Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940
Шрифт:
Когда утром 24 мая в дом на авенида Виена прибыли высшие чины мексиканской полиции и задали Троцкому традиционный вопрос, кого он подозревает в организации покушения, он ответил: «Иосифа Сталина». Не очень сведущие в крупных политических делах, да и не желавшие встревать в мировую политику, чиновники не включили эти слова в протокол допроса. 12 июня в письме следственным властям, обращая их внимание на крайне противоречивые и недостоверные газетные сообщения и объясняя, почему он делает это заявление через три недели после покушения, Троцкий писал: «В первые дни после покушения у меня не было времени не только опровергать, но и читать газеты. В моем доме одни агенты полиции сменяли других, наводя справки, собирая сведения и пр. Я считал более важным давать точные сведения следствию, чем гоняться за противоречиями газетных отчетов» [937] .
937
Архив Троцкого. Фонд 13.1. Т-4892.
В связи с тем, что следствие направлялось по
938
Позже Санчес написал достоверную книгу о расследовании первого покушения и об убийстве Троцкого: Sdnchez Salazar L.A. Murder in Mexico. The Assassination of Leon Trotsky. London: Seeker & Warburg, 1950.
27 мая Троцкий направил прокурору республики, начальнику полиции и министру внутренних дел обширное письмо [939] , в котором убедительно обосновывал свой главный тезис о том, что покушение на его жизнь было организовано по личному приказу Сталина: «Покушение могло исходить только из Кремля, только от Сталина, через заграничную агентуру ГПУ», — писал Троцкий, употребляя старое название НКВД, которое в его устах стало почти ругательством. Он подробно рассказывал об истреблении членов своей семьи, единомышленников, друзей и помощников, о том, что одна из главных целей инсценированных процессов в Москве состояла в том, чтобы добиться его выдачи в руки советской власти. Удивительно, что Троцкий не исключал возможности участия в покушении на него еще и гестапо, однако считал, что в этом случае речь могла идти о совместной операции советских и германских разведок при ведущей роли агентуры НКВД. Он подчеркивал вероятное участие в покушении мексиканских коммунистов: «Прежде всего необходимо установить со всей категоричностью, что деятельность ГПУ тесно переплетается с деятельностью Коминтерна, вернее, аппарата Коминтерна, его руководящих элементов и наиболее доверенных членов. Для своей деятельности ГПУ нуждается в легальном или полулегальном прикрытии и в сочувственной среде для набора агентов: такой средой и таким прикрытием являются так называемые «коммунистические» партии».
939
Архив Троцкого. Фонд 13.1. Т-4876.
Вслед за этим он раскрывал схему сотрудничества спецслужб с компартиями (в том числе с мексиканской компартией): «Иностранные агенты не могли бы найти прямого подступа к мексиканским полицейским; нужны были национальные агенты. Этих национальных агентов деморализации, подкупа и подготовки террористического акта надо искать в Центральном комитете коммунистической партии и вокруг этого Центрального комитета».
Наконец, Троцкий обращал внимание на подрывную работу некоторых левых мексиканских печатных органов, которые своей пропагандой создавали весьма благоприятные условия для организации покушения. Речь шла не о критике его взглядов, а о той кампании лжи и клеветы, которой занимались эти газеты, связанные, в частности, с лидером национальной федерации профсоюзов Толедано: «Они действуют с таким упорством и бесстыдством только потому, что им это приказано. Кто мог приказать им это? Очевидно, хозяин Кремля Иосиф Сталин», — заключал Троицкий и высказывал казавшуюся в первый момент нелепой, но оказавшуюся абсолютно точной догадку о причастности к покушению того самого лица, которое действительно было одним из главных участников операции: уважаемого и всемирно известного художника Сикейроса: «Я позволю себе также высказать предположение, что Давид Сикейрос, который участвовал в гражданской войне в Испании в качестве крайне активного сталинца, не может не быть осведомлен о наиболее видных деятелях ГПУ испанской, мексиканской и других национальностей, которые прибыли в разное время в Мексику через Париж. Допрос бывшего и нынешнего генеральных секретарей компартии, а также г. Сикейроса в качестве свидетелей, несомненно, мог бы осветить подготовку покушения и состав его участников».
Когда эти подозрения Троцкого дошли до Сикейроса, в порядке самозащиты их попробовали высмеять. Появилась даже карикатура, изображавшая Троцкого, наносящего удар сзади топором по сидящему к нему спиной Сикейросу [940] . Поразительно, что советская агентура, организовывавшая публикацию, как бы предполагала, что через пару месяцев именно так будет убит сам Троцкий.
Очень скоро в руках полиции действительно оказались свидетельства непосредственного участия Сикейроса в организации покушения и в самом нападении. Он вынужден был скрыться и в течение четырех месяцев прятался в тайном убежище в горах. В сентябре художник-террорист был арестован. Он сознался в соучастии в преступлении, хотя и стремился максимально преуменьшить свою вину и вообще отрицал намерение убить Троцкого. «Мы хотели высылки этого профессионального заговорщика из страны. Наша атака была не более чем акцией устрашения», — заявил Сикейрос следователям. Он признал, что нападавшие пытались захватить «рабочие документы, с помощью которых можно было бы доказать правительству и мексиканскому народу подоплеку деятельности этого пособника нацистов в Мексике, раскрыть суть сговора между ним и главарями международной реакции» [941] .
940
Карикатура сохранена в экспозиции Общественной художественной галереи жизни и творчества Д.А. Сикейроса в Мехико.
941
Никандров Н. Григулевич. С. 117. Той же версии Сикейрос придерживался в своих мемуарах (Сикейрос Д.А. Меня называли Лихим Полковником. М.: Политиздат, 1986).
Выслушивая эти нелепости, полицейские указали, что только в спальне Троцкого они насчитали семьдесят три пулевых отверстия. Суд был назначен на октябрь 1940 г., но до суда дело не дошло. Новый президент Мексики М. Авила Камачо распорядился выпустить Сикейроса на поруки, а он тотчас же сбежал в Чили, где его взял под зашиту и покровительство поэт-коммунист Пабло Неруда. Позже Сикейрос был помилован и, таким образом, полностью избежал наказания. В 1967 г. генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев наградил его международной советской премией «За укрепление мира между народами» (на что не отважился даже Сталин).
В течение недели после событий 24 мая Троцкий воздерживался от встреч с журналистами, чтобы не мешать следствию, и только после того, как в газетах стали появляться самые фантастические версии, в том числе и о «самопокушении», он выступил с многочисленными доказательными статьями и интервью, раскрывавшими подоплеку преступления. Понимая, что за первой попыткой покушения неизбежно последуют новые, команда Троцкого при содействии мексиканских властей превратила дом на авенида Виена в подлинную крепость. На окнах были установлены стальные ставни, наружные стены укреплены дополнительной каменной кладкой и обложены мешками с песком, проведена разветвленная сигнализация. Было построено помещение для мексиканских полицейских. Вокруг дома постоянно дежурили пять полицейских патрулей. Троцкий так и стал называть этот дом: маленькой крепостью.
Узнав из прессы о том, что покушение на Троцкого провалилось, Берия был взбешен [942] . Через несколько дней поступило донесение Эйтингона. Оно было датировано 30 мая. В нем, в частности, говорилось:
«а) О нашем несчастье Вы узнаете из газет подробно…
б) Пока все люди целы, и часть уехала из страны.
в) Если не будет особых осложнений, через 2–3 недели приступим к исправлению ошибки…
г) Принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по первому Вашему требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания» [943] .
942
Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля. С. 87.
943
Стечкин В. Павел Судоплатов — терминатор Сталина. С. 147.
Участники операции с полным основанием ожидали скорой расправы. За полгода до этого, в ноябре 1939 г., был арестован недавно назначенный начальник Иностранного отдела НКВД майор госбезопасности З.И. Пассов. Этот человек, имевший трехклассное образование, проработал на своем посту всего три недели. Вызванный в Москву резидент в США Гутцайт тоже был арестован. Оба были расстреляны по обвинению в «обмане» и «невыполнении приказа И.В. Сталина по устранению… Троцкого» [944] .
944
Никое В.М. Суперагент Сталина. С. 367–368.
Сам Берия тоже не без содрогания отправлялся для доклада к «хозяину» на Ближнюю дачу. Понимая, однако, что Эйтингон остается единственным возможным организатором убийства Троцкого, Сталин распорядился послать ему шифровку с выражением полного доверия, добавив: «Акция против Троцкого будет означать крушение всего троцкистского движения. И нам не надо будет тратить деньги на то, чтобы бороться с ними и их попытками подорвать Коминтерн и наши связи с левыми кругами за рубежом» [945] . В действие вступал теперь план «Утка», переименованный теперь в операцию «Мать». Руководителем операции оставался Эйтингон, его главной помощницей становилась его возлюбленная Каридад Меркадер, исполнителем плана оставался ее сын и воспитанник Эйтингона Рамон. Но в качестве главного средства осуществления поставленной задачи, имея в виду усилившуюся бдительность Троцкого, его помощников и мексиканской полиции, предпринимавших повышенные меры безопасности, было избрано внедрение в круг людей, имевших доступ в особняк Троцкого, советского агента.
945
Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля. С. 87.