Лев Петров
Шрифт:
— Нет, это не так! Надеюсь, он убьет тебя, — причитаю я. — Ты насильник, и надеюсь, что будешь умолять до тех пор, пока последний вздох не покинет твое ГНИЛОЕ ТЕЛО! — кричу я, слезы стекают по лицу. Если бы я не была так слаба, то сама бы взяла этот нож и вонзила его в сердце Сола.
Руки Льва опускаются, грудь беспорядочно вздымается, и нож со звоном падает на пол.
— Он, блядь, прикасался к тебе?
Я отворачиваюсь, мне слишком стыдно смотреть в их полные жалости лица.
Когда игнорирую Льва во второй
— Айви! Он причинил тебе боль, дотронулся до тебя? Соломон — твоя семья или нет?
— Да! — заявляет Сол, болезненно хрипя.
Замешательство в моей голове, которое было всего мгновение назад, постепенно начинает проясняться. Соломон — это Сол.
Я качаю головой, тихо плача.
— Его зовут Сол, а не Соломон. У нас была одна приемная семья. Вот и все. Мы не родственники, — я свирепо смотрю на мужчину, висящего напротив меня. — Ты причинил мне боль! Прикасался ко мне. Я была ребенком! Ты сделал мне больно! — с хрипом говорю я, тяжело дыша. Вся в слезах, отворачиваюсь от них и шепчу: — Убей его.
Лев пытается наклонить мое лицо, но я крепко закрываю глаза, отказываясь смотреть на него. Рука опускается, и я наблюдаю, как его фигура отступает туда, где висит Сол.
— Всегда знал, что ты попадешь в мою клетку, — холодно произносит он, обрушивая свои кулаки на тело Сола, пока тот не обмякает. — Где этот ублюдок Коскович? — рычит Лев и медленно вонзает нож в живот.
— Я не знаю! Пожалуйста! — кричит он.
— Скажи мне, и возможно, я буду с тобой помягче!
— Я не знаю. Несколько месяцев виделся только с Антоном. Сам Юрий Коскович звонит. Я не знаю, где он.
Еще один удар.
— Что ж, будем надеяться, что, повесив твой труп на мосту, ты отправишь ему сообщение!
— Я не знаю, где он, — задыхается Сол, кровь стекает на пол.
— Ты прикасался к моей женщине, причинил ей боль? — шипит Лев, держа нож на уровне глаз.
Сол закрывает глаза, всхлипывая и качает головой.
— Ты, блядь, прикасался к ней? — кричит Лев, и Сол поворачивается ко мне с мольбой в глазах.
Я вздрагиваю от отвратительных воспоминаний, и этого достаточно, чтобы Лев потерял остатки самообладания.
— ОНА МОЯ! — рычит он, вонзая нож в глаз Сола. — Моя, на которую можно смотреть, моя, к которой можно прикоснуться. ОНА, БЛЯДЬ, МОЯ!
Сол кричит, его глазница превратилась в кровавое месиво. Лев начинает наносить удары ножом по шеи и грудт, а затем по лицу. Он снимает Сола с того самого крюка, на котором висит, и я плачу, наблюдая, как мой сводный брат бьется в судорогах. Он задыхается с моим именем на губах, захлебываясь кровью.
Мне не жаль. Я испытываю облегчение.
Лев крадется ко мне, его руки и подбородок в крови. Он поднимает меня на ноги и тащит через окровавленную клетку, пока я не смотрю на своего замученного приемного брата. Лев вытаскивает
Достойное прощание.
— Попрощайся со своим прошлым, Айви. — Лев протягивает мне оружие, я беру его дрожащими руками. Оно тяжелое, и он помогает мне прицелиться. Обе мои маленькие ручки крепко сжимают металл, палец лежит на спусковом крючке.
— Ангел, — хрипит Сол, и нажимая на спусковой крючок, отдача толкает меня к телу Льва, я испускаю долгий, эмоциональный вздох.
В голове Сола зияет рана.
Ноги слабеют, и я изо всех сил пытаюсь удержаться. Лев опускает меня на колени, присаживаясь рядом.
— Какого хрена ты ушла с ним, и поцеловала его? — шипит он. Обида пронизывает его глубокий, но тихий тон, и я хмуро смотрю в пол, раздраженная тем, что он вообще задает мне вопросы.
Напоминание о губах Сола заставляет меня снова вздрогнуть.
— Я видел, как ты поцеловалась с ним и ушла. Ты бросила меня, — шепчет Лев.
— У него из-под куртки на меня был направлен пистолет! — огрызаюсь я. — Он причинил мне боль, Лев, — хнычу я.
Эти воспоминания, те, которые старалась забыть, те, которые Лев сумел заменить, внезапно вернулись.
Запах своей старой комнаты чувствую так ясно, как будто это было вчера, и вот Сол уже пробирается внутрь. Скрип стула, который он подставляет под дверную ручку. Его голос, полный злобы, даже когда он тихо произносил слова, откидывая одеяло: — Ангел.
— Я думал…
Это не руки Льва снова прикасаются ко мне. Это руки Сола.
— Отпусти! — кричу я. Большие руки поднимают меня, но я отталкиваю его, а когда он приближается, отвешиваю ему сильную пощечину. — Нет.
— Айви, — тихо выдыхает Лев, поднимая руки в знак капитуляции.
Плача, я бью его снова и снова. Он прижимает меня к себе и требует, чтобы нас оставили в покое.
— Принцесса, мне очень жаль. Я думал… Черт, судя по тому, как он говорил о тебе, я думал, вы были вместе, — торопливо говорит он, пока я толкаюсь, чтобы освободиться. — Айви, пожалуйста? — выдыхает он, когда я неудержимо дрожу. — Айви, успокойся.
— Молочный коктейль! — отчаянно кричу, используя стоп-слово, которое он мне дал.
Я не выношу, когда ко мне прикасаются; все снова становится слишком грубым, слишком реальным.
Лев мягко выпускает меня из своих объятий и отступает назад. Я падаю на колени и плачу. Чувствую страх от того, что Сол вернется, наставит на меня пистолет, что он может снова причинить мне боль. Манипулировать и контролировать меня.
Мой разум прокручивает каждое отвратительное воспоминание. Я ненавижу это. Ненавижу ощущение своего тела в собственной коже. Боль теперь сотрясает мою грудь. Я хочу, чтобы это ушло. Чтобы все прекратилось.