единственная - деньги.
Поздно поздравлять тебя, Алик, с книжкой, но я рад обнять тебя: пусть будет и третья, и т.д., - в этом все дело. Я закажу твою книгу в русской лавке.
Вот я отчитался. Одно слава Богу: последнее полугодие было самым плодотворным в моей жизни. Готова выставка, - сформулирован язык, свой стиль; лежит рукопись книги об Израиле.
Сейчас судьбе угодно снова нас потрясти, но пока и здесь есть милейший приятельский круг, друзья, музыка. Наслаждаемся в основном русскими записями, есть и стереоприемник. Никогда прежде музыка не занимала столько места в моей жизни. А когда рублю камни, во мне звучит своя музыка, жаль, что не могу записывать.
11 октября 1978
Галилея
Мишенька, мой самый дорогой!
... Я сейчас в стадии внутреннего расставания с Галилеей, самым дорогим мне здесь. Предстоит возвращение в Иерусалим, но только временное. Придется все загонять и выбираться в заморские царства-государства, вероятнее всего, поначалу в Грецию. Я бы хотел пожить, порубить мрамор там, да пошататься по Европе, хочу видеть мраморы Микеланджело и Готику. Но поддался на уговоры: первую выставку делать в Иерусалиме. Это хлопотно, но, вероятно, надо делать. С этим в Европе будет лучше, хотя как это знать заранее? Камни мои менее всего домашне-интерьерные, выглядят они примерно так, как голый человек в прилично одетом обществе; во всяком случае, я так воспринимаю их после того, что вижу в здешних музеях и на выставках. Извини, что меня сразу занесло на камни.
Я страшно виноват перед Валентиной. Я не смог практически быть полезным: тут и расстояние, и то, что мы оказались не столько в мошаве, сколько в крепостной зависимости без возможности выезда, и мои камни, нищета и т.д. Нищета в том смысле, что у нас полный достаток прожиточный, но ни на йоту больше. Бензин уже не по зубам. Но скоро эта дурацкая кабала кончается.
12 ноября 1978
Люся - в Россию
Дорогие, мы покидаем мошав и возвращаемся в Иерусалим. Работы пока никакой, но в течение пяти месяцев мы должны получать какое-то пособие по безработице.
Лёва возлагает большие надежды на свои камни, но я как-то не слишком уверена, что это сразу же обернется к нам денежной стороной. Пока что предполагается выставка, для которой понадобятся большие деньги с нашей стороны, и которая может принести разве что известность в Израиле и за его пределами. Но Лёва никогда не был человеком честолюбивым, и к славе не стремился. Он и без выставки уже широко известен в узком израильском кругу в качестве автора скульптуры, построенной на принципе отрицательной поверхности. У нас перебывало множество народу и порядком знатоков, очень высоко отозвавшихся о лёвиных работах, не говоря уже о нем самом, искренне убежденном в гениальности своего метода, вернее, в гениальности своих работ.
17 ноября 1978
Галилея
... Первая экспозиция, узкая, домашняя, прошла в Тель-Авиве, смотрели специалисты и владельцы галерей. Мнение благожелательное, утверждается, что успех будет и у публики, и у критики, что бывает редко. Предлагаются выставки, но коммерческих предложений не было. Богач Соколовский торгует живописью, здесь он мямлит и все объясняется мне в симпатиях. Сейчас экспозиция в другом доме в Тель-Авиве, там должны смотреть бизнесмены и специалисты другого круга, возможно, более высокого.
... Завтра возвращаемся домой. Много хлопот с детьми, домом, устройством для жизни, заработка, мастерской и т.д. Я бы сразу отправился в Грецию, да только еще сыры мои скульптурные дела, да надо еще поработать в мраморе, в натуральном камне, иметь выставки, каталог, да и монет нет, а продавать все -трудно, даже за бесценок, да и зима впереди, а мы здесь стали тепличными.
В Иерусалиме будем интересоваться всеми существующими вариантами выезда, хотелось бы задержаться в Европе, поработать, но это маловероятно.