Лэйси из Ливерпуля
Шрифт:
— Я чувствую себя хорошо. Меня не тошнит, и вообще ничего такого. Когда должен появиться ребенок, я не знаю. — Она выглядела какой-то заторможенной.
— Ну, доктор должен определить такие вещи, — успокоила ее Элис. — Он отправит вас в клинику, где за вами будет постоянный уход.
Пола рассмеялась негромким хрустальным смехом:
— В докторах и клиниках нет нужды, Элис. Если я буду следить за собой, нормально питаться и выполнять дыхательные упражнения, со мной все будет в порядке.
— Понятно. — Элис пришла в ужас. Она взглянула на сына, который сидел на полу в прежней позе, закрыв глаза и явно находясь в трансе. Должно быть, он одобрял планы Полы насчет ее беременности. Элис всегда старалась не вмешиваться в личную жизнь своих детей и не собиралась делать этого сейчас. — Ну, что ж, отлично, но вам все равно необходимо показаться в больнице, чтобы там поставили вас на учет.
— В этом также нет необходимости. — Пола смотрела на нее с жалостью. — Кормак примет ребенка прямо здесь.
— То есть он же и наложит вам швы, если понадобится?
— Ей не понадобятся никакие швы, — произнес Кормак, не открывая глаз. — Она расслабится, и разрывов не будет.
Господи Боже! Эта парочка просто сумасшедшая, не от мира сего. Элис объявила, что мясо скоро будет готово, и сбежала вниз.
Фиона была одна и гремела кастрюлями в кухне со старомодной мебелью. За ней с интересом наблюдала кошка, расположившись на полке для сушки посуды, что было крайне негигиенично. Фиона подняла голову, когда вошла ее мать.
— Что ты думаешь о Поле?
— Она кажется милой, но очень молоденькой.
— Ей двадцать один год, она старше, чем выглядит.
— Она рассказала тебе о том, как собирается рожать ребенка? Они поступают неразумно, Фиона. Я обеспокоена.
— Она передумает, когда придет время.
— Боже, я надеюсь на это. Наш Кормак — умный парень, но я не уверена, что он сможет принять роды.
Целью рождественского базара должен был стать сбор средств для детского приюта в Эфиопии. Фиона поставила Элис командовать бакалейным лотком. Главным призом была бутылка виски. К каждому призу прилагался лотерейный билет, стоивший шесть пенсов. Если кому-то доставался билет, номер которого совпадал с номером на призовом предмете, он уносил приз с собой.
Естественно, все хотели выиграть виски. Но дело было в том, что выигрышный билет Фиона забрала с собой, чтобы вернуть на место попозже, когда распродадут большую часть билетов.
— Но ты не можешь так поступать! — возмутилась Элис.
— Конечно, могу, мама. Если виски выиграют с самого начала, желающих купить билеты больше не найдется. Не забывай, это делается ради благородной цели.
Элис надеялась развлечься. Вместо этого она ощущала себя преступницей, присматривая за своим разукрашенным лотком. Несущиеся из громкоговорителя наивные рождественские песенки только усугубляли ее чувство вины. Она была очень занята, постоянно окруженная толпой людей, и количество призов: соуса для мяса, уксуса, шампуней, лимонада, майонеза — быстро уменьшалось. Чем меньше их оставалось, тем нетерпеливее становились участники, горя желанием выиграть бутылку виски, которая уже начинала выглядеть этакой брошенной сироткой.
Где, черт возьми, ходит Фиона? Она не могла оставить лоток и отправиться на ее поиски. Элис начала охватывать паника. В любую минуту кто-нибудь мог догадаться, что лотерейного билета с выигрышем виски у нее нет, и пылающая праведным гневом толпа оттеснит ее от прилавка. Она чувствовала, как у нее горит лицо и бешено бьется сердце.
— С вами все в порядке? — спросил чей-то голос. — Вы ведь миссис Лэйси, не так ли? Мать Фионы?
Она заметила уже начавшего лысеть мужчину, который, кажется, был здесь главным. Мужчина был примерно ее возраста, в черной водолазке под горло и в мешковатых вельветовых брюках. Его морщинистое лицо покрывал сильный загар, как будто он много лет провел на юге. У него была очень располагающая ласковая улыбка.
— Нет, со мной не все в порядке, — напряженным голосом ответила Элис. — Мне срочно нужна моя Фиона.
— Я отыщу ее вам.
Через несколько секунд появилась Фиона. Элис устремила на нее обвиняющий взгляд поверх толпы.
— Могу я попытать счастья, мама?
— Да, думаю, давно пора.
Фиона сунула руку в ящик, и только Элис заметила, что в ней уже был билет. «Если она вытащит его и объявит, что выиграла бутылку виски, я убью ее на месте», — поклялась Элис. К счастью для Фионы, ей достался проигрышный билет. Впрочем, вскоре виски выиграл маленький мальчик, и бутылку немедленно экспроприировал его счастливый папаша. Элис облегченно вздохнула.
— Не хотите чашечку чая? — Это вернулся мужчина в черной водолазке.
— Спасибо, я пожертвовала бы своей правой рукой за чашку чая.
— В таких крайностях нет необходимости. — Он улыбнулся. — Я угощу вас даром.
Теперь, когда виски больше не было, интерес к другим оставшимся призам угас. Элис рухнула на один из стульев, стоявших у стены.
Обходительный мужчина вернулся с двумя чашками чая и сел рядом с ней.
— Меня зовут Чарли Гловер. Как мне следует величать вас — «мать Фионы» или «миссис Лэйси»?
— Я предпочитаю «Элис». Не знаю, что бы я делала без вас. Вы мне очень помогли.
— Рад был оказаться полезным, мадам. — Он улыбнулся своей очаровательной улыбкой. Глаза у него были темно-серые, с крошечными серебряными искорками.
Элис подумала: чего ради она обращает внимание на глаза этого странного, незнакомого ей мужчины, на его улыбку? В конце концов, ей ведь уже пятьдесят один. Она давным-давно потеряла всякий интерес к мужчинам.
— Вы жили за границей? — спросила она светским тоном.
— Да, в Эфиопии. Я руководил детским приютом, для которого мы собираем средства.
— Руководили?
— Я подумал, что пришло время отдохнуть и сменить работу, — объяснил он. — Я остановился в Ормскирке, у брата и его жены. — У него был приятный глубокий голос, и Элис уловила ланкаширский акцент. Он говорил медленно, с видом человека, не привыкшего к тому, чтобы его перебивали. — Через три месяца я отправляюсь в Трансвааль, на этот раз чтобы принять госпиталь на границе Свазиленда.