Лэйси из Ливерпуля

Ли Маурин

— Я понял, что я — не тот человек, каким всегда себя считал.

На Полу его слова, похоже, произвели впечатление.

— Да, это, должно быть, неприятная штука, Кормак.

— Очень неприятная. — Кормак уже собрался протянуть к ней руки, опрокинуть ее на койку, но тут в фургон ввалился Уолли, за ним показался Фрэнк, которого поддерживала разгневанная Таня. Лицо и плечи Фрэнка были ярко-красного цвета, под стать его волосам, и слегка припухли.

— Со мной все в порядке, женщина, — протестовал он. — Оставь меня в покое.

— Завтра ты убедишься, что с тобой не все в порядке. Ты будешь похож на больную собаку. Пола, у нас в аптечке есть каломиновая мазь? —

Идея обзавестись аптечкой принадлежала Тане, и Кормаку пришлось согласиться с тем, что это полезная вещь.

— Ладно тебе, ничего со мной не будет.

— Тогда я предлагаю сваливать отсюда, прямо сейчас, — коротко обронила Таня. — Мы заедем в Ипсвич, постираемся, наполним резервуар водой, купим каломиновой мази. Кто-нибудь из вас в состоянии сесть за руль?

Время от времени Кормаку приходилось управлять фургоном, хотя никто его этому не учил.

— Я прекрасно себя чувствую, — заявил он.

— Ну да, как же! — Таня бросила яростный взгляд на Уолли, который в прострации валялся на полу. Фрэнка начал бить озноб. — Видно, придется мне самой вести фургон. Когда-нибудь нас остановит полиция, а у меня нет прав.

* * *

Земля на огромном поле прокалилась и затвердела, как камень. Трудно представить, что когда-то почва здесь была такой мягкой, что колеса тракторов оставили на ней большие вмятины правильной формы — получились очень хорошие сиденья. «Как раз такой ширины и глубины, чтобы в них с удобством усадить свою задницу», — подумал Кормак.

Пола устроилась между его ног, прислонившись к нему спиной. Руки Кормака безвольно лежали у нее на коленях. Они сидели на самом краю поля, откуда им едва видна была группа, игравшая что-то под тентом, который в такой безветренный день замер в мертвой неподвижности. Музыка смолкла, и толпа слушателей, усеивавших поле, подобно конфетти, жидко захлопала. Среди зрителей было много детей, большинство из которых не обременяли себя одеждой. Многочисленных собак как будто специально выдрессировали так, чтобы они мочились и испражнялись как можно чаще.

Сегодня Пола надела другое платье, такое же бесформенное. Он зарылся носом в ее волосы, пахнувшие мылом. Его собственные волосы тоже были чисто вымыты, пышные пепельно-белые кудри схвачены на затылке резинкой.

— Откуда ты родом, Пола? — спросил Кормак. Она, наверное, уже говорила ему об этом раньше, но он забыл.

— Из Ланкашира, как и ты. Блэкпул.

— Я был в Блэкпуле один раз. Там было что-то под названием «Золотая миля». — Он с Фионой и Орлой забрались тогда на гигантское колесо обозрения, Маив же испугалась. С ними еще был дедушка.

— Тебе стоит посмотреть на аттракцион «Огни Блэкпула», он начинается через несколько недель. Это что-то потрясающее.

— Поедем вместе?

— Никаких шансов, Кормак. Я могу встретить там свою мать.

— Это будет так ужасно?

— Чрезвычайно. Она — стерва.

— Моя тоже. — Кормак вздрогнул.

— А мне казалось, ты говорил, что твоя мать — прелесть. — Она обернула к нему лицо, и он поцеловал ее в нос. — Ты всегда так хорошо отзываешься об Элис.

— Элис — не моя мать, хотя она считает, что это так.

— Ох, Кормак, перестань говорить загадками. Тебя усыновили или что-нибудь в этом роде?

— Нет, меня подменили при родах.

— Кто, злая фея?

— В общем, да. Так получилось. Очень злая фея.

— Иногда ты бываешь таким загадочным, Кормак. Ты хоть догадываешься об этом?

— Я сам себе представляюсь загадкой, — мрачно отозвался Кормак.

— Мы играем завтра здесь?

— Сомневаюсь, ведь Фрэнк по-прежнему валяется со своими ожогами. И, по-моему, одна из гитар сломана. — Группа «Ничейные ребята» обычно открывала любой концерт, ее нанимали для того, чтобы она развлекала зрителей, пока те подыскивали себе подходящие места, чтобы присесть. Фрэнк и Уолли были не очень хорошими гитаристами. Единственным достойным внимания музыкантом была Таня, которая вытворяла чудеса со своей скрипкой. У Полы было приятное, высокое контральто, а Кормак сносно колотил в бубен, не хуже других во всяком случае. Кормак считался импресарио группы, конечно когда давал себе труд вспомнить об этом. Группа «Ничейные ребята» отличалась от других коллективов тем, что не искала ни денег, ни славы. Это было просто занятие, придававшее некий смысл их, в общем-то, бесцельному существованию.

— Думаю, мне стоит вернуться в фургон, смочить лоб Фрэнку, да и вообще посмотреть, как он там, — сказала Пола.

— Я пойду с тобой, — с готовностью вызвался Кормак. Он не хотел, чтобы она оставалась наедине с Фрэнком, которого солнечные ожоги не могли вывести из строя.

— Не стоит, Кормак.

— Эта группа — сплошное дерьмо, и мне нужно отдохнуть.

— От чего? Ты сидишь в этой яме почти весь день.

— Мне нужно отдохнуть от сидения в этой яме.

На обочине узкой сельской дороги вплотную одно к другому были припаркованы средства передвижения: автобусы, домики на колесах, грузовики, большие фургоны, маленькие фургоны, машины «скорой помощи» с закрашенными названиями, случайные легковые автомобили. Если верить радио, та же картина наблюдалась на много миль вокруг. Полиция решила позволить фестивалю идти своим чередом и не пыталась разогнать приехавших. Суеты и шума в этом случае будет меньше. Выступая по радио, несколько местных жителей с возмущением называли это музыкальное сборище позором для нации. Почему все эти люди не на работе? Как они посмели явиться в округу, где живут приличные, законопослушные люди, и устроить здесь хаос? На пивных барах, ресторанчиках, даже на одном или двух гаражах висели таблички «Участникам фестиваля вход воспрещен». У «Ничейных ребят» снова закончилась вода, и добыть ее здесь было проблематичным.

— Моя кожа не дает мне пошевелиться, чувак, — жалобно сказал Фрэнк, когда Пола и Кормак влезли в фургон. Он сидел на койке в неудобной позе, поставив локти на стол. На нем были только разрисованные бабочками шорты. Кожа на плечах и груди уже не горела огнем, но все еще причиняла ему боль. Рыжие волосы Фрэнка казались хрупкими, словно поджаренными. — Мне больно дышать.

— Намазать тебя каломином?

— Пожалуйста, Пола.

Кормак сунул руку под подушку за своей жестянкой и начал сворачивать самокрутку. Первая же затяжка повергла его в состояние летаргии. Он прилег и через несколько секунд уже спал.

Проснулся он на закате оттого, что слегка продрог. Вдалеке слышалось басовитое буханье музыки. Самокрутка прожгла аккуратную круглую дыру в нейлоновом спальном мешке, но половинка у него еще оставалась. Он принялся шарить в поисках спичек, как вдруг заметил Полу и Фрэнка на соседней койке. Крепко обнявшись, они спали. Пола была обнажена, ее маленькое, прекрасно сложенное тело блестело от пота, а шорты Фрэнка были спущены до колен. Его обгоревшую кожу покрывали пятна розового каломина.

Кормак застонал. Он вернулся вместе с Полой, чтобы присматривать за ней, но вот — Пола и Фрэнк, оказывается, занимались любовью прямо у него на глазах. Им крайне необходима еще одна девушка, для Фрэнка. Уолли будет спать с Таней, Кормаку достанется Пола.