Лейб-хирург
Шрифт:
— Никого у меня нет, и ты это знаешь.
Опускает очи долу: прав я, прав. Стучит на меня прислуга. Не просто так ее пожаловали вместе с домом.
— Так что скажешь?
Смотрит на меня в упор. Глаза начинают набухать влагой. Все, спекся князь! Люблю я этого нахохленного воробушка, люблю — и все. Вопреки доводам разума. Так бы взял сейчас и сунул за пазуху, чтоб воробышек пригрелся и не чирикал.
— У меня будет условие.
— Нет, вы смотрите на него! — Ольга всплескивает ладонями. — Он еще условия ставит!
Воспользовавшись моментом, переставляю чашку подальше.
— Ладно, слушаю, — кивает она.
— Ты не будешь мне указывать, как поступать, с кем дружить, а с кем нет.
— Что, и сказать нельзя? — возмущается Ольга.
— Почему? Можно. Предложить, подсказать, дать совет. Но командовать мной я не позволю.
— Хорошо! — подумав, кивает она. — Но и ты обещай не заглядываться на других женщин.
— Что, и посмотреть нельзя?
= Смотреть можно, заглядываться — нет. Ощущаешь разницу? И если вздумаешь мне изменить…
— Мстя твоя будет страшной.
— Мстя? Это значит «месть»? Мне нравится это слово. Ты прав: мстя моя будет ужасной.
Лучше тебе самому привязать жернов к шее и броситься в реку. Понял?
Киваю.
— Обещаешь?
Да.
— Вот и договорились. Сейчас мы тихонько встанем и уйдем. Лена остается здесь. Ей понравился повар Полякова, пусть наслаждается.
Почему-то уверен, что эту комбинацию подруги успели обсудить.
— А Миша?
— Миша не нужен. Пусть ночует здесь! Вон как любезничает со своей еврейкой.
— Мне нужно договориться с Поляковым.
— Говори, только быстро.
Встаю и подхожу к хозяину дома.
— Натан Соломонович, на пару слов!
Поляков проворно вскакивает. Успеваю заметить, как Лена подмигивает. Прав я: договорились они с Ольгой. Отходим в сторону.
— Ее императорское высочество устали и сейчас уйдут. Я провожу ее. Но она не хочет мешать вашему празднику, поэтому продолжайте веселиться. Барон Засс пусть остается. И я не рекомендовал бы отпускать его одного. Темно, выпивший чиновник на улице…
Нехороших людей в Москве хватает, всякое может случиться.
Ага, с Мишей. Он не расстается с подаренным мной «браунингом», да и стреляет из него изрядно. Впрочем, он обрадуется…
— Найдется у вас, где ему переночевать?
— Разумеется, ваше сиятельство! Позвольте спросить?
Даже знаю, что. Киваю.
— Вы давно знаете барона?
— С прошлого года. Вместе служили в лазарете, затем — в медицинском батальоне.
Замечательный врач, будущее светило медицины. Очень приличный человек, барон опять-таки и владелец имения в Могилевской губернии.
— Унего есть имение?!
— Пожаловано из казны. Думаю, это не последняя милость императрицы по отношению к моему другу. Быть ему генералом, причем, скоро!
Поплыл Поляков, по глазам видно. Мишу отсюда не отпустят, даже если будет рваться.
Только сомневаюсь, что захочет…
— Благодарю, ваша светлость! Не извольте беспокоиться за барона!
Киваю и возвращаюсь в Ольге.
— Ты чего так долго? — недовольно морщится она.
— Мишу пристраивал.
— Ну, икак?
— Пропал статский советник!
В ответ — насмешливое фырканье. Протягиваю Ольге руку и помогаю ей встать. Стараясь не привлекать внимания, выходим из гостиной. Подскочивший лакей подает Ольге плащ с капюшоном. Помогаю ей одеться и спуститься по лестнице. Автомобиля во дворе нет.
— Я отправила, — говорит Ольга. — Через Лену. Вернется к десяти часам, заберет ее. Мы поедем на извозчике, так меньше любопытных глаз.
— А как же безопасность? Твой жандарм меня убьет!
— Ему не до меня. Жандармский корпус ведет следствие о покушении, привлекли всех, в том числе Викентия Игнатьевича. Меня охраняют гвардейцы.
За воротами вижу свою коляску. Молодец Игнат, приехал пораньше, не нужно искать извозчика. Ольга накидывает на голову капюшон плаща. Помогаю ей забраться внутрь и поднимаю кожаный верх коляски. Теперь нас не видно с улицы.
— Домой, Игнат!
— Но! — кричит кучер и хлопает вожжой по крупу кобылки. Обтянутые резиной колеса мягко стучат по булыжной мостовой. Игнат что-то бурчит. Прислушиваюсь.
— Наконец-то… А то живет монахом. Молодой же мужчина…
Ольга расслышала и хихикает. Обнимаю ее, стаскиваю с головы капюшон и впиваюсь в губы. Она возмущенно мычит, но затем начинает отвечать. Все, занавес…
«Здравствуй, дорогой Давид! Спешу сообщить тебе радостную новость: твоя дочь и моя племянница Лиза отныне наследная дворянка и кавалерственная дама ордена Святой Софии. «Ой, вей! — скажешь ты. — Как такое может быть?» Представь, что может. Я сам держал в руках грамоту, подписанную государыней, и прочел ее всю до последней буквы.
Грамоту вручила Лизе наследница государыни, великая княжна Ольга Александровна, которая специально приезжала к нам. Мы как раз собрались обедать. Я пригласил ее императорское высочество за стол, и она, не чинясь, согласилась. Представляешь, брат! Кто из наших удостоился чести принять в своем доме будущую императрицу да еще преломить с ней хлеб?!
Ты, наверное, хочешь знать, как такое получилось? Думаю, ты слышал про взрыв в Кремлевском Дворце, где какие-то гои решили убить нашу императрицу. Только у них не вышло — государыня выжила. Ей повредили ногу, но она скоро поправится. Операцию ей сделал знакомый тебе шляхтич, который теперь не Довнар-Подляский, а князь Мещерский.
После взрыва он приехал в Кремль, где руководил спасательными работами. Там увидел Лизу, которую вместе с другими курсистками прислали помогать, и позвал ее на операцию, где они вместе спасали государыню. Вот та и отблагодарила.