Лейтенант Рэймидж
Шрифт:
— Дайте нам пять минут, чтобы покончить с лягушатниками.
— Слушаюсь, сэр.
«Слава Богу, — подумал Рэймидж, — наши одерживают верх».
— А как с французами на утесе, сэр?
— Не беспокойтесь. Мы не дадим им спуститься по мачтам, это все, что нужно!
Капитан еще не кончил говорить, когда стрельба донеслась с другого конца корабля, и Рэймидж увидел, как на обрыве появились французские солдаты, но тут же вынуждены были отпрянуть назад.
Капитан «Белетты» Лэйдман оказался верен слову: не прошло и четырех минут, как моряки — среди них и Джексон со своим отрядом — стали спускаться на палубу «Кэтлин». Лэйдман прокричал с юта:
— Все, за исключением морских пехотинцев. Вы готовы дать ход?
— В любую секунду, сэр.
— Прекрасно.
Лэйдман скрылся из виду, и через минуту облаченные в красные куртки морские пехотинцы, не выпуская из рук мушкеты, полезли вниз по борту фрегата. Едва достигнув палубы «Кэтлин», не дожидаясь приказа Рэймиджа, их лейтенант рассредоточил пехотинцев вдоль фальшборта куттера. Солдаты принялись заряжать мушкеты, готовясь открыть огонь. Остальные белеттцы тем временем укрылись внизу, чтобы не мешаться.
Джексон, дожидавшийся возможности отрапортовать, сказал:
— Все брюки перерезаны, сэр, по обоим бортам.
— Быстро управились.
— Несколько парней с фрегата помогли нам, но я проверил каждую пушку лично.
— Очень хорошо. Оставайся здесь.
Наконец, в пушечном порте снова появился капитан Лэйдман, спустившийся затем на «Кэтлин».
— Добро пожаловать на борт, сэр, — поприветствовал его Рэймидж.
— Благодарю вас, юноша. Прошу прощения, что к вашему прибытию на борту «Белетты» расположились незваные гости.
— Ну, вы хотя бы предупредили об их присутствии, — рассмеялся Рэймидж. — Однако, прошу извинить меня, сэр…
Капитан Лэйдман кивнул, и Рэймидж повернулся к штурману.
— Мистер Саутвик, обстенить кливер и поднять стаксель.
Бушприт «Кэтлин», лежащей у борта фрегата, указывал под углом на скалы, на которых сидел нос «Белетты», и единственное, к чему пришел Рэймидж, было дать ветру развернуть нос куттера, оставив корму обращенной к фрегату. Это позволит избежать столкновения с рифами у подножия следующего мыса.
— Эванс, — обратился он к помощнику боцмана, — обрежь четыре передних линя, а последние два оставь. Если надо, вытрави их, но наша корма должна быть пришвартована. Квартирмейстер, переложить руль.
Ветер теперь наполнял кливер спереди, так что парус стал плоским, как доска. Постепенно нос куттера стал уваливаться под ветер, но благодаря длинному килю часть энергии ветра преобразовалась в продольное движение, так что корма «Кэтлин» потихоньку двинулась вперед.
Рэймидж посмотрел назад: кормовая галерея фрегата, сильно пострадавшая после первой атаки «Кэтлин», образовывала одну линию с транцем куттера. Эванс командовал матросами, попеременно то травя лини кошек, не препятствуя движению назад, то выбирая их, чтобы удержать куттер развернутым кормой к фрегату и помочь носу развернуться.
Рэймидж выждал, пока форштевень «Кэтлин» не ушел с линии скал, лежащих впереди. Стаксель уже подняли, и он, как и кливер, работал назад.
— Мистер Саутвик, будьте любезны дать кливеру и стакселю забрать ветер.
Едва паруса дадут тягу, снос «Кэтлин» назад должен прекратиться, и она двинется вперед, но пока не работает грот, корабль будет сохранять стремление увалиться под ветер.
— Квартирмейстер, руль по центру.
Неожиданно раздавшийся треск мушкетных выстрелов заставил его посмотреть на вершину утеса: встав на колено и приложив мушкеты к плечу, там расположилась группа французских солдат. В ту же секунду морские пехотинцы, расставленные вдоль борта «Кэтлин», открыли ответный огонь, и французы скрылись.
Под напором ветра, наполнившего передние паруса, «Кэтлин» слегка накренилась и стала постепенно набирать ход.
— Эванс, обрезать лини! Квартирмейстер, держать курс! Мистер Саутвик, грот!
Спустя десять минут «Кэтлин» полным ходом шла вдоль побережья, направляясь к Бастии, а Рэймидж, передав управление Саутвику, направился к капитану Лэйдману, который, как заметил лейтенант, деликатно стоял в сторонке на квартердеке.
— Приношу свои извинения, что не мог оказать вам соответствующего приема, сэр. Меня зовут Рэймидж.
— Лэйдман, — хрипло ответил тот. — Черт возьми, вы здорово управились, юноша. Можете не сомневаться, я отражу это в своем рапорте. Позвольте представить вам моих офицеров. Они в вашем распоряжении. Можете брать людей, сколько нужно: вам, насколько я понимаю, сильно не хватает рабочих рук, не так ли?
Не дожидаясь ответа, Лэйдман подозвал своих лейтенантов, штурмана и командира морской пехоты, и представил их.
— Кстати, — заметил капитан, — было бы неплохо развести огонь на камбузе: мы некоторое время ничего не ели…
— Конечно, сэр, я распоряжусь.
Рэймидж повернулся к Джексону:
— Передай моему вестовому, пусть организует для офицеров что-нибудь перекусить.
Потом нашел взглядом помощника боцмана:
— Эванс, прикажите коку, пусть возьмет кого угодно из наших и экипажа «Белетты», но через час обе команды должны получить пищу.
Затем лейтенант подошел к Саутвику. Тот просто протянул ему руку, и Рэймидж пожал ее.
— Благодарю. Я намерен спуститься вниз, поговорить с ранеными. На камбузе разводят огонь. Кстати, выдайте всем матросам по чарке, а Джону Смиту-второму — две!
Глава 21
Рэймидж видел высокий шпиль церкви святой Марии, возвышающийся в центре цитадели Бастии, и несколько семидесятичетырехпушечных кораблей, стоящих на рейде, в их числе «Диадему», на которой по-прежнему развевался вымпел коммодора Нельсона.
Громада горы Пиньо четко обрисовывалась в лучах заходящего солнца, но вершина ее почти совершенно скрывалась за грядой balles de cotton — неподвижных облаков, всегда появляющихся вместе с либеччо.
Лейтенант наблюдал за поверхностью моря между «Кэтлин» и берегом, стараясь вовремя заметить темно-серые полосы, являющиеся единственным предвестием знаменитых бастийский шквалов, внезапно обрушивающихся на море с горных склонов. Поскольку в его распоряжении оказался тройной от обычного комплект матросов, Рэймидж принял решение, что никто на всей эскадре не должен получить ни малейшей возможности упрекнуть его за постановку «Кэтлин» на якорь.