Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923
Шрифт:
Троцкий писал не без внешнего изящества: «Из всех наших поэтов, писавших о революции, для революции, по поводу революции, Безыменский наиболее органически к ней подходит, ибо он от ее плоти, сын революции, Октябревич» [105] .
В течение некоторого времени Безыменский поддерживал Троцкого, даже подписал заявление 93 комсомольских деятелей, выражавших с ним солидарность [106] , но вскоре счел благоразумным перейти на официальную точку зрения. Позже, отчаянно боясь за свою судьбу и пытаясь реабилитировать себя в глазах Сталина, поэт, подобно Д. Бедному, написал немало гнусностей о Троцком и «троцкизме».
105
Правда. 1924. 17 ноября.
106
Хрущев Н. С. Время, люди, власть. (Воспоминания). Кн. 1. М.: Московские новости, 1999. С. 57.
Троцкий приветствовал появление еще одного молодого поэта — Александра Жарова, с удовольствием цитируя его «Песню о червонце» в предисловии к сборнику «Поколение Октября», выпущенному издательством «Молодая гвардия» в 1924 г., и обращая особое внимание на то, как поэт мастерски увязывает воедино великие потрясения с вопросами мелкого быта [107] . Явное влияние Троцкого было заметно в творчестве начинавшего тогда писать И. Э. Бабеля, причем это влияние усиливалось авторитетом видного советского литературного критика, редактора, организатора художественной периодики Воронского, участвовавшего в дискуссии 1923 г. на стороне Троцкого.
107
Троцкий Л. Д. Сочинения. Т. 21. С. 345–346.
Взгляды Воронского Бабель сначала разделял только в вопросах литературы. Со временем он стал смотреть глазами Воронского и на ситуацию в стране. Как-то в 1926 г. Воронский устроил на своей квартире в гостинице «Националь» выступление поэта Эдуарда Багрицкого, который прочитал свою новую поэму «Дума про Опанаса». На выступлении был Троцкий, который расспрашивал писателей об их судьбах и творческих планах. Бабель тоже был тогда у Воронского, о чем и «показал» на допросе в 1939 г. Если очистить показания от отвратительных оценочных эпитетов вроде «контрреволюционный», «фашистский» и т. п., записанных усердными следователями, можно полагать, что рассказанные Бабелем факты соответствовали действительности: Троцкий одобрительно отозвался о поэме Багрицкого, спрашивал, знают ли присутствующие иностранные языки, следят ли за новинками западной литературы, и заявил, что без этого не мыслит себе творческого роста писателей [108] .
108
Протоколы допросов И. Э. Бабеля 29, 30, 31 мая, 3 октября 1939 г. // Архив ФСБ РФ. Без выходных данных. В протоколах дата встречи обозначена как 1924 г., хотя поэма «Дума про Опанаса» была написана в 1926 г. Либо встреча состоялась все-таки в 1926 г., либо Багрицкий в 1924 г. читал другое свое произведение.
Когда в 1924 г. вышел в свет первый альбом сатирических и юмористических рисунков карикатуриста Бориса Ефимова, по предложению Полонского автор был представлен Троцкому, который воскликнул: «О, да вы совсем молодой!» Ефимов не растерялся и ответил: «В моем возрасте, Лев Давидович, за вами было уже два побега из ссылки». Любезностью, безусловно искренней, ответил и Троцкий: «Что ж, а за вами много хороших рисунков». Просмотрев альбом, высказав одобрительные и критические замечания, Троцкий «благословил» Ефимова на дальнейшее творчество и написал предисловие к новому изданию его карикатур [109] . Предисловие Троцкого 24 июля 1924 г. было опубликовано и в газете «Известия».
109
Шуплов А. Смеясь, он дожил до 103 лет // Российская газета. 2003. 27 сентября.
Создавая карикатуры и плакаты по заказу советской власти, Ефимов после опалы Троцкого некоторое время уворачивался от заданий высмеять в рисунках бывшего наркомвоенмора. Но после ареста и расстрела родного брата журналиста Михаила Кольцова, понимая, что иначе пойдет по его стопам, Ефимов сдался; и в центральных газетах СССР появилась целая серия клеветнических по содержанию и отвратительных по форме изображений Троцкого как шпиона, агента гестапо и вдохновителя «врагов народа» внутри страны.
Троцкий покровительствовал известному режиссеру-экспериментатору В. Э. Мейерхольду, в частности при подготовке им к постановке спектакля «Земля дыбом» в 1923 г. Для этого спектакля, поставленного по пьесе французского драматурга Марселя Мартине, нарком приказал выделить военную амуницию, прожекторы, полевые телефоны и даже мотоцикл. Спектакль «Земля дыбом» режиссер посвятил «первому красноармейцу Льву Давидовичу Троцкому». Когда в годы Большого террора Мейерхольда арестовали, ему это конечно же припомнили.
Троцкий продолжал поддерживать дружеские отношения с рядом советских издательств и журналов. Довольно тесные связи установились у него с издательством «Молодая гвардия», в котором он выпустил давние воспоминания о своем втором побеге из сибирской ссылки, снабдив их написанным в ноябре 1925 г. предисловием «Молодым читателям» [110] . «Пройдет еще 18–20 лет, и сибирская пустыня, по которой совершен был побег на оленях, перестанет быть пустыней, а люди, надо думать, перестанут убегать друг от друга, ибо перестанут преследовать друг друга», — писал он, вряд ли догадываясь о том, во что превратится со временем советская «сибирская пустыня» и насколько невозможно будет убежать оттуда зэку не только за границу, даже за пределы лагеря.
110
Троцкий Л. Мой побег из Сибири. М.; Л.: Молодая гвардия, 1926. С. 3–4.
Дважды Троцкий обращался к сотрудникам и читателям журнала «Молодая гвардия» — первый раз в 1923 г. в связи с первой годовщиной журнала, а затем через год по поводу вступления в третий год выпуска [111] . В обоих случаях, особенно четко во втором письме, речь шла о нежелательности формирования замкнутых «школок» или «направлений» под различными громкими названиями, о необходимости «появления, пробуждения и роста молодняка в политике, в публицистике и в художественном творчестве». А в речи на съезде работников военной печати [112] Троцкий остроумно высмеивал не только многочисленные неряшливости, допускаемые советской прессой, но и приукрашивание ею действительности, шаблоны, казенщину, которая есть «смерть всякой мысли».
111
Троцкий Л. Сотрудникам и читателям «Молодой гвардии» // Правда. 1923. 6 июня; Он же. Письмо в редакцию «Молодой гвардии» // Правда. 1924. 14 мая; Троцкий Л. Д. Сочинения. Т. 21. С. 213–215, 216.
112
Красная звезда. 1924. 11 мая; Троцкий Л. Д. Сочинения. Т. 21. С. 219–235.
К молодежной тематике Троцкий обращался и во многих других своих печатных и устных выступлениях. В определенной мере это были отголоски той ориентировки на молодое поколение, которая так не понравилась Сталину и его окружению во время дискуссии конца 1923 — начала 1924 г. Особенно ярко эта связь прозвучала в предисловии к книге Авербаха «Вопросы юношеского движения и Ленин», выпущенной издательством «Молодая гвардия» в 1924 г. [113]
Троцкий оценивал книгу Авербаха как удачную попытку свести воедино взгляды Ленина на молодежное движение. При этом автор предисловия высказывал свои оригинальные мысли по поводу партийной идейной преемственности, которая не решается автоматически: молодежь должна выйти на ленинскую дорогу «не проторенными тропами старшего поколения, а своими собственными»; молодежь не может пассивно воспринимать ленинизм, а должна «активно завоевывать его», ища и находя связь повседневной работы с основными партийными задачами. Иными словами, и в этом предисловии проводилась мысль о самостоятельном, особом пути молодежи в революции, в коммунистическом движении, в тесной связи с компартией, но не под мелочной ее опекой, чего добивалось официальное руководство.
113
Троцкий Л. Д. Сочинения. Т. 21. С. 354–355.
Лев Давидович выступил на открытии юбилейной выставки, посвященной 5-летию Госиздата, 6 июня 1924 г., найдя нестандартные слова, которые явно пришлись по вкусу работникам печати: он говорил, что не знает «более приятного запаха, как запах свеженапечатанной книги, который действует лучше всего на психику, на воображение и лучше всего ободряет» [114] . Троцкий знал, о чем говорил. С еще дореволюционных времен книг у него выходило много, и он относил себя, безусловно, в том числе и к писателям. За публикуемые книги и статьи в советские годы Троцкому начислялись гонорары, которые он не получал, передавая эти средства в пользу издательств и на культурные нужды. Деньги были немалые. В 1924 г. только поступления из Госиздата составляли свыше 7 тысяч рублей, в 1925 г. — 6,5 тысячи рублей, в 1926 г. — свыше 4 тысяч рублей. Как правило, договоры предусматривали выплату авторских гонораров в размере по 100 рублей за печатный лист, а книги издавались объемом 40, 50 и более авторских листов каждая, причем по несколько томов в год различными издательствами [115] . Так что издательства Троцкого любили.
114
РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Ед. хр. 95. Л. 1.
115
Там же. Ед. хр. 396. Л. 1, 2, 12 и др.