Лев Троцкий
Шрифт:
Воспоминания Н. Седовой дают представление о быте семьи Троцкого после переезда в Москву в середине марта 1918 года. В Кремле им была предоставлена квартира, принадлежавшая ранее кому-то из высших чиновников, просторная и удобная, если не сказать роскошная. Стены кабинета Троцкого были обшиты панелями из карельской березы с золотыми украшениями. Веселые комментарии вызвали статуи Купидона и Психеи, украшавшие кабинет. Троцкий переехал в Москву тайно в составе правительства, без семьи. Когда через несколько дней в новую столицу прибыли Наталья с сыновьями и Лев привез их в новую квартиру, он был несколько даже смущен, демонстрируя домашнее великолепие. [691] Хотя, по свидетельству упоминавшегося журналиста Артура Рэнсома, побывавшего у него дома, Троцкий выбрал в Кремле довольно скромное жилье по сравнению с другими высокопоставленными деятелями, например Карлом Радеком и его супругой. [692]
691
Serge V., Sedova Trotsky N. Op. cit. P. 82.
692
Ransome A. Op. cit. P. 52.
Быт
693
Serge V, Sedova Trotsky N. Op. cit. P. 82.
Завтракал и ужинал Троцкий дома. Особо Наталья Ивановна не заботилась о приготовлении пищи, однако проговаривалась в мемуарах, что при всеобщем голоде высшие руководители вскоре стали получать редкие в то время деликатесы. Вначале это делалось, так сказать, по «личным каналам». Так, секретарь ЦК Л. П. Серебряков, курировавший быт руководства, организовал доставку сливочного масла, а чуть позже снабжение не просто высококачественными, но дорогими продуктами было введено в норму. «Порции черной икры, предназначенной для экспорта, но не находившей возможности быть куда-либо отправленной, заполняли серебряные сервизы», — писала Седова без тени смущения. Впрочем, как бы вспомнив «правила приличия», она тут же переходила к теме «злоупотреблений» привилегиями со стороны среднего звена руководителей, ни словом не упрекая своего супруга и его коллег по Политбюро в подобных прегрешениях. Все же, видимо, воспоминания Седовой о сравнительной скромности ее мужа и других руководителей в основном были правдивыми. Новым хозяевам огромной страны было не до личных материальных устремлений. Все их время занимало решение глобальных проблем. «Развлечения и хороший отдых являлись непозволительной роскошью. Лев Давидович приходил домой из комиссариата на обед в Кремль, а затем растягивался на диване на три четверти часа».
Иногда Кремль навешали его ставшие взрослыми дочери — Зина и Нина, также переехавшие в Москву вместе с матерью А. Л. Соколовской. Боготворившие отца, девушки жаждали поговорить с ним о политике, узнать подробности из первых уст. Троцкий, однако, категорически отказывался касаться в разговорах с ними любых политических вопросов. [694] Вскоре дочери вместе с матерью вернулись в Петроград и встречи с отцом стали еще более редкими.
Супруга Троцкого не ограничивалась только домашними делами. В отличие от многих жен (а порой и любовниц) новых правителей, Наталья Ивановна обладала приобретенными в Сорбонне познаниями в области искусствоведения, особенно живописи. Эти знания пригодились ей на административной должности, которую она получила прежде всего благодаря положению мужа.
694
Serge V, Sedova Trotsky N. Op. cit. P. 83.
В мае 1918 года при Народном комиссариате просвещения, которым руководил А. В. Луначарский, одно время близкий к Троцкому, по инициативе известного живописца и искусствоведа Игоря Эммануиловича Грабаря был образован отдел по делам музеев и охраны памятников искусства и старины. Грабарь сознательно отошел на задний план, предложив назначить заведующей отделом супругу Троцкого, что и произошло в июне того же года. Расчет на то, что Н. И. Седова станет влиятельным в наркомате лицом, полностью подтвердился.
По мнению Грабаря, «при новой власти больше пользы делу сохранения наследия принесет умное руководство Троцкой (Н. И. Седова значилась в документах Наркомпроса под фамилией своего мужа. — Г. Ч.), чьи авторитет и влияние в высших должностных кругах были неоспоримы. Грабаря же там не знали или относились к нему как к бывшему буржуазному «спецу», а значит, человеку ненадежному». [695] Следует добавить, что, рекомендовав Седову на административный пост и став ее помощником в качестве заведующего подотделом национального музейного фонда, И. Э. Грабарь обеспечивал себе личную безопасность, высокий оклад и влияние. [696]
695
Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 139.
696
Небезынтересно, что и другие жены занимали ответственные посты в Наркомате просвещения. Хитроумный Луначарский таким путем создавал себе более прочное положение. До июля 1919 года театральным отделом наркомата руководила Ольга Давидовна Каменева — сестра Троцкого и жена JI. Б. Каменева. Что же касается Н. К. Крупской, то она с 1918 года заведовала особенно важным по тогдашним представлениям органом — внешкольным отделом Наркомпроса, который в 1920 году был преобразован в Главный политико-просветительный комитет (Главполитпросвет).
Н. И. Седова оставила на своих постах специалистов, защищала их от притеснений, стремилась облегчить их материальное положение. До конца 1920 года на учет было взято свыше пятисот старинных дворцов и усадеб, из бывших дворянских имений вывезено в музеи более 100 тысяч произведений искусства, сотни библиотек и фамильных архивов. В числе спасенных благодаря деятельности отдела памятников были усадьба Галаховой в Орловской губернии, где был затем организован музей И. С. Тургенева, усадьба «Марьино», принадлежавшая князьям Барятинским в Курской губернии. Эту деятельность Луначарский назвал «положительным чудом».
Разумеется, никакого чуда или загадки здесь не было. Влияние Троцкого в сочетании с энергией и знаниями Седовой позволяли в какой-то степени сохранить художественные ценности, подвергавшиеся разграблению в ходе Гражданской войны, прежде всего маргинальными слоями, изобиловавшими в Красной армии, да и в армиях белых. Должность Н. И. Седовой-Троцкой считалась настолько ответственной, что вопрос о предоставлении ей отпуска решался на заседании Политбюро. [697]
697
Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б). Т. 1. С. 185.
Ко времени окончания Гражданской войны относится немаловажный эпизод в личной жизни Л. Д. Троцкого, который запомнился ему и его супруге на всю жизнь.
У Троцкого и раньше случались внебрачные любовные приключения, оставшиеся, однако, «за семью печатями», будучи, скорее всего, не более чем физиологической потребностью при разлуке с женой. Я уже упоминал об убеждении Натальи Ивановны, что во время лекционных турне Лев вряд ли отказывает себе в плотских удовольствиях.
Непродолжительная любовная связь была у Льва Давидовича в начале Гражданской войны, во время его пребывания в Свияжске в 1918 году. Именно тогда в его распоряжение прибыл кронштадтский моряк Ф. Ф. Раскольников, ставший командиром Волжской флотилии. Вместе с ним приехала двадцатидвухлетняя Лариса Михайловна Рейснер, которая происходила из высокоинтеллигентной семьи профессора истории права Московского университета Михаила Александровича Рейснера, после октября 1917 года ставшего большевиком. Лариса уже успела побывать любовницей поэта Николая Гумилёва, а затем ринулась в революцию вместе с новым возлюбленным Раскольниковым, за которого вышла замуж.
Обладая немалым журналистским и более скромным поэтическим талантом, личной отвагой, Лариса Рейснер не удовлетворялась ролью очеркиста и жены военного моряка. Она стала выполнять разведывательные задания Троцкого, под видом крестьянки отправлялась во вражеский тыл. [698] Недолгое время, во время отсутствия Раскольникова, который участвовал в военных операциях, Лариса проводила ночи вместе с наркомом в купе его поезда. Автор одной из статей полагает, что Троцкий был для Ларисы воплощением стихии, которую она стремилась подчинить себе. Менее достоверным представляется рассказ о том, будто Раскольников застал их «на месте преступления», но понял и простил обоих. [699]
698
Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 139.
699
http://Sugneddin.livejoumal.com/158039.html