Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929
Шрифт:
Не отказываясь в принципе от гибкой, маневренной линии поведения, Троцкий в то же время отвергал маневренность как основной политический принцип, служащий заключению беспринципных сделок с теми, кого он считал классово враждебными силами. При этом он обращал внимание, что из всех «маневренных комбинаций» победителями выходили в последние годы именно те, кого он относил в «классовым врагам», — Чан Кайши в Китае, тред-юнионист Персель [896] в Великобритании, «кулак» внутри СССР. Бросая камень в огород так называемой «бухаринской школы», которая в этот период все еще поставляла теоретические аргументы Сталину, несмотря на то что между Сталиным и Бухариным уже возникли серьезные разногласия, автор писал: «Воспитались целые выводки молодых маневренных академиков, которые под большевистской гибкостью понимают преимущественно эластичность собственной спины» [897] .
896
Персель Альберт Артур (1872–1936) — британский профсоюзный и политический деятель, член Социал-демократической федерации, а затем Лейбористской партии. Председатель Генерального Совета тред-юнионов во время массовой стачки в Англии 1926 г. Был членом парламента.
897
Троцкий Л. Коммунистический Интернационал после
Касаясь причин поражения оппозиционных течений как внутри ВКП(б), так и в других компартиях, Троцкий пытался обнаружить их в социальных, классово-политических факторах, но, разумеется, не в недостатках собственной политики и тактики. Вполне понятно, что даже в том случае, если он сознавал (вряд ли он мог совершенно не понимать этого) свою непоследовательность, приверженность партийному единству до первой половины 1926 г., готовность идти на компромиссы со Сталиным в 1926, 1927 и даже 1928 гг., он не мог и не желал произнести слова исповеди и покаяния в обращении к VI конгрессу Интернационала. Это коренным образом противоречило самому духу и ментальности организатора Октябрьского переворота. Отсюда и общие рассуждения по поводу итогов внутрипартийной борьбы, отсюда — сухой, малоубедительный, но категорический общий вывод: «Рост экономического и политического нажима бюрократических и мелкобуржуазных слоев внутри страны на фоне поражений пролетарской революции в Европе и Азии — вот та историческая цепь, которая затягивалась в течение этих 4 лет на шее оппозиции. Кто этого не понял, тот не понял ничего» [898] .
898
Там же. С. 183.
Принципиально новых соображений не было и в разделе «Критики», посвященном китайской революции, ее характеру и урокам. Здесь вновь шла речь о национально-буржуазной сущности Гоминьдана, в том числе левого его крыла, о необходимости применения к китайским условиям теории перманентной революции, о реакционности идеи «двухсоставных» (рабоче-крестьянских) партий не только для Китая, но для Востока в целом. Подводя итог, Троцкий предлагал нечто совершенно утопическое, во что вряд ли он сам мог верить, что могло вызвать только ухмылку его противников и горечь разочарования его сторонников: отказаться от обсуждения программы на VI конгрессе, провести через год VII конгресс и, восстановив в Интернационале «нормальный режим», начать действительное обсуждение программы на новом конгрессе, противопоставив эклектическому бухаринскому проекту «ленинский». Подразумевалось, что в основе этого «ленинского» проекта будет лежать текст, написанный Троцким. «Надо глубоким плугом марксизма пропахать за этот год все поле. Только в результате такой работы международная партия пролетариата сможет получить программу, то есть великий маяк, правильным светом освещающий прошлое и бросающий надежные лучи далеко в будущее» [899] , — литературно писал Троцкий.
899
Троцкий Л. Коммунистический Интернационал после Ленина. С. 233.
Остальные документы Троцкого, адресованные VI конгрессу, носили дополнительный характер, существенно не расширяя объекты и характер критики. В письме «Что же дальше?» по существу резюмировалась критика программы. Кроме того, Троцкий ставил вопрос, по каким причинам конгрессы Коминтерна не собирались свыше четырех лет, и объяснял, что сделано это было для того, чтобы в административном порядке сменить политику и кадры Интернационала, поставив новый конгресс перед свершившимся фактом. В результате Коминтерн оказался в руках Политбюро и Секретариата ЦК ВКП(б). При этом, достаточно искусственно, противопоставлялся последний период развития Интернационала предыдущему, когда решающую роль в выработке и принятии коминтерновских решений, до 1922 г. включительно, играли Ленин и Троцкий. Теперь же речь идет «о чисто закулисном организационном аппаратном всемогуществе Секретариата ЦК ВКП, чего при Ленине не было и в помине и против чего Ленин сурово предупреждал в своих последних советах партии» [900] , — писал Троцкий, в очередной раз заставляя читателя вспомнить о ленинских документах про нелояльного, грубого Сталина, сосредоточившего в своих руках необъятную власть и подлежащего снятию с должности генсека и перемещению на другой, менее ответственный пост. Троцкий явно спекулировал здесь именем и авторитетом Ленина, забывая указать о том, что Коминтерн с первых дней его существования находился под абсолютным контролем большевистских руководителей и именно они составляли большинство первого состава Исполкома Коминтерна, а затем продолжали оказывать решающее воздействие на его политику открытыми и закулисными способами.
900
Там же. С. 22.
Наконец, в документе, названном «Заявление» [901] , Троцкий ставил вопрос о «восстановлении большевиков-ленинцев (оппозиции) в партии на основе ясного и точного изложения» их «взглядов на создавшееся положение и на задачи Коммунистического Интернационала». Подчеркивая трудности общения между ссыльными и невозможности по этой причине выработки единодушного коллективного обращения, Троцкий в то же время был убежден, что в основном его документ выражает взгляды «подавляющего большинства сторонников оппозиционной платформы». Повторяя основные пункты критики политики руководства внутри страны и на международной арене, Троцкий акцентировал здесь внимание на том, что оппозиция, будучи исключенной из партии и оказавшись вне партийных рядов, «не освобождает себя от партийных обязанностей», не отказывается от своей платформы, считает отстаивание основных положений этого документа вполне совместимым с единством партии. Троцкий предлагал союз центристам (Сталину) в борьбе против «правых» (Бухарина и Рыкова). «Дальнейшая борьба за идеи и предложения платформы есть единственно правильная серьезная и честная поддержка всем сколько-нибудь серьезным шагам центра. Только при этом условии и можно питать серьезную надежду на то, что партии удастся методами партийной реформы превратить левоцентристский зигзаг руководства в действительно ленинской курс», — писал он.
901
Троцкий Л. Письма из ссылки. С. 90 — 105.
Верил ли Троцкий в то, что Сталин склонится к союзу с ним и его сторонниками, отвернувшись от Бухарина и Рыкова? Можно предположить, что верил. Во всяком случае ничего неестественного и неправильного в таком повороте событий Троцкий не видел. Он продолжал смотреть на Сталина снизу вверх, как на партийного чиновника, нуждающегося в его идеях, и неоднократно уже был свидетелем того, как серый центрист Сталин тихо крал мысли и предложения Троцкого, преподнося их партийной массе как собственные. Лишенный в этом смысле тщеславия и готовый простить любое воровство, лишь бы оно было осуществлено в интересах мировой революции, Троцкий готов был простить Сталину любую человеческую подлость, хитрость, коварство. Однако к лету 1928 г., почти полностью овладев партийным и государственным аппаратом, изгнав из него не только оппозиционеров, но и просто ненадежных, Сталин уже настолько прочно обеспечил себе решающее положение в партии и руководстве страны, что был в состоянии справиться с так называемыми «правыми» без какой-либо помощи со стороны «левых», руководимых его злейшим личным врагом.
Нельзя сказать, что материалы, направленные Троцким конгрессу, не произвели на его делегатов никакого впечатления. Хотя при подготовке конгресса проводился тщательнейший отбор делегатов, выбирать приходилось из тех, кто реально входил в руководящие органы компартий, а среди них были люди разного толка, в том числе и стремившиеся разобраться в происходящем. Американский делегат Джеймс Кэннон, являвшийся одним из членов программной комиссии, вместе с Уильямом Фостером отстаивал в своей партии сталинский курс, борясь с фракционной деятельностью Джея Ловстона [902] , близкого по взглядам и симпатиям к Бухарину. После знакомства с документами Троцкого Кэннон перешел на сторону Троцкого. На конгрессе он встретился с представителем канадских коммунистов Морисом Спектором [903] , который в течение последних лет в глубине своей коммунистической души, то есть скрытно, симпатизировал Троцкому. Кэннон и Спектор пришли к выводу, что «документ разъяснил им многие «тайны» того, как функционировало международное движение, его подчинение сталинской бюрократии и все усиливавшуюся власть Сталина над Интернационалом» [904] , и договорились по возвращении в свои страны развернуть пропаганду идей Троцкого, пока еще не помышляя, однако, о создании в США и Канаде параллельных компартий.
902
Ловстон Джей (настоящие фамилия и имя Либстейн Якоб) (1898–1974) — деятель американского социалистического и коммунистического движения. Родился в Российской империи (Литва), эмигрировал в США вместе с родителями в возрасте девяти лет. С 1917 г. был членом социалистической партии. Один из основателей Коммунистической партии Америки в 1919 г. С 1922 г. национальный секретарь партии. В конце 20-х гг. солидаризовался с Н. И. Бухариным и другими «правыми уклонистами» в ВКП(б). В 1929 г. был снят с ответственных постов, а затем в результате фракционной борьбы исключен из компартии. Сформировал альтернативную компартию (с 1933 г. Независимая рабочая лига Америки, распущенная в 1940 г.). Затем, отказавшись от коммунистических взглядов, работал в руководстве Американской федерации труда, являясь советником по иностранным делам руководителя АФТ Дж. Мини.
903
Спектор Морис (1898–1968) — один из основателей компартии Канады. Являлся членом Исполкома Коминтерна. После разрыва с Коминтерном стал руководителем Канадской левой оппозиции, вначале являвшейся частью Коммунистической лиги Америки, а с 1936 г. самостоятельной организацией. В 1939 г. переехал в Нью-Йорк, где порвал со сторонниками Троцкого.
904
Glotzer A. Trotsky. Memoir & Critique. P. 22.
Выбраться из «красной столицы» было сложно даже членам иностранных компартий. По приезде в Москву делегаты сдавали свои иностранные паспорта в «особый отдел» Коминтерна. Чтобы получить их назад, нужно было сначала вернуть все полученные во время конгресса «секретные документы». Стремясь во что бы то ни стало привезти в Америку «Критику» Троцкого, хотя бы в том сокращенном виде, в котором она была им выдана, североамериканские коммунисты попросту украли экземпляр австралийского делегата Вилкинсона, предоставив тому незавидную перспективу выкручиваться из создавшегося положения [905] . По возвращении в США Кэннон познакомил с «Критикой» близких ему Мартина Аберна [906] и Макса Шахтмана [907] и сумел убедить их в верности и точности анализа международного положения и мирового коммунистического движения, сделанного Троцким. После этого все трое развернули соответствующую агитацию не только в США, но и на Западе.
905
Ibid. P. 21–22.
906
Аберн Мартин (1898–1949) участвовал в основании Коммунистической рабочей партии США и создании Коммунистической лиги Америки. В 1936–1940 гг. член Социалистической рабочей партии США.
907
Шахтман Макс (1904–1972) — американский общественный деятель, член компартии США с 1923 г. Исключен из партии в 1928 г. за поддержку взглядов Троцкого. В 1929 г. один из основателей Коммунистической лиги Америки, с которой порвал в 1940 г., выступив против поддержки и защиты СССР из-за подписания пакта Молотова — Риббентропа и агрессии Советского Союза в 1939–1940 гг. в Восточной Европе. С 1940 г. — член Социалистической партии США. Придерживался мнения о полном перерождении СССР и установлении в нем строя «бюрократического коллективизма». После Второй мировой войны отошел от социалистической деятельности и в целом поддерживал внешнюю политику США.
Этому способствовал изданный в 1928 г. Максом Истменом объемистый (более 350 страниц) сборник, в который вошли платформа оппозиции и ряд других документов левой оппозиции. Сборник вышел под заголовком «Действительное положение в России» [908] . Шахтман и Кэннон посетили Истмена, чтобы познакомиться и выразить ему благодарность за издание. Растроганный Истмен даже отдал американским коммунистам свой гонорар за книгу. Составлял он несколько сотен долларов, по тем временам огромные деньги [909] .
908
The Real Situation in Russia. New York: Harcourt; Brace & Co, 1928. По словам биографа Истмена, Троцкий в ответ послал ему письмо с извинениями за свое поведение в связи с выходом книги «После смерти Ленина» (O’Neil W L. The Last Romantic. A Life of Max Eastman. P. 125), однако автор биографии этот документ не приводит и не цитирует. Не удалось обнаружить его и в архивных фондах Троцкого, включая коллекцию «Троцкий — Истмен» в архиве Индианского университета. Имея это в виду и сам характер нашего персонажа, не склонного к извинениям, можно усомниться в том, что такое письмо Троцкого Истмену действительно было написано.
909
O’Neil W. L. The Last Romantic. A Life of Max Eastman. P. 127.
Неизвестно, перешел ли на сторону Троцкого кто-то еще из участников VI конгресса, но именно после конгресса стали формироваться организации его сторонников в разных странах. Сам же конгресс послушно выполнил волю Сталина, приняв резолюцию «Дело Троцкого, Сапронова и др.» [910] , и объявил принадлежность к «троцкистской оппозиции» несовместимой с пребыванием в ВКП(б). Содержание платформы оппозиции было объявлено контрреволюционным. Резолюция также указывала, что Троцкий и его сторонники продолжают «свою раскольническую работу и свою клеветническую кампанию против ВКП(б) и против пролетарской диктатуры». Ходатайства Троцкого, Радека, Сапронова и других о восстановлении в партии были отклонены.
910
Коммунистический Интернационал в документах. С. 873–874.