Лейтенант Рэймидж
Шрифт:
— Мистер Саутвик — к повороту!
Громыхнула четвертая карронада — остался еще выстрел — он посмотрел на пятое орудие, последнее в его маленькой бортовой батарее. Помощник артиллериста, Эдвардс, склонился над ней, беря прицел — даже сейчас неплохо было бы увеличить угол возвышения. В руке Эдвардс держал шнур. Да выстрелит когда-нибудь этот проклятый парень? Тот снова посмотрел вдоль ствола, поглядел через порт: не набегает ли большая волна, — и, переждав вал, дернул за шнур.
Рэймидж почти не услышал звука выстрела, увидел только клуб дыма, вылетевший из жерла орудия.
— Поворачивай!
Квартирмейстер и его помощник переложили руль. Моряки лихорадочно суетились у грота-шкота, стремясь изменить положение гика, другая группа матросов работа у снастей кливера. Нос куттера стал медленно поворачиваться к морю, но медленно, слишком медленно. Рэймидж посмотрел, как тяжелый гик пересек палубу, потом повернулся к корме.
Прямо на него глядели жерла четырех двенадцатифунтовок главной батареи фрегата и четыре меньших орудия, установленных на верхней палубе — прямое доказательство ошибочности его расчетов. Поскольку корпус «Белетты» закруглялся к оконечностям, последние орудия батарей могли быть довернуты гораздо больше: он не принял в расчет это искривление, и вот теперь французские артиллеристы наблюдают, как «Кэтлин» входит в поле их видимости.
— Господи Иисусе! — пробормотал Джексон.
Дуло последней пушки главной палубы «Белетты» полыхнуло красным и выплюнуло облачко желтоватого дыма. Долей секунды позже наверху раздался треск, и Рэймидж увидел, как стеньга «Кэтлин» медленно клонится вниз. Он не мог оторвать глаз от фрегата. Следующее орудие блеснуло и окуталось дымом. Резкий звук, похожий на треск разрываемой парусины, дал понять Рэймиджу, что ядро прошло в нескольких футах от него, но неприятный лязг металла и крики раненых без слов сказали ему, что оно пронеслось вдоль линии карронад по штирборту. Едва лейтенант снова повернулся к фрегату, как выстрелила последняя пушка верхней палубы, через секунду за ней — вторая.
Он ожидал грохота и боли, но вместо этого ярдах в тридцати за кормой куттера раздался всплеск, а следом за ним — зловещий вой, когда ядро, срикошетив от воды, пронеслось над их головами. Второе ядро, должно быть, прошло слишком высоко.
— Пушки верхней палубы наводил один человек, — прокомментировал Джексон. — И кто бы сказал, куда он послал последнее ядро?
Выстрелила третья пушка верхней палубы, почти следом за ней третья с главной батареи. Глухой удар и дождь щепок свидетельствовали, что ядро проломило фальшборт «Кэтлин», но, кинув, взгляд на румпель, Рэймидж убедился, что руль исправен, зато переведя взгляд на матросов у грота-шкота, обнаружил кровавую мешанину тел — ядро упало прямо посреди них.
«Кэтлин» направлялась на северо-восток, и быстро меняла курс. Рэймидж ждал, когда выстрелит четвертое орудие главной палубы. Если повезет, остальные не смогут вступить в дело.
Саутвик уже распорядился послать людей наверх, чтобы разобраться с повреждением стеньги, и теперь вернулся с докладом.
— Стеньгу можно убрать без помех, сэр — больше ничего не повреждено. Сбиты три орудия правого борта. По прикидкам, около дюжины парней убито и где-то две дюжины ранено.
— Хорошо. Проследите, чтобы раненых отправили вниз немедленно.
Кровавая бойня. Но могло быть гораздо хуже. Что дальше? Как, черт побери, ему удастся забрать людей из Башни, если он не сможет использовать фрегат в качестве причала? Ладно, ладно, скомандовал себе лейтенант. Без паники. Подумай, Рэймидж, хорошенько подумай.
Хм… Факт: из пяти орудий правого борта «Кэтлин» осталось только два. Отлично. Если я собираюсь снова атаковать со штирборта, нужно передвинуть на место поврежденных орудия с бакборта. На это нужно время, особенно если учесть крен.
Факт: все три ядра, выпущенных с главной палубы «Белетты», попали в «Кэтлин»: так что если по мне сделают полный бортовой залп, можно предположить, что попадут, по меньшей мере, ядер десять из тринадцати. А десять попаданий превратят «Кэтлин» в руины.
Факт: «Белетта» неуязвима для «Кэтлин» — даже после обстрела картечью ее орудия повели огонь, и причем точный. Прислуга у пушек скорее всего, была перебита, но ее тут же сменили.
Факт: … и тут его осенила мысль: да, «Белетта» неуязвима для «Кэтлин», а для ее бывшего экипажа, засевшего в Башне? Не смогут ли они совершить вылазку и отбить корабль, используя мачты как абордажные лестницы?
Если не брать в расчет абордаж с «Кэтлин», который невозможен, поскольку им не дадут подойти к борту фрегата, это остается единственным шансом. Чем больше Рэймидж размышлял, тем больше убеждался в этом.
Невыясненными оставались два фактора: сколько французов засело на «Белетте» и какие силы осаждают Башню.
Рэймидж подозревал, что в Башне скрывается порядка ста двадцати моряков и морских пехотинцев, и есть основания полагать, что у большинства из них есть мушкеты или кортики. Если он все правильно организует, у команды «Белетты» появится сильный союзник — внезапность. Зачастую этот фактор играет решающую роль в сражении. Орда британских матросов, с воплями и гиканьем неожиданно выскочивших из Башни, может прорвать французский кордон вдвое большей численности. А на самой «Белетте» они получат все преимущества, так как им придется сражаться на хорошо знакомом им корабле, тогда как французы будут чувствовать себя неуверенно.
Значит, решено. Рэймидж потер лоб: как бы донести идею до капитана «Белетты», заточенного в высокой Башне? Такого сигнала в книге нет.
«Кэтлин» тем временем продолжала идти на северо-восток, теряя время. Рэймидж поднял голову, глядя, как матросы опускают последние куски разбитой стеньги на палубу. К нему подошел Джексон.
— Все раненые спущены вниз, сэр. Десять убитых, еще трое не протянут долго.
Тринадцать напрасных жертв, с горечью подумал Рэймидж.
— Сколько всего раненых?
— Пятнадцать, сэр.
Двадцать пять убитых и раненых из экипажа в шестьдесят четыре человека — больше трети, по сути, почти половина. Вполне достаточно, чтобы удовлетворить любого, кто судит о действиях корабля в бою по списку потерь, даже если капитан его все еще под трибуналом.
И все же, ему повезло: Саутвик, Эпплби, Джексон и Эванс — все невредимы.
— Мистер Саутвик, будьте любезны, на минуту.
Мастер примчался тут же. Лицо его по-прежнему выражало оптимизм. «Из тех, кто не боится трудностей», — с благодарностью подумал Рэймидж.