Лейтенант империи. Часть первая

Четвертнов Александр

И, вроде, больно это всё. Лежу, получаю, но такой счастливый! На лиру гляну. Лежит рядом, смотрит на нас, а глаза большие-большие, блестят росой, как молодой лес после дождя. И я понимаю — она тоже счастлива. Без слов понимаю, да и не передать ими нашего счастья. Его никак нельзя передать, потому что оно везде. Укутывает нас как одеяло ночью, как туман весенним утром. Как воздух всю планету круглый год. Да, воздух. Счастье — воздух. Им и надо дышать.

— Надо поговорить, — сухой, недовольный голос вырвал меня из чудесных

воспоминаний.

Открыл глаза, и Вяземский старший вздрогнул. Отшагнул назад. Лицо его исказилось от испуга, а затем от злости. Ноздри слегка раздулись, губы плотно сомкнулись, а в глазах засверкал гнев.

— Ну, — прохрипел я, ощущая ярость в груди. Мне так хорошо было, а тут он лезет!

— Не здесь, — процедил Вяземский, бросив взгляд на двери в банкетный зал.

— Боитесь, что нас увидят? — хмыкнул я и он еле заметно вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

— Приём окончен, скоро гости потянутся домой, нам же не нужны свидетели, — прошипел князь.

Осознание пришло резко. Нет у него ни любящей жены, ни счастья. Даже сына задолбал. Он дышит воздухом, но из кислородного баллона. И надпись на нём — самомнение. Репутация, созданный за годы образ величия — единственное, чем он дорожит. Больше ничего не осталось. Отсюда и злоба. Не вписываюсь я в его картину мира, потому что не принимаю её.

— Мне по боку, — пожал я плечами и добавил с нажимом: — но, если, Вам, не нужны свидетели, то есть повод решить дело быстрее. Говорите.

В зеркало я видел, что ревизор канцелярии из-за стойки ресепшена исчез. Видимо, ушёл, чтобы не нервировать князя. Что ж, оно и к лучшему. Действительно без свидетелей обойдёмся.

Хотя, я забыл про видеокамеры….

— Вот ты упрямый и не воспитанный, — начал было Вяземский, но я его прервал.

— Если речь обо мне, то не интересно. Либо по делу, либо расходимся.

Не дождался ответа сразу. Оторвался от стойки и сделал шаг к банкетному залу.

— Услуга, — процедил князь мне в спину, — Что ты хочешь в ответ?

Остановился. Замер на мгновение и, повернувшись к нему, ответил:

— Ничего.

— Так не бывает, — покачал головой Вяземский, — и так нельзя.

— Репутация пострадает? — хмыкнул я, и у него чуть пар из ушей не пошёл.

— Деньги, — выплюнул он, — таким как ты всегда нужны деньги.

Князь достал инфофон и вызвал проекцию банковского векселя.

— Одноразовый чек на предъявителя, — он смотрел на меня, как на грязь, — десять тысяч золотом.

Ответил ему также взглядом. Только полным насмешки.

— Пятьдесят, — ничуть не смутился он, закипая ещё больше. — Сто.

Поднял одну бровь. Как же круто, что я научился этому трюку. Реакция Вяземского бесценна.

— Двести, — пробулькал он.

Опустил бровь и вздохнул:

— Не понимаю, вы торгуетесь за честь сына, или рода? — спросил я, — или сразу за всё?

—

Триста… — лицо его стало пунцовым, глаза навыкате.

— Какой-то аукцион у вас странный, — я постарался сказать как можно ровнее, что бы его кондратий не хватил, — всего один участник, и борется сам с собой.

— Ты рехнулся? — выругался князь. — С кем, по-твоему, ты разговариваешь?

— Так вы сами начали торг, а мне ничего не надо, — пожал я плечами и сделал вид, что мимо проходил: посмотрел на потолок, затем на ковёр, а потом снова перевёл взгляд на князя, — ну, я пойду?

Вяземский застыл памятником помидору и буравил меня взглядом. Сначала я испугался, что он умер, но заметил, как его ноздри раздуваются, значит дышит.

— Хорошо, — он резко перекипел, плечи поникли, а руки дрогнули, и в чеке появилась просто монструозная сумма с шестью нулями.

— Сообщение отправлено, — он говорил тихо, — в любом банке Империи можешь обналичить до миллиона золотом.

— Славно, — улыбнулся я, а внутри всё замерло и сжалось. Никогда я не воспользуюсь этим чеком. Никогда! — Если это всё, то я пошёл.

Шагнул от него слегка деревянной походкой, и он просипел мне вслед:

— Не пойму, что я тебе сделал, зачем распускать слухи? Выжать больше денег? Или тебя кто-то подговорил?

Обернулся. На него было жалко смотреть. Стоял выжатый, как лимон, вернее, сушёный томат. И взгляд, как у побитого щенка, который ждёт ответа. Я и ответил:

— А это не я.

* * *

Актёры, в столице одни актёры и двуличные люди. Я поднимался наверх и вспоминал лицо Вяземского в зеркале. После моих слов оно изменилось. Стало злым, хищным. В первый момент я напрягся, но потом понял — спектакль. Всё это спектакль. Он лишь строил из себя жертву.

Зачем? Не знаю. Может, чтобы узнать, кто распустил слухи, может, понять мой мотив. Я не понимаю, если честно. Знаю одно. Ничего не закончилось. Он продолжит интриговать. Возможно, вся эта сцена с ответной услугой тоже будет использована. А что? Услугу оказали, вот и цена. Смотрите, какой Вяземский великолепный, сколько денег отдал, а Туров жадный мерзавец.

Эх! Внутри аж кипело от злости на себя. Надо было развернуться и уйти, но нет, решил переиграть князя, ведь он ничего мне не сделает….

Ладно, чего махать кулаками после драки? Будет мне очередным уроком. Нельзя считать себя самым умным. Нельзя. Трое уже мне это доказали. Кристина, Лиза и вот, Вяземский.

За этими мыслями я поднялся в комнату и завалился спать.

Насколько пакостно закончился прошлый вечер, настолько же прекрасно началось утро.

Ярко светило солнце. В его лучах, выбивая слезу у смотревших на него без тёмных очков, блестел снег. Бодрил слабыми порывами морозный ветерок. Заставлял проснуться, и распахнуть куртку навстречу утренней свежести.