Лев Троцкий
Шрифт:
Полгода понадобилось подкомиссии, а затем комиссии по расследованию обвинений, чтобы прийти к единодушным выводам и сформулировать их в кратком заявлении, а затем и в подробном заключении. 21 сентября 1938 года комиссия опубликовала декларацию, в которой, в частности, говорилось: «На основе всех [имеющихся] доказательств мы находим, что Троцкий никогда не рекомендовал, не вступал в заговор и не пытался реставрировать капитализм в СССР. Наоборот, он всегда бескомпромиссно выступал против восстановления капитализма в Советском Союзе и его существования в других странах… Поэтому мы считаем, что московские суды были сфабрикованными. Поэтому мы считаем Троцкого и Седова невиновными». [1448]
1448
Not Guilty! Report of the Dewey Commission of Inquiry into the Charges Made Against Leon Trotsky in the Moscow Trials. New York: Harper & Brothers, 1938. P. 14–15.
На базе материалов, которые Троцкий представил подкомиссии Дьюи, и статей, которые он публиковал в это время, в сентябре 1937 года он выпустил на английском, немецком и французском языках книгу «Преступления Сталина», которая затем многократно переиздавалась. [1449]
Троцкий и отступники из НКВД
Начавшийся в СССР «большой террор» постепенно охватывал и тех, кто обеспечивал его проведение за границей. Последние, казалось, имели важное преимущество — могли попросить политическое убежище. Но воспитанные в большевистском духе, советские резиденты и рядовые шпионы, за незначительными исключениями, не могли даже подумать о спасении своей жизни путем саморазоблачения. Подавляющему большинству требовалось найти идеологическое прикрытие. В этом им на выручку приходили идейные установки Троцкого. Правда, Троцкий находился за океаном, но в столице Франции можно было прибегнуть к помощи его сына Льва Седова, являвшегося ближайшим сотрудником отца.
1449
Sinclair L. Op. cit. V. 2. P. 921.
Первый же крупный советский разведчик, почувствовавший, что над его жизнью нависла опасность, попытался представить дело так, что не он изменяет «социалистической родине», а предательство совершили Сталин и его клика. Этим человеком был резидент в Великобритании и Нидерландах Игнатий Рейсс. После первого московского судебного процесса в августе 1936 года, а также расправ без суда, о которых ему рассказывали прибывавшие из СССР агенты (разумеется, информация маскировалась сообщениями о ликвидации «врагов народа»), Рейсс установил тайную связь с Л. Седовым и предупредил его, что в Москве принято решение любыми средствами ликвидировать «троцкистов».
Летом 1937 года Рейсс скрылся вместе с женой и ребенком в Швейцарии. [1450] 17 июля под псевдонимом «Людвиг» он послал письмо в ЦК ВКП(б), в котором объявлял о разрыве со Сталиным. Опубликованное в «Бюллетене оппозиции» [1451] (это означало, что копия письма была передана Седову), письмо провозглашало: «Я хочу предоставить свои скромные силы делу Ленина: я хочу бороться, и только наша победа… освободит человечество от капитализма и Советский Союз от сталинизма». Рейсс объявил о своей приверженности созданию IV Интернационала.
1450
Costello J., Tsarev О. Deadly Musions. New York: Crown Publishers, Inc, 1993. P. 297.
1451
Бюллетень оппозиции. 1937. № 58–59. С. 23.
Между тем в среде русской белоэмиграции во Франции происходили процессы расслоения, чем воспользовалась советская агентура. Образованный в Париже Союз возвращения на родину был использован для вербовки агентов. Желающим вернуться заявляли, что они должны «заслужить» это право самоотверженной работой на социалистическую родину. Именно так советскими шпионами стали В. А. Гучкова-Трейл — дочь видного российского государственного деятеля, а затем эмигранта А. И. Гучкова, муж Марины Цветаевой — С. Я. Эфрон, генерал Н. В. Скоблин и его жена, известная певица Н. В. Плевицкая.
Вся эта группа участвовала в приведении в исполнение негласного смертного приговора, вынесенного Рейссу, тем более что он объявил себя активным «троцкистом». Операция была проведена посланной из Москвы группой под руководством заместителя начальника Иностранного управления НКВД С. М. Шпигельгласа при участии членов Союза возвращения на родину. 4 сентября некая Гертруда Шильдбах, знакомая Рейсса, связанная с советской разведкой, назначила ему свидание в окрестностях Лозанны. К месту встречи на машине подъехала группа агентов. Рейсс был оглушен ударом. Затем его втащили в автомобиль и убили. Бросив машину с трупом, исполнители убийства поездом выехали в Париж, где их следы затерялись.
Сообщая об этом в некрологе памяти Рейсса, [1452] Л. Седов призывал к широкой огласке преступлений такого рода и необоснованно оптимистично завершал статью заявлением: «Маузером нельзя остановить хода исторического развития. Сталинизм обречен, он гниет и разлагается на наших глазах. Близок день, когда смердящий труп его будет выброшен в помойную яму истории».
Имя И. Рейсса долго не сходило со страниц «Бюллетеня оппозиции». Супруга покойного, Елизавета Порецкая, передала в редакцию записки Рейсса, которые не предназначались к публикации, они были составлены для памяти. В записках содержалось много сведений о «кухне» НКВД и ЦК, в том числе разного рода сведения, которые передавались из уст в уста сотрудниками этих ведомств.
1452
Маркин Н. Игнатий Рейсс // Бюллетень оппозиции. 1937. № 58–59. С. 21–22.
Московские власти рассчитывали, что зловещий урок расправы с Рейссом послужит предостережением тем, кто мог бы последовать его примеру. Но перед предполагаемыми «дефекторами» (так называли на чекистском лексиконе перебежчиков, воспроизведя в русском языке английское слово, означающее человека, перешедшего в противоположный лагерь), которых отзывали в СССР, представала альтернатива: безусловная расправа после возвращения или небольшой шанс выжить, отказавшись возвратиться. Тем более опыт показал, что «мобильным группам» НКВД не всегда удавалось немедленно, а иногда и вообще расправиться с «дефекторами».
Примеру Рейсса почти сразу последовали дипломат и разведчик Александр Бармин (кодовое имя «Графф») и разведчик-нелегал Вальтер Кривицкий.
Первого декабря 1937 года временный поверенный в делах в Греции А. Бармин опубликовал заявление о разрыве со сталинским режимом. 5 декабря с аналогичным заявлением выступил советский резидент в Гааге В. Кривицкий. Оба они воспользовались тем, что с осени 1937 года французская полиция буквально «стояла на ушах»: 22 сентября среди бела дня «мобильная группа» похитила генерала Е. К. Миллера, руководителя Русского общевоинского союза (РОВС) — ветеранской эмигрантской организации офицеров. После этого по всей Франции были предприняты интенсивные разыскные операции, которые не дали существенного результата. Серьезную роль сыграло предупреждение, что если на французской земле будет совершено еще одно убийство, в котором окажется замешана советская агентура, Франция порвет дипломатические отношения с СССР. [1453] В Москве решили на время прекратить террористические операции.
1453
Costello J., TsarevO. Op. cit. P. 297–298.
Всех этих подробностей Бармин и Кривицкий не знали, но они, опытные в тайных делах, ощущали, что обстановка им благоприятствует. Правда, Кривицкий был убит позже, в Вашингтоне в 1941 году, Бармину же удалось сохранить свою жизнь. Он выехал в США, служил в Управлении стратегических служб (предшественник ЦРУ), на радиостанции «Голос Америки» и даже ухитрился жениться на внучке президента Теодора Рузвельта. [1454]
Пути, которые избирали «дефекторы», были различными, но действия их всех шли в русле той антисталинской кампании, которую проводил лидер российского оппозиционного большевизма. В «Бюллетене оппозиции» публиковались разоблачительные материалы, написанные Барминым и Кривицким.
1454
Бармин A. Соколы Троцкого. М.: Современник, 1997. С. 6. Нельзя не отметить, что изданные впервые на английском языке еще в 1938 году воспоминания Бармина (Barmin A. Memoirs of a Soviet Diplomat: Twenty Years in the Service of the USSR. London: L. Dickson, LTD, 1938) выпущены московским издательством под совершенно произвольным названием, ни в малейшей степени не соответствующим их содержанию, ибо ни о каких «соколах Троцкого» в них не говорится.