Левиафан
Шрифт:
— На гафеле судна наш Андреевский флаг. По словам командира и его старших офицеров, которые говорят по-нашему, это русский военный корабль и прибыл он из… из будущего, — почти шепотом закончил Морозов.
На несколько минут в обширном кабинете наступила почти осязаемая тишина, нарушаемая лишь размеренным стуком венецианских напольных часов в его дальнем конце.
— Из будущего говорите!? Это довольно интересно, — пристально вглядываясь в бледное лицо офицера, встал с кресла генерал-губернатор. — А вы, Павел Петрович, того, с утра мадерой не баловались?
— Помилуйте, ваше высокопревосходительство, —
В это время дверь зала отворилась, и на пороге появился грузный раскрасневшийся генерал. Это был Вологодский наместник и правая рука Мельгунова — Григорий Дмитриевич Макаров.
— Доброе утро, Алексей Петрович, — подойдя к столу и тяжело отдуваясь, — просипел он. — Вы уже оповещены о наших необычных визитерах?
— Да, Григорий Дмитриевич, Павел Петрович как раз мне докладывает о них, — ответил Мельгунов пожимая генералу руку и приглашая того присесть.
— В порту творится черт знает что, — продолжал генерал, сняв украшенную плюмажем шляпу и утирая голландским платком лицо. — Все бегут туда как на пожар. Я приказал начальнику гарнизона оцепить порт и никого туда не пускать.
— Разумно, Григорий Дмитриевич, разумно, — согласно кивнул головой Мельгунов. — А как вам иноземное судно?
— Не знаю, что и сказать, — недоуменно развел руками наместник. — Не судно, а какая-то химера. Ни мачт, ни парусов, а в гавань вошло как нож в масло. И очень уж громадное и страхолюдное на вид. Дрожь берет от одного вида.
— М-да, — снова задумчиво произнес Мельгунов. — Павел Петрович, — обратился он к адъютанту, — надеюсь, вы дали необходимые инструкции капитану судна, когда покидали его?
— О да, ваше высокопревосходительство, — склонил голову адъютант. — Я рекомендовал капитану не предпринимать никаких недружественных действий по отношению к нам, предупредив, что в подобном случае оно будет подвергнуто артиллерийскому обстрелу.
— Разумно, Павел Петрович, разумно, — удовлетворенно произнес генерал-губернатор. — Ну что ж, господа, едем в порт! — сделал приглашающий жест Мельгунов. — Хочу лично взглянуть на этих «аргонавтов».
После этого все трое направились к выходу и, миновав анфиладу роскошных комнат, вышли на украшенное высокими колоннами парадное крыльцо. Оттуда Морозов сделал знак караульному офицеру, и к крыльцу подкатила запряженная четверкой белоснежных рысаков золоченая губернаторская карета с двумя ражими солдатами морской пехоты на запятках. Вся троица погрузилась в карету, и та плавно выкатилась за ворота.
К началу восьмидесятых годов XVIII века Архангельск являлся одним из богатейших городов Империи и был центром русской внешней торговли. Это не могло не сказаться на его облике, который все больше приобретал европейские черты. В городе, который насчитывал более трехсот тысяч жителей, имелось множество добротных деревянных и каменных построек, обширный Гостиный двор, иностранная слобода, Михайло-Архангельский монастырь, православные, лютеранская и реформаторская церкви. Со стороны моря он охранялся мощными оборонительными сооружениями, исключающими захват побережья кем бы то ни было. В архангельский порт с самыми различными товарами и грузами заходили корабли практически всех европейских держав, и английская речь там мешалась с французской, итальянской, и фламандской.
Миновав центральную часть города, карета генерал-губернатора направилась в сторону окруженной многочисленными зеваками гавани, въехала в оцепленный солдатами порт и остановилась на главном причале, рядом с небольшой группой офицеров, рассматривающей в подзорные трубы застывшее на морской глади невиданное судно. Здесь же, неподалеку, находились и несколько капитанов иностранных торговых судов, оживленно переговаривающихся между собой.
При появлении губернаторской кареты все оставили свое занятие, церемонно раскланялись с вновь прибывшими, и старший из офицеров, начальник гарнизона, доложил, что в порту порядок и зеваки оттеснены за его пределы.
— Ну а на судне что, Иван Илларионович? — пожал ему руку Мельгунов. — Спокойно?
— Да вроде тихо, — пожал плечами седенький полковник. — Не по душе оно мне. Сатанинское какое-то.
— Так уж и сатанинское, — хмыкнул генерал-губернатор, — а ну-ка дай, — и взял из его руки подзорную трубу.
— Невероятно, — пробормотал он через минуту. — Что-то похожее на явление из апокалипсиса.
— Именно так, Алексей Петрович, — наклонился к Мельгунову адъютант. — А вблизи сие судно еще страшнее, просто оторопь берет.
— Однако мы люди служивые, а посему будем разбираться, кто это, откуда и зачем, — ответил ему Мельгунов. — Берите баркас и снова отправляйтесь на судно. Доставьте сюда капитана…
Как только баркас отошел от крейсера, Морев отдал приказ заступить стояночной вахте.
— Юрий Михайлович, — обратился он к нервно дымящему сигаретой старпому. — Выставь в рубке двух верхних вахтенных с автоматами. И держи на всякий случай наготове расчет с ПЗРК. Думаю, в ближайшие полчаса мы с заместителем съедем на берег для аудиенции с местными властями. Так что на тебе безопасность корабля и экипажа.
— Вас понял, — кивнул Круглов и швырнул окурок за борт.
— И не нервничай, — продолжал Морев. — Думаю, к вечеру мы будем пить шампанское со своими пращурами, а команда отдаст дань свежему мясу и овощам. — Пошли, Башир Нухович, — бросил он Сокурову и направился к рубочному люку.
Спустившись вниз, они прошли в командирскую каюту и коротко посовещались по поводу предстоящего съезда на берег. По этому случаю заместитель предложил одеть парадную форму.
— А то неудобно как-то, — сказал он. — Мы, гости из будущего, и в «РБ». Что о нас подумают?
— Согласен, — кивнул Морев. — Не будем нарушать традиций. А теперь главное. В каком объеме нам отвечать на их вопросы?
— Я думаю, на этот счет стоит посоветоваться с Березиным, — поколебавшись, ответил Сокуров.
— А я так не считаю, — нахмурился Морев. — За судьбу экипажа отвечаем мы, нам и решать.
— Ну что ж, полагаю, в таком случае с властями нам стоит говорить откровенно, ничего не утаивая. Главное, чтобы они нам поверили. А то еще сочтут за еретиков и сожгут на костре.