Лев Равнины
Шрифт:
– Подарок? – Элеонор выгнула темные брови и тут же посмотрела на мужчину за ее спиной. Дочь увидела, как напряглось ее красивое лицо, и она медленно поднялась. – Значит, мой муж полагает, что дикий варвар, умеющий лишь убивать и по воле Императора потерявший свое племя и свою гордость… – ее голос дрожал от напряжения, но лицо оставалось спокойно, -…полагает, что он станет добровольно защищать его дочь, хотя нет способа отомстить лучше, чем убить его чадо?!
Кир посмотрел на женщину внимательно, впервые видя ее так близко, и неожиданно в его взгляде появилось что-то похожее на сочувствие.
– Матушка,
– Майяс? Это ведь прозвище, которое ему дали на арене? – тонкие губы женщины скривились. Она сама потеряла свое имя и понимала, что настоящего имени гладиатор тоже никогда не вернет. Перед ней стоял опасный дикарь, но он был ей ближе всех в этом дворце.
– Что ж… – она взяла себя в руки и вновь села. – Тебе стоит быть с ним внимательной. Он не Мерида и не станет прислуживать тебе так же, как она!
– Я буду, матушка… – момент напряжения миновал, и Регина выдохнула, чуть поводя плечами. – Матушка. Возможно, вы знаете, как можно спросить настоящее имя этого воина? Я хочу обучить его нашему языку… – принцесса оглянулась на Кира и чуть улыбнулась, но, увидев взгляд, каким тот смотрит на ее мать, напряглась и вновь отвернулась.
– Он амарита. Это племя воинов Равнины, они живут обособленно и не пускают к себе чужаков, – женщина посмотрела на дочь, закалывая прическу гребнем. – До того, как колдун получил кольцо Огня, чтобы обрести его силу, воины твоего отца гибли целыми отрядами от их копий и мечей, – похоже, это ее радовало. – Я не уверена, что в Империи есть те, кто владеет его диалектом.
– Жаль, – принцесса произнесла это тихо, но искренне, а затем задала вопрос, который задавала матери уже много лет, и всегда получала отказ:
– Когда ты научишь меня языку джнана? – Регине было не понять, что мать никогда не сделает этого, потому что отреклась от своего погибшего племени, а напоминание о нем до сих пор было болезненно. Элеонор была вынуждена обучать дочь владению своим даром, чтобы она подчинила его, но во всем остальном, что касалось ее племени, изо всех сил ограждала дочь от этих знаний.
– Рен… Мы с тобой уже обсуждали это… – женщина вздохнула, смотря на себя в зеркало, но на самом деле видя отражение гладиатора, который смирно стоял, так же спокойно изучая обстановку в покоях.
Тем временем по коридору шел принц, которому слуги сболтнули неслыханную новость – ненавистный ему гладиатор не только не был убит, но и был отдан его сестре в охранники. Не найдя Регину у себя, Тиррей пошел искать ее в покоях матери.
– Матушка, пожалуйста, – снова попросила принцесса, которая хотела хотя бы знать о своих предках и их язык, если уж не могла стать их частью. Мать всегда в такие моменты смотрела на нее как на чужачку, несмотря на то, что она была ее плотью и кровью. Регина знала, как горда была и остается мать, но никак не могла понять, где тот надлом в ней, который не позволяет ей допустить дочь до знаний племени сверх вынужденного и необходимого.
– Нет, – еще раз произнесла Элеонор, и тут уже пришлось отступить Регине: совладать с истинной джнани у нее не было ни сил, ни желания – за это пришлось бы дорого заплатить. На раздавшийся в дверь стук женщины оглянулись синхронно.
– Войди, – разрешила Элеонор, и служанка снаружи открыла дверь перед принцем.
Тиррей буквально ворвался в покои матери и метнул взбешенный взгляд сперва на варвара, затем на сестру, которую вообще не замечал все эти годы, не понимая, как эта девчонка набралась смелости, чтобы провернуть такое.
Принц даже не подумал преклонить колено перед матерью – Фобос привил сыну мысль о том, что женщины существа недостойные чрезмерного уважения, и их главная роль – ублажать господина и рожать детей.
– Если эта шутка, Регина, то глупая! Немедленно верни его в клетку! Хочу, чтобы в ближайшее представление его разорвали на арене дикие быки!
Регина медленно развернулась к брату всем телом, позади нее встала Элеонор.
– Тиррей, веди себя, как подобает принцу! – резко осадила его женщина, а принцесса упрямо вздернула носик:
– Этот воин не твоя собственность, чтобы выполнять твои пожелания, брат. А мне ты не имеешь права приказывать тем более. Слово повелителя было сказано, – Кир успел заметить, как Элеонор коротко и удивленно взглянула на дочь. Кажется, девочка повзрослела, а никто и не заметил.
– Что? Смеешь мне перечить?! – похоже, удивлена была не только мать. Молодой принц подошел вплотную к сестре, прожигая ее взглядом. – Похоже, ты забыла, как надо разговаривать с мужчинами… Я напомню, – он размахнулся, собираясь залепить ей пощечину, но удар так и не последовал. Элеонор едва успела заметить, как гладиатор оказался рядом, крепко перехватив руку принца, и вывернул так, что малейшее движение могло сломать принцу запястье, а тот зашипел от боли. Регина распахнула глаза и отклонилась назад, чуть отшагнув. Ее взгляд был прикован к брату, и она на миг даже забыла о присутствии рядом варвара.
– Немедленно покинь мои покои, Рей, и не смей здесь появляться без предупреждения и моего дозволения! – кажется, Элеонор первой пришла в себя, и взгляд ее темно-фиолетовых глаз был стальным. Регина же оторвала взгляд от брата и подняла его на воина, не делая ничего, чтобы остановить его, как будто забыла, что может это сделать.
Принц был бы и рад уйти, но варвар держал его стальной хваткой и как будто чего-то ждал, впервые сам подняв взгляд на Регину. Затем он слегка качнул головой, словно спрашивая, стоит ли ему продолжить или же выпустить Тиррея, который вмиг растерял весь гонор.
– Отпусти его… – тихо, но четко приказала девушка и покачала отрицательно головой, показывая, что все в порядке. Элеонор с легким, незаметным удивлением смотрела за варваром. Кир едва пожал плечом и ослабил хватку, так что Тиррей дернулся, едва не упав на спину, отшатнувшись и ошалело смотря на гиганта, который снова стал равнодушен. Регина не смогла сразу оценить, что варвар, сбив спесь с ее брата, по-своему отблагодарил ее за угощение, что вкупе с общением дало ему ощутить себя не пустым местом.