Лезвие Эры
Шрифт:
Умывшись по привычке холодной водой, девочка почувствовала, насколько неуютно стало в собственном доме. Холод забрался под кожу. Эра поспешила натянуть на себя джемпер с капюшоном и туго затянула шнурки на воротнике. Куда подевалась та утренняя жара, что ещё так недавно по утрам будила жаждой? Теперь и на пол босой ногой ступать не хочется, а за окном такой же холод, вчерашняя сырость и рваный ветер. Наверное, не стоит ждать последнего вздоха замерзающей осени теперь, когда полуоблетевшие деревья завыли простуженными голосами от того, что набегающие порывы срывают с них последние выцветшие лохмотья.
Яркие события в жизни Эры выбрали не ту декорацию в качестве фона. Не то время. Может быть, было бы привычней, если бы всё людское соответствовало законам природы: возбуждающий трепет - весной, восторг –
Не желая дожидаться, когда закипит чайник, девочка выпила сырой воды из крана и, не включая в прихожей свет, начала наспех собираться в школу. Эра смотрела на своё отражение в зеркальном трюмо и даже не подозревала, насколько нелепо смотрится красный капюшон джемпера на голове, торчащий из-под строгого женского пальто. Её представления об эстетических требованиях были ещё весьма расплывчатые, поэтому ей даже нравился этот контраст и то, каким круглым кажется её лицо в туго завязанном капюшоне, но со стороны она напоминала неваляшку, которую завернули в серый кусок ткани. В таком виде девочка, не стесняясь, вышла на улицу и направилась к остановке по короткому пути. Сегодня идти дворами ей не хотелось. В разрез с каждодневной утренней привычкой настроение у Эры было отнюдь не меланхоличное, чтобы не спеша петлять по сумеречным аркам. Девочке не терпелось увидеть снова свою подругу и, покинув двор, она сразу свернула на главную улицу, которая называлась Торговой. Обычно в этом районе города было всегда людно, поскольку здесь находился популярный среди школьников игровой клуб - скромный общепит под названием «Моё кафе» - и пекарня, которая «Пекарней» и звалась. Этот уголок притягивал молодых людей, потому что широкие тротуары вдоль улицы были всегда хорошо освещены витринами и вечерами гулящие горожане слетались сюда как мотыльки на огонек, а по утрам по привычке проходили по знакомым тротуарам. Но этим ненастным утром Торговая улица выгладила запустелой. Ветер гнал людей прочь.
Эре было жаль, что она никого не встретила по пути. Очень ей хотелось, чтобы незнакомцы увидели её такой счастливой, взволнованной, полной энергии. Поделиться бы этим зарядом с сонными горожанами… Жаль, что это была преждевременная радость. Ох, зря девочка загорелась весельем, не зная, что встреча с подругой может обернуться не такой, как она себе это представляла. Казалось бы, ничто не предвещало беды, но уже по пути в школу, когда автобус неприветливо распахнул двери на долгожданной остановке и Айжан появилась на пороге, Эра поняла, что все её ожидания были напрасными. В салон вошла совсем другая Айжан или не Айжан вовсе. Эра никогда не думала, что такое красивое лицо может исказиться до неузнаваемости одним лишь мертвым выражением, отсутствием всяких эмоций. Будто и нет девочки больше в этом безжизненном теле, которое неизвестно как на ногах стоит, только в глазах её томилась глубокая печаль. Что стало с её безупречными волосами? Черная пакля теперь вместо блестящих локонов. Глаза заплывшие, под глазами темные круги, губы синюшные… Одна форма из расстегнутой куртки торчит гладкая. А сестренка её юркая где?! Случилось что-то. Чего не случись, Айжан в таком виде из дома бы не вышла. За все время Эра её такой не видела.
Автобус тронулся. Одноклассница, наконец, взглянула в сторону Эры, еле заметно кивнула головой и тут же отвернулась. Видимо, ей и самой не хотелось показываться кому-то такой на глаза. Эра вдруг поняла, что смотрит на девочку с глупой гримасой – распахнутыми во всю ширь глазами. Не сразу увидела она высокого смуглого мужчину рядом с Айжан. Нет, не высокого вовсе, просто на две головы длиннее низкорослой девочки. Лицо его было строгим, на лбу вздувались лоснящиеся морщины, а в глазах тоска. Точно такая же, как у Айжан. Вот глазами-то они и были похожи. Мужчина осторожно придерживал девочку за плечо, усаживая на сидение. Сам не сел рядом, но с плеча руку не убрал, будто боялся потерять родную малютку в безлюдном автобусе. Айжан Эра больше не видела - одноклассницу от неё заслонила сутулая драповая спина. Седой затылок то и дело исчезал, склоняясь за широким воротником, говорил что-то неразборчивое в сплошном гуле мотора, и маленькое плечо неустанно теребила жилистая рука.
Эра и хотела задуматься, что всё это значит, да не могла. Все мысли заполнило непривычно серое лицо подруги. Ноги загудели, как в первый день недуга, и по всей нижней части тела разлился нехороший жар. Девочка ссутулилась от неприятной рези внизу живота. А
Отец проводил Айжан до ворот школьного парка, помял ей плечи напоследок и медленно побрел обратно, закуривая на ходу. Эра, наконец, позволила себе за ней погнаться. Очень ей хотелось хоть минутку пойти с подругой рядом.
– Айжан! – окликнула девочка её на бегу.
Одноклассница оглянулось через плечо. С лица её не исчезала эта таинственная печаль, за которую Эра почему-то чувствовала себя виноватой. Замерев в какой-то непривычной позе, девочка выглядела очень обессиленной, словно с трудом держалась на тонких ногах, и казалось, что одного дуновения ветра хватит, чтобы сбить её с ног.
– Привет, Эра, - сказала Айжан и даже улыбнулась, но скорее по привычке.
Некоторое время девочки молча шли рядом, Айжан плелась еле-еле, точно была не здорова или просто была огорчена настолько, что не желала осуществлять какие-либо жизненные процессы. И идти, и дышать, и видеть ей было в тягость.
– Я не узнаю тебя, - наконец призналась Эра. – Ты стала другой.
Айжан вдруг остановилась у школьного крыльца, где минуту назад стоял дворник и теперь урна дымила крепким табаком.
– Где моя сестра? Ты знаешь, где она? – эти слова звучали отчаянно и безумно.
Лицо Айжан дрогнуло, слезы повисли на подбородке.
– Сауле исчезла! Она не пришла домой после курсов. Почему я должна быть спокойной? Почему я должна думать, что с ней, возможно, всё в порядке? Это глупо! Глупо думать, что маленькая девочка может исчезнуть, а потом объявиться как ни в чем не бывало. Ты понимаешь? С ней произошло что-то ужасное, и я больше никогда не увижу её!
Айжан, громко всхлипнув, отвернулась, согнулась будто от тяжести своей головы, а потом резко выпрямилась и вбежала в двери школы. Эра так и не успела сказать ни слова, хотя ей и не хотелось ничего говорить. Она просто не знала, что говорят в таких случаях, но слова одноклассницы не были громом среди ясного неба. Девочка и сама догадалась, что произошло…
***
Айжан, действительно, стала другой. Не только Эра теперь её не узнавала. От скромной отличницы не осталось и следа. В этот день она была грубой, вспыльчивой и неусидчивой. Айжан села за парту одна, пытаясь отстраниться от всех, но при этом осталась в центе всеобщего внимания. Ей просто не сиделось спокойно, будто она превратилась в большой пульсирующий нерв. От девочки словно било током, и ученики без конца косились в её сторону, даже если она молчала. Эра тоже чувствовала себя ужасно неуютно. Находиться в одном классе с Айжан было просто невозможно. Пугала та мысль, что одноклассница, возможно, винит в случившемся себя и саму Эру. Ведь если бы в тот день они взяли Сауле с собой в цирк, ничего бы не случилось. Айжан не стоило отказывать сестренке, а Эре надо было уговорить подругу провести время втроем. Вдруг именно это сейчас терзает одноклассницу? Вскоре Айжан уже не могла сдерживать своё внутренне напряжение, и оно начало вырываться наружу. На уроке обществознания девочка неожиданно для всех устроила истерику. Сначала она просто демонстративно игнорировала задание учительницы, а после замечания в свой адрес вспылила и начала горячо спорить.
– Я не хочу отвечать на вопросы этого дурацкого учебника! – заявила она на весь класс.
Лицо казалось бы невозмутимого школьного психолога Анны Геннадьевны побагровело. Похоже, она никак не ожидала услышать такое от скромной ученицы.
– Чем же он такой дурацкий? – учительница попыталась спрятать свою растерянность за улыбкой.
– Чушь это собачья! Меня тошнит от этих навязчивых нравоучений! А я ещё должна отвечать на вопрос: возможно ли счастье без добра?