Лейла
Шрифт:
Я был рад, когда ее мать наконец вернулась в Чикаго. Но вовсе не потому, что она мне не нравилась. Просто все это было слишком. После всего, что нам пришлось пережить, мы оказались практически лишены личного пространства, и в довершение ко всему, насмотревшись на долгие попытки Лейлы встать на ноги, я отчаянно жаждал вернуться к нормальной жизни. Мы оба жаждали.
Но все было не так уж плохо. Я познакомился с семьей Лейлы и вскоре понял, почему влюбился в нее. Все члены ее семьи обаятельные, открытые люди. Черт, даже Чед Кайл мне понравился.
Мне даже не терпится увидеться с ними в пятницу.
Сложив все ингредиенты в кастрюлю, я вытираю руки кухонным полотенцем и спешу наверх проведать Лейлу. Она разбирала вещи, когда я взялся за приготовление ужина, но с тех пор прошел уже час, и со второго этажа не было слышно ни звука. Я не слышал ее шагов.
Распахнув дверь спальни, я обнаруживаю Лейлу спящей на кровати. Чемодан так и стоит открытым, а она тихо посапывает.
День был долгим. Она впервые отправилась в такую длинную поездку после выписки. Могу представить, как ее вымотала долгая дорога. Начинаю тихо разбирать чемоданы, пока она спит.
Я то и дело поглядываю на нее и вспоминаю первые проведенные здесь дни. Каждая секунда с ней словно пробуждала мое сознание. После встречи с Лейлой у меня будто впервые открылись глаза.
Я был слеп, но прозрел.
Вот, какие чувства вызывала во мне Лейла. Словно моя жизнь вновь наполнилась воздухом, а я даже не понимал, что задыхаюсь.
Я бы отдал все на свете, чтобы вновь возродить это несправедливо отнятое у нас чувство. Нам было хорошо в моей квартире во Франклине. Лейлу не мучила бессонница. Она не озиралась по сторонам в общественных местах.
Подойдя к ней, я касаюсь ее волос и нежно заправляю прядь за ухо. Ей сбрили часть волос перед операцией, и теперь она делает прямой пробор, чтобы спрятать отрастающие волосы. Смахнув их, я рассматриваю ее шрам.
Я благодарен за него.
Знаю, что она ненавидит эту отметину и пытается спрятать ее всеми возможными способами, но я порой рассматриваю его, пока она спит. Потому что шрам напоминает мне о том, чего я едва не лишился.
Лейла вздрагивает во сне, и я убираю руку, внезапно ощутив в комнате резкий запах гари. Я озадаченно смотрю на дверь, ведь суп не мог выкипеть так быстро. Он стоит на плите от силы минут десять.
Я выхожу на лестницу и вижу облако черного дыма, плывущее из кухни.
Едва начав спускаться, я слышу грохот на кухне.
Он настолько громкий, что пробирает до нутра.
Мчусь вниз и, войдя на кухню, вижу, что суп теперь повсюду. На плите, на полу, на стенах. Я разгоняю рукой дым, не зная, за что хвататься.
Но пожара нет. Лишь небольшое облако дыма и необъятный бардак.
Когда Лейла спешит вниз, я в потрясении оглядываю кухню.
Она останавливается в дверях и осматривает беспорядок.
— Что случилось?
Я иду выключить конфорку, но схватившись за ручку, обнаруживаю, что она не включена.
Беспомощно опускаю руки по бокам и перевожу взгляд с конфорки на кастрюлю, валяющуюся в дальнем конце кухни.
— А почему вода бежит? — спрашивает Лейла.
Из крана в раковину течет струя воды. Не припомню, чтобы оставлял воду включенной. Я иду закрыть кран и замечаю кое-что на дне раковины.
Сгоревшее полотенце.
То самое полотенце, которым я вытер руки, когда собрался проведать Лейлу.
И оно вспыхнуло, судя по тому, что сгорело в угли. Но как оно оказалось в раковине? Почему открыт кран? Кто выключил плиту?
Кто опрокинул кастрюлю с супом?
Я мчусь к парадной двери, но она заперта изнутри.
Лейла спешит следом:
— Что ты делаешь?
В доме есть задняя дверь, но если бы кто-то опрокинул кастрюлю, пока я спускался вниз, я бы увидел, как он бежит к черному ходу. Другого выхода из кухни нет.
Вернувшись на кухню, я осматриваю окно. Оно тоже заперто изнутри.
— Лидс, ты меня пугаешь.
— Все хорошо, Лейла, — успокаиваю я, мотая головой. Не хочу, чтобы она волновалась. Если буду вести себя так, будто не понимаю, что происходит, это вызовет лишнее беспокойство. — Спалил полотенце. Случайно опрокинул кастрюлю, когда пытался снять ее с плиты. — Я глажу ее руки ладонями. — Извини. Я все уберу.
— Я помогу тебе, — говорит она.
И я принимаю ее помощь. Пусть лучше она будет рядом со мной, потому что мне не понять, что за чертовщина только что произошла.
Показания
В кассете заканчивается пленка, и, перевернув ее другой стороной, детектив возобновляет запись.
Интересно, он в курсе, что мобильный телефон существенно упростил бы задачу? Наверное, он сторонник теории заговора и настолько не доверяет правительству, что даже не пользуется телефоном.
— Я хочу осмотреть плиту, — говорит мужчина и направляется на кухню, прихватив с собой диктофон. Я мешкаю, задумавшись, не совершил ли ошибку, пригласив его сюда. Любой вменяемый человек, выслушав мой рассказ, счел бы меня сумасшедшим. А я почему-то верю, что этот мужчина не передаст запись прямиком в руки таких вменяемых людей.
Если честно, мне плевать. Теперь ни моя карьера, ни малочисленные поклонники, ни имидж, который Лейла старалась для меня создать, больше не имеют значения. С тех пор, как я узнал, на что способны люди, все это кажется мне незначительным.
Будто я всю жизнь провел на мелководье, а за минувшую пару недель погрузился на самое дно Марианской впадины.
Когда я захожу на кухню, детектив задумчиво осматривает плиту. Нажав на ручку, он поворачивает ее и ждет, пока вспыхнут языки пламени. Затем с минуту рассматривает их. И выключает.