Лэйси из Ливерпуля
Шрифт:
Спустя минуты или, может быть, часы, когда выяснилось, что Господь не готов услышать его молитвы, а у Джона не хватило мужества взять дело в свои руки, он поднялся и прошел по комнатам, собирая кое-какие вещи, затем побросал их в фургон, припаркованный у дома.
Домовладелец может забирать свой дом обратно вместе со всем, что в нем находилось. Отныне он будет жить в конторе, у себя в мастерской. Отныне больше ничего не имело значения.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Кора специально купила газету «Эхо Ливерпуля». Едва переступив порог своего дома, она открыла ее на странице с поздравлениями по случаю совершеннолетия —
«Лэйси, Кормак Джон. Счастья тебе, сынок, в день твоего рождения. С любовью, мама», — прочла она.
В адрес Кормака пришли еще три поздравления: от Маив и Мартина, от Орлы, Микки и детей и последнее — от дедушки, Бернадетты, Иана и Руфи: «Поздравления славному молодому человеку в день его совершеннолетия».
Никаких поздравлений для Мориса Лэйси завтра не будет. Все, кто его знал, только посмеялись бы про себя, потому что Морис сидел в тюрьме в Уолтоне.
Боже, какой стыд! После вынесения приговора Кора почти не выходила из дому. За покупками она стала ходить на Стрэнд-роуд, где ее никто не знал; она не могла заставить себя пойти на Марш-лейн.
Она так и не поняла, что нашло на Мориса. Он потерял работу — по словам его босса, Морис был «непунктуальным». Кора обрадовалась, когда его почти сразу же призвали в армию. «Это пойдет ему на пользу, научит дисциплинированности, тому, что не удалось сделать мне», — думала она. Но сразу же после демобилизации Морис стал встречаться с Памелой Конвей, девушкой с подмоченной репутацией, если не сказать хуже. Кора была убеждена, что это братья Памелы сбили сына с пути. Они были намного старше его, и за ними тянулся шлейф судимостей за кражи со взломом. Один из них совсем недавно вышел из тюрьмы, он угрожал ножом владельцу магазина.
Они использовали Мориса. Сын был мягким парнем, легко поддающимся чужому влиянию. Он разбил стекло, чтобы залезть в киоск, и не сообразил своей глупой башкой, что кто-то может услышать и вызвать полицию. Копы уже поджидали его, когда он вылезал наружу, нагруженный блоками сигарет и коробками табака, которые почти наверняка предназначались Конвеям, и те впоследствии продавали бы их в пивных барах за полцены. Морис отказался донести на них, и Кора подозревала, что он попросту боялся.
Хоть раз в жизни Билли оказался дома, когда прибыли полицейские и попросили их проехать вместе с ними в участок. Там он набросился на Мориса и едва не задушил парня, если бы его не оттащили. Он заявил, что больше не желает иметь с ним ничего общего. Впрочем, когда это Билли имел что-то общее со своей женой и сыном?
Она вспомнила свое собственное криминальное прошлое, хотя она-то была слишком умной, чтобы попасться. Вероятно, склонность к воровству наследуется так же, как цвет глаз или волос. Но в таком случае Кормак…
Иногда она забывала, в чем заключалась правда.
Сейчас Кормак уже должен приехать домой из университета на рождественские каникулы, и сегодня вечером наверняка состоится торжество в честь его дня рождения — в таких случаях Элис не скупилась на организацию вечеринок.
Не находя себе места, Кора бродила по дому, бесцельно переставляя вещи с места на место. Это было несправедливо. Все было одной сплошной несправедливостью. Вышло совсем не так, как она планировала. Гораций Флинн откинул копыта в прошлом году, не оставив ей ни гроша. Парень, который пришел за арендной платой, рассказал ей, что имущество Флинна унаследовал какой-то его племянник, священник, живший где-то в Ирландии. Он пожелал, чтобы все осталось без изменений, и теперь арендную плату за квартиры и дома Флинна отправляли церкви где-то в графстве Антрим. Когда Кора поинтересовалась, почему большой дом Горация Флинна на Стэнли-роуд до сих пор пустует, парень не смог ответить ей ничего вразумительного.
Ей стало интересно, будет ли день рождения Кормака отмечаться дома или же Элис решит отпраздновать его где-нибудь в другом месте, учитывая, что это было его совершеннолетие. Во всяком случае, она не отказалась бы пойти туда, где бы это торжество ни состоялось, и подождала бы снаружи, чтобы тайком поглазеть на приглашенных — если бы ее не заметили, конечно.
В салоне на Стрэнд-роуд, вероятно, знали обо всем — она всегда старалась заглянуть внутрь, проходя мимо. Там вечно было полно народу, но она ни разу не видела Элис. Парикмахерская выглядела шикарно и была намного больше салонов Лэйси на Опал-стрит и Марш-лейн. Но Кора не могла просто так войти туда и начать задавать вопросы, ей придется попросить что-то сделать с ее волосами. Решено, она закажет стрижку, хотя обычно подрезала волосы сама, и назовется вымышленным именем. Ничего хорошего не получится, если она скажет, что ее фамилия Лэйси.
Эта мысль немного развеселила ее. У нее появился повод выйти из дому. Она пойдет прямо сейчас.
Кора вышла в коридор и сняла с вешалки свое пальто из верблюжьей шерсти. Куплено оно было двенадцать лет назад, но было очень хорошего качества, и она даже мечтать не могла о покупке нового, пока это не износится окончательно. Она сунула свои маленькие ножки в грубые башмаки, которые были еще старше, чем пальто, и повязала вокруг головы шарф. Для некоторых женщин внешность имела решающее значение, но Коре было наплевать на то, как она выглядит. Она застегнула пуговицы перед большим зеркалом. Ей исполнилось сорок восемь, и она выглядела на свои годы, ни моложе, ни старше. Ни один человек в мире не обернулся бы, чтобы посмотреть ей вслед.
Женщину, которая занималась ею в салоне Лэйси, звали Энид. Она заявила, что Коре больше подойдет короткая стрижка. Это придаст ей некоторое своеобразие, и она будет походить на Джун Эллисон.
— Это кинозвезда, — пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Коры. — Она снималась в фильмах «Маленькие женщины» и «Президентский номер».
— Я редко бываю в кино.
— Правда, дорогая? Я-то хожу минимум три раза в неделю.
Кора сказала, что предпочла бы, чтобы ей подрезали волосы ровно на один дюйм, но все равно, большое спасибо за заботу. Она уже хотела кисло добавить, что у нее найдутся дела поважнее, чем ходить в кино трижды в неделю, но вовремя вспомнила, что собиралась выведать у этой женщины кое-какие сведения. Это оказалось легко, стоило ей заикнуться о том, что она давняя подруга Элис, хотя и не виделась с ней уже много лет.
— Как поживают ее дети? У нее ведь четверо, правильно? Три девочки и мальчик — он почти ровесник моего сына.
— В таком случае вашему парнишке должно быть что-то около двадцати одного года, как Кормаку. Сегодня у него день рождения. Он просто потрясающий юноша, я сама послала ему серебряный ключик в подарок. Мы все идем к ним сегодня вечером на торжество.
— И где же это будет?
— Знаете ресторан «Хилтон» на Стэнли-роуд? Так вот, там есть кабинеты наверху. Нас будет, наверное, человек пятьдесят. Элис позвала всех сотрудниц, а Кормак пригласил нескольких приятелей из школы и университета. Знаете, ведь он учится в Кембридже! Вы не поверите, но он изучает химию. — Будь Кормак ее собственным сыном, женщина не могла бы испытывать большую гордость за него. — После защиты диплома он собирается остаться в университете и добавить к своему званию еще несколько букв. Вот увидите, он покинет его доктором.