Лев
Шрифт:
Надежда засияла откуда-то изнутри.
— Как ты можешь быть уверен, что ты не мой отец? Ты сказал, что вы были близки.
Но он уже покачал головой.
— Нет. Прости, Мина. Я не твой отец. Мы никогда не заходили так далеко. Невозможно, что ты моя. — Он выдохнул. — Но я бы убил за то, чтобы быть твоим отцом, детка. Знай это.
Слезы жгли глаза, когда я кивнула.
Алессио услышал достаточно. Он зашипел с другого конца стола:
— Пока ты собирала цветочки со своей мамашей, я прятал побои от друзей.
—
— Что именно жаль? У тебя было хорошее детство. Я был забыт. Такова жизнь. — Я пялилась в стол, а он продолжил говорить: — Что? Больше не хочешь брата? — Мое сердце распалось. Он выдавил смешок. — Да, и я так думаю. Не слишком хорош для тебя, да? Как и для твоей матери.
Лев сжал мою руку так сильно, что мне стало больно.
— Закрой свой рот.
Он сказал это одновременно с Лорендо, который вскрикнул:
— Не говори со зла, сын. Лучше помолчи, Алессио.
— Нет, — продолжил Алессио. — Давай-ка расскажем ей о том разе, когда отец отпинал меня так сильно в грудь, что я перестал дышать? Или о том разе, когда он пришел домой из клуба, снял штаны и нассал на меня, пока я спал.
Слезы текли по моим щекам. Грудь кололо с каждым ударом сердца. Я старалась не всхлипнуть громко.
Лев зарычал:
— Я предупреждаю тебя, Алессио.
— Пока у нее было солнышко и чупа-чупсы, — Алессио начал кричать, — на моих гребаных руках оставляли ожоги от сигаретных бычков.
Мужчины вокруг меня начали ругать вспышки Алессио. Все, что я могла, — это моргать сквозь слезы и тихо говорить:
— Я не знала.
Алессио встал.
— А откуда бы ты знала? Живя в своем гребаном идеальном доме своей гребаной идеальной жизнью со своей матерью шлюхой. — Он уставился на меня. — У тебя была моя жизнь. — Он медленно хлопнул в ладоши. — Поздравляю, Мина. — Он скривил губы и прошептал: — Ты получила все.
Лев устал терпеть это. Он резко встал со стула, который отлетел и упал на пол. Он был очень быстр, но я остановила потасовку до ее начала. Алессио злобно засмеялся, расставив широко руки, приветствуя драку. Мужчины встали, Николас и Роман рванули к Алессил, а Дави и Филиппе ближе ко Льву.
Я обняла Льва за талию и сжала крепко, упираясь пятками, пока он тащил меня вперед.
— Я бы хотела уйти, милый. — Что-то в моем тихом голосе, должно быть, остановило Льва от драки, потому что он тяжело дышал, стиснув зубы от ярости, но остановился, повернулся и обнял меня, словно защищая.
Лев повернулся к моему брату и спокойно прошипел:
— Ты еще пожалеешь о своих словах. — Он вздохнул. — Я удостоверюсь в этом.
Алессио заухал громко.
— Оооой, как я боюсь.
Нельзя было никак приукрасить это. Мой брат был придурком. Жутким, злым придурком. Я не хотела его знать. Я хотела притвориться, что этого вечера не было.
Повернувшись к Лорендо, я уставилась в пол, когда произнесла:
—
Его голос был несчастным.
— Мина, пожалуйста, не уходи.
— Приятного ужина, — ответила я, и мы со Львом пошли к двойным дверям. Прежде чем выйти, Лев остановился и повернулся лицом к Алессио. Сказанное им вызвало новый поток слез.
— У Мины было хорошее детство, но и ей в жизни пришлось несладко. Она была бездомной семь лет. Жила на улицах, спала в переулках, ела мусор, чтобы выжить. А где ты спал два месяца назад, Алессио? — Он продолжил тихо: — Я нашел Мину спящей рядом с лужей мочи, настолько изможденной, что она была на грани смерти от недоедания.
— Мина, — пробормотал Лорендо, качая расстроено головой. — Дорогая.
Лев пялился на моего брата, который защищаясь, задрал свой подбородок.
— Не думай, что знаешь ее. Ты ничего о ней не знаешь, кусок ты дерьма.
Я плакала в плечо Льва, уставшая от того, что люди видели мои слезы. Лев гладил меня по рукам, пока мы шли на выход. Когда он открыл дверь, чтобы мы вышли, я услышала голос Николаса Ван Эдена, его акцент был резким и очень заметным.
— Эта девушка твоя сестра. Она милая. А ты… ты настоящий придурок, boykie (прим. с африкаанс — парень/чувак).
На что Алессио ответил тихим.
— Заткнись нахрен, Эден.
36 глава
Мина
Я занималась сексом со Львом, чтобы отвлечься. Так было делать некрасиво, но я нуждалась в этом. Я нуждалась в нем. Сначала он не соглашался со мной, пытался усмирить мои похотливые поцелуи своими сладкими, которые я считала самыми опасными. Я забралась на него, прикусила загорелую кожу шеи, затем поиграла с его язычком и потерлась о твердеющую плоть, пока мои трусики не стали влажными. Как я и говорила раньше — я не могла подделать свою реакцию на Льва. Я отодвинула трусики в сторону и села на него, вбирая его толстый член так глубоко, как могла. Он проиграл этот раунд и вместе с этим потерял контроль. Прижавшись спиной к спинке кровати, он сел выше и толкнулся в меня, его сильные руки обернулись вокруг меня, крепко держа, и секс больше не был отвлечением, он стал моим утешением.
Руки Льва на моем теле успокаивали как молитва. Он доказывал раз за разом, что он все, в чем я только нуждаюсь.
Боже... я так сильно его любила.
Мое тело молило об освобождении. Я так сильно хотела не чувствовать себя оцепеневшей. Я хотела почувствовать, как он кончит в меня. Ничто так не удовлетворяло меня, как это ощущение.
Он обернул свою руку вокруг меня, схватил мое запястье и притянул его вниз между нашими соединенными телами.
— Поласкай свой клитор, малышка. Медленно и чувственно.