Лезвие
Шрифт:
– Тронешь. Очень скоро. Я обещаю. Я сам тебя затрогаю так, что все тело болеть будет.
– Молчи! Это месть?
– Это месть, чтобы с ума не сводила и не дразнила. Я голодный. Безумно голодный по тебе. Я сожрать тебя хочу всю.
– Иногда я представляю, как ты меня всю…
– Часто представляешь?
И уносит в игру… без правил, прелюдий, предупреждений. Во что-то запретно- сладкое, швыряя в воспоминания о его ласках, заставляя сильно сжимать колени и до слез жаждать, хотя бы один раз почувствовать его губы на своих губах. Мне кажется, я бы взорвалась только от поцелуя.
– Почти каждую ночь.
– И?
Наглое, пошлое «и», от которого бросает то в жар, то в холод, и я представляю себе его лицо в этот момент, как темнеет взгляд, как проводит кончиком языка по чувственным губам, и тихо стону, потому что почти ощутила этот язык там, внизу, где все горит до изнеможения
– И иногда.
Пауза… видя в воображении, как подался вперед с сотовым в руках, и я «смотрю» на его пальцы, а меня ведет от грязных мыслей о них.
– Что иногда?
– Иногда я дохожу до самого конца.
– Твою мать, маленькая. Не делай этого со мной сейчас. Хочешь, чтоб я зарычал на весь дом?».
В дверь постучали, и я тут же выключила планшет и перевернула экраном вниз. Сердце забилось где-то в горле, отдавая резонансом в виски – отец зашел. Я так увлеклась перепиской, что даже не услышала, как подъехала его машина. И мне казалось, у меня сейчас на лбу написано, с кем я общалась. Когда-то я не знала, что отец следит за каждым моим шагом и мне казалось, что он читает мои мысли и видит сквозь стены. Сейчас у меня возникло то же самое ощущение.
– Испугалась?
– Нет, - выдавила улыбку и бросилась ему на шею, - просто неожиданно вернулся.
– Скучала по мне, дочь? – внимательно посмотрел мне в глаза, удерживая за подбородок.
– Конечно. Я всегда скучаю по тебе, папа.
– Хм. А говоришь об этом впервые.
Прищурившись, осмотрел комнату очень пристально.
– Может, хочешь чего?
Отрицательно качнула головой.
– Нет, ничего не хочу… Ну разве что поужинать чем-то вкусным вместе с тобой.
Он усмехнулся, но продолжил сканировать комнату, а я молилась, чтоб не увидел планшет на постели. Тем более, я не вышла из соцсети и не стерла сообщения. Отстранил меня и прошелся по спальне, а я, тяжело дыша, смотрела только на него, стараясь не выдать себя взглядом.
– Я решил подарить тебе квартиру, Лекса.
Повернулся ко мне, и я с облегчением выдохнула, быстро переведя взгляд с планшета на него.
– Квартиру?
– Да. Я решил, что у такой невесты, как моя дочь, должно быть шикарное приданое в виде квартиры в центре столицы.
– Ну мне рано думать о приданом, - я снова старалась улыбаться, а сердце продолжало тревожно биться, - я с тобой пожить хочу. Мне пока не хочется уходить от тебя, папа.
– А придется. Я же говорил, что жениха тебе нашел. Сегодня он приезжает к нам на ужин вместе со своим отцом и матерью – вы познакомитесь, и мы официально объявим о вашей помолвке с Ихсаном.
Я судорожно сглотнула и почувствовала, как вся кровь отхлынула от лица, меня даже слегка покачнуло.
– С кем?
– С Ихсаном Масхадовым, дочка. Сыном друга моего отца покойного. Он всегда хотел, чтобы семьи наши породнились, но Аллах не дал ему дочь. Только сыновей. Исполню волю отца хотя бы так.
Смешно это звучало – даже я знала, что дед выгнал своего среднего сына, потому что тот не то что волю его не исполнял, а всегда поступал только по-своему. Мне рассказывали, что дед его проклял и велел даже на похороны свои не пускать.
– А если… если он мне не понравится?
Отец нахмурил брови и продолжал смотреть мне в глаза.
– Я долго терпел все то, что тебе нравилось, Лекса. Так долго, что пора положить этому конец. Ты вела себя, как не подобает в нашей семье, и я спускал тебе с рук, ты едва не опозорила мое имя. Теперь ты будешь делать то, что я тебе скажу. Ты выйдешь замуж за Исхана и вы будете жить в твоей квартире, если он этого захочет, а не захочет - поедешь к нему и будешь жить в доме его отца.
У меня задрожал подбородок? и мне казалось, я сейчас упаду от нахлынувшей панической слабости во всем теле. Хотелось за что-то ухватиться, но только не за отца, если коснусь его, то меня вывернет от ненависти.
– А как же моя карьера… как же я?
Отец пожал плечами. Совершенно равнодушно, будто сейчас не судьбу мою решал, а выбирал, что съесть на ужин. Хотя даже к ужину Ахмед Нармузинов никогда не относился равнодушно.
– Я всегда говорил, что это блажь. Если муж позволит – продолжишь петь, а не позволит – на все его воля. Больше это не будет моей проблемой.
– Ты меня наказываешь? Ты решил меня уничтожить, да?
Тяжело дыша, сжала руки в кулаки. И мне на секунду показалось, что глаза отца злорадно блеснули – ему нравилось причинять мне боль, ломать меня и видеть, как я покрываюсь трещинами.
– Нет, я хочу взять тебя под контроль? и когда ты будешь замужем за хорошим и надежным человеком, мне это удастся намного лучше.
– Хорошим? Таким, как ты? – выпалила и тут же прикусила язык.
– Такие, как я, не женятся. Поэтому считай, что тебе повезло. Такой, как я, спустил бы с тебя три шкуры, Лекса, и был бы прав.
– Я не выйду ни за кого! У меня карьера. У меня другая жизнь! Ты не можешь так со мной поступить! Не можешь решить за меня!
Он склонил голову к плечу, уже не скрывая своего удовольствия от моего отчаяния.
– Но ты же могла поступить со мной так, как ты поступила, а, дочка?
Стиснул мои плечи до боли.
– Я ничего и никогда не забываю. Хватит петь. Отпелась уже и отпрыгалась.
Пора и семью строить и внуков мне рожать. Исхан – человек нужный мне и моему бизнесу, как и его отец - Айдамир. Ты должна помнить дядю Айдамира – он в гости к нам приезжал очень часто.
– У меня скоро турне должно быть... – обреченно сказала и тяжело выдохнула. – Я так долго его ждала.
Я и правда его ждала – я теперь ждала каждого раза, когда из дома уехать могу, чтобы стены эти проклятые не видеть, чтобы голос отца не слышать и в ненависти не тонуть. Чтобы с Андреем разговаривать, чтобы над душой псы нармузиновские не стояли.