Лев Троцкий
Шрифт:
Первую крупную речь он произнес 2(15) мая в прениях по порядку дня. Оратор беспощадно высмеял утверждение большевистского делегата Г. А. Алексинского, что тот, мол, «жаждет обсуждения теоретических вопросов». Под смех делегатов, сохраняя серьезный вид, Лев показал пустоту претензий этого не очень образованного приверженца Ленина, вскоре оказавшегося в группировке правых меньшевиков, так как большевики не оценили его теоретических потуг. «Эта священная жажда до такой степени владеет им (Алексинским. — Г. Ч), что, не сдержав терпения, он уже теперь, во время обсуждения порядка дня, совершил экскурсию в области теоретического обсуждения, чтобы показать, очевидно, как он это дело понимает». [257]
257
Пятый (Лондонский) съезд РСДРП. Апрель — май 1907 года: Протоколы. М.: Госполитиздат, 1963. С. 48.
Троцкий
Теперь уже не до смеха было ни большевикам, ни меньшевикам. Возводя свои групповые разногласия в священную догму, и те и другие воспринимали дальнейшие пассажи его речи с холодной сдержанностью, прикрывавшей недовольство. А Троцкий чеканил прокурорским тоном: «Если вы думаете, что раскол неизбежен, ждите, пока вас разведут события, а не резолюции». В этом духе было выдержано все выступление, завершенное такими словами: «Во имя «единства идей» вы от разногласий снова «не боитесь» перейти к расколу — разумеется, только затем, чтобы снова упереться в необходимость федеративных комитетов. Вот идеальная жизнь, которую вы создаете для партии: от «принципиальных» дебатов к расколам, от расколов через принципиальные дебаты к объединительным съездам и через новое «объединение идей» к новым расколам. Нет, товарищи, довольно!» [258]
258
Там же. С. 50–51.
Речь была показательной. Она свидетельствовала, что Троцкий, приобретя опыт и авторитет общепартийного масштаба, попытался выступить как носитель знамени объединения, общепартийный лидер. Лев переоценивал стремление руководителей группировок к достижению единства. Он уже хорошо знал экстремистские нравы Ленина, умеренные позиции Мартова, высокомерность Плеханова, который, будучи одним из меньшевистских руководителей, по некоторым вопросам поддерживал большевиков. Все они уже признавали в Троцком фигуру значительного масштаба, но не желали воспринимать его как возможного лидера партии.
Тем не менее своих объединительных попыток Троцкий не только не прерывал, а усиливал их, надеясь, что центростремительная тенденция возобладает, а это поставит его во главе партии. Так в поведении на съезде воедино сливались политические и личные мотивы. На деле же он оказывался не в том центре, который объединяет, а в таком, по которому наносятся удары с обоих полюсов, особенно имея в виду личные качества Льва как человека высокомерного и надменного.
Казалось, на съезде Троцкий был ближе к меньшевикам, но это обманчивое впечатление было связано с тем, что большевистская фракция занимала непримиримую позицию не только по отношению к меньшевикам, но и к тем, кого презрительно именовала «центристами», считая подчас, что центризм еще хуже оппортунизма. Остались в прошлом дни, когда Троцкий в последние месяцы 1905 года имел возможность выступать как фактический медиатор между фракциями. Теперь он был от них равноудален. Тем не менее попытки продемонстрировать не только объединительную, но и по сути центристскую позицию Троцкий предпринимал на протяжении всего съезда.
8 (21) мая он выступил в прениях по отчету думской социал-демократической фракции, выразив несогласие с фактически внесенным большевиками вотумом недоверия ей. [259] Ленин, прислушиваясь к тому, что говорил Троцкий, фиксировал внимание не на фактических предложениях, а на некотором сходстве позиций, рассчитывая обратить оратора в свою веру.
Троцкий тем не менее не ослаблял своих усилий. Он критиковал думскую фракцию за «соглашательство» с кадетами, причем преимущественно его критические суждения направлялись по адресу меньшевиков. Но в то же время звучало обращение: «Я говорю вам, товарищи большевики: если для вас дороги те политические задачи, во имя которых вы боретесь, подчините им вашу фракционную нетерпимость, возьмите назад вашу резолюцию, вступите в соглашение с течениями и группами, которые в общем и целом занимают близкую к вам позицию, и внесите резолюцию, которая сплотит большинство и создаст для фракции возможность планомерной работы». В этом месте Ленин перебил Троцкого возгласом: «Внесите вы!» Оратор продолжал: «Да? Вы требуете, чтобы я внес на съезд примирительную резолюцию в то время, как вы всем своим поведением подрываете самую возможность компромисса». [260]
259
Там же. С. 258.
260
Там же. С. 257–266.
Споры Ленина и Троцкого по поводу перманентной революции происходили главным образом в кулуарах. Как-то в полушутливой дискуссии Троцкий сослался на авторитет Розы Люксембург, которая поддержала его особую позицию, считая ее подлинно революционной. Ленин сказал, что Роза поддержала Троцкого, потому что недостаточно хорошо говорит по-русски. «Зато она хорошо говорит по-марксистски», — парировал Лев под смех делегатов, окруживших спорщиков. [261]
Во время съезда Троцкий набросал проект резолюции по профсоюзному вопросу, исходивший из автономности профорганизаций. Предусматривалось материальное и моральное содействие партии профсоюзам, привлечение представителей профсоюзов к обсуждению вопросов, волнующих пролетариат. [262] По ряду положений резолюция была созвучна тексту, который утвердил съезд.
261
Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 1. С. 233.
262
РГАСПИ. Ф. 325. On. 1. Ед. хр. 14. Л. 6.
На съезде Троцкий познакомился с Максимом Горьким и его женой, актрисой Московского Художественного театра Марией Федоровной Андреевой, примыкавшей к большевикам. Инициатором знакомства был Горький, как-то в коридоре остановивший Троцкого словами: «Я — ваш почитатель». Горький имел в виду памфлеты, написанные Троцким в петербургских тюрьмах. Троцкий ответил, что также является почитателем писателя. Вместе с Горьким и Андреевой он вновь осматривал достопримечательности Лондона, где был второй раз. В мемуарах можно встретить живые детали: «Когда нищий захлопывал за нами дверцу кэба, Горький обращался просительно: «Надо бы ему дать эти самые пенсы». На что Андреева отвечала: «Дадено, Алешенька, дадено»». [263]
263
Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 1. С. 231–232.
Трудно сказать, был ли Горький действительно почитателем Троцкого, но то, что писатель проявлял интерес к публикациям и личности этого нефракционного социал-демократа, безусловно. 2 (15) июля 1907 года Горький просил заведующего конторой издательского товарищества «Знание» в Санкт-Петербурге С. П. Боголюбова прислать ему брошюру Троцкого «В защиту партии». [264]
На Пятом съезде с совещательным голосом присутствовал представитель кавказских большевиков Иванович, оставшийся незаметным, ни разу не выступив. Это был один из первых выходов на общепартийную арену Иосифа Джугашвили, которого в то время знали главным образом по псевдониму Коба. Будущий Сталин сдержанно, не без без зависти и угрюмого любопытства наблюдал, как свободно и непринужденно используют искусство полемики «старые» и «молодые» социал-демократы. Правда, «старым» подчас, как Ленину, не было и сорока лет, а к «молодым» в числе прочих относился ровесник Джугашвили 28-летний Троцкий. В книге о Сталине, над которой Троцкий работал в последние годы жизни, он писал, что об этом человеке не знал тогда вообще ничего. [265] Для птицы высокого полета, каковой он уже стал, Иванович-Коба оставался мелким провинциальным аппаратчиком.
264
Горький М. Письма. М.: Наука, 2000. Т. 6. С. 66.
265
Троцкий Л. Сталин. М.: Терра, 1996. Т. 1. С. 133.
В то же время Иванович следил за Троцким во время съезда с недоброжелательностью. В опубликованном в бакинской газете отчете о лондонском форуме он обозвал Троцкого «красивой ненужностью», [266] вложив в эту ремарку личную неприязнь, проявившуюся в той же статье, где он обратил внимание на преобладание евреев среди меньшевиков и полуиронично, но с серьезным подтекстом приписал кому-то из делегатов («кажется, Алексинскому») пожелание «устроить в партии погром». [267]
266
Сталин И. Сочинения. М.: Госполитиздат, 1946. Т. 2. С. 51.
267
Там же. С. 50.
Германия и Австрия
Из Лондона Лев отправился в Берлин. Там была назначена встреча с женой, которая должна была приехать из Петербурга. [268] Об этой договоренности, да и о самой встрече Троцкий пишет в воспоминаниях как об ординарном событии. Можно лишь поражаться равнодушному отношению российских властей к революционерам-экстремистам, имея в виду, что Наталья свободно получила возможность выехать за границу к супругу, который недавно дерзко бежал с этапа по дороге на вечное поселение. Правда, ребенка она пока не привезла, считая поездку за рубеж «семейной разведкой».
268
Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 1. С. 233.