Лезвие
Шрифт:
– Все, что ты хочешь… Я скажу тебе все, что ты хочешь, Андре-е-ей.
– Все?
– О боже-е, все, - нашла его губы, и когда впился в мой рот, застонала так громко, что он вздрогнул. Я не представляла, что вообще человек может испытывать такой отчаянно безумный накал эмоций, от которого все тело превращается в оголенный нерв и вибрирует с каждым прикосновением к нему другого человека. Вот она – музыка. Самая примитивная и настоящая. Мои гортанные стоны и движения его пальцев и языка у меня во рту. Как распятая на нем, атакованная двумя руками, не прекращающими двигаться на и в моей плоти. Толкаясь языком мне в рот, Андрей сжалился и ускорил толчки и трение настолько стремительно, что я зашлась в крике, пытаясь освободиться
Все еще сокращаясь, ощутила, как вошел одним резким толчком и заполнил всю до упора. Прижимаясь ко мне сзади, стискивая сильно под ребрами и поднимая мою ногу на бортик ванной. Застонал мне в ухо, ударяясь о меня низом живота с первым глубоким толчком раскаленного члена внутри моего тела, от которого искры из глаз посыпались. С открытым ртом и широко распахнутыми глазами я принимала его в себя, цепляясь за его шею. Заводя руки назад, к его сильному затылку, пока вбивается в меня на бешеной скорости, накрывая грудь обеими руками, сильно сжимая соски, то растирая их большими пальцами и снова сжимая. Дикое возбуждение накатывает новыми волнами безумия. Чувствую, как поднимает руку и обхватывает мою шею, погружая палец мне в рот, зарываясь другой рукой в мои волосы на затылке и притягивая к себе назад.
– Да-а-а! Вот так. Глубоко в тебе. Так глубоко. Че-е-е-рт. Чувствуешь меня?
– Чувствую тебя. Оче-е-ень. Я та-а-ак сильно чувствую тебя, - до слез, их я тоже чувствую на своих щеках.
Все эти дни наших переписок я до боли во всем теле хотела его чувствовать, до ломоты, до исступления. Чувствовать именно так, как сейчас. Сильно, мощно, так порочно и пошло. С этими словами на ухо и срывающимся дыханием. Чувствовать себя его. Его женщиной.
– Хочу тебя видеть, - простонала жалобно под очередной дикий толчок, и он остановился, – я так хочу тебя видеть. Пожалуйста-а-а.
Вышел и рывком развернул к себе. Глаза в глаза. И меня повело от его взгляда. Повело так, словно я пьяная и не могу стоять на ногах.
Наклонился ко мне. Напряженный и такой большой, такой высокий, выше меня на две головы в расстегнутой мокрой рубашке, с растрепанными волосами и припухшими от наших бешеных поцелуев губами. Красивый… какой же он красивый. Взгляд опустился ниже, по плоскому животу, к пупку и темной полоске волос, ведущей к вздыбленной, блестящей от моей влаги, плоти, и я со свистом втянула воздух… красивый везде.
– Нравится?
– Да… нравится.
Притянул к себе за руки, сжимая мои ягодицы, прислоняясь лбом к моему лбу и глядя в глаза так близко, что я ничего не вижу, кроме его зрачков с лихорадочным блеском. Вскрикнула, когда приподнял вверх, подхватывая под колени и заставляя вцепиться в его плечи.
– А так? Нравится?
И сильно насадил на себя. От мощного толчка распахнула глаза и застонала, запрокидывая голову назад. В его руках я сама себе казалась такой маленькой, такой беспомощной, такой хрупкой, а он таким сильным и огромным, как скала, и под моими ладонями та самая ртуть раскаленная перекатывается. Опускается со мной вместе на борт джакузи, усаживая меня сверху и ускоряет темп, насаживая на себя все быстрее и быстрее. И меня начинает трясти с новой силой от возбуждения.
– Не закрывай глаза. Смотри. Ты хотела смотреть. Я хочу, чтоб смотрела. Хочу видеть, КАК ты голодала по мне, Александра… Взгляд твой хочу.
И я смотрю. Не могу отвести взгляд. Смотрю, какой он красивый в этот самый сокровенный момент, когда мы оба обнажены до костей и когда похоть рвется из горла стонами и бешеным дыханием. Когда так развратно ловит широко открытым ртом мои соски и с оглушительно громкими шлепками насаживает на себя так быстро, что мне кажется, мои волосы хлещут меня по голому телу словно плети, а кончики груди трутся о колючую щетину на его лице, когда он жадно целует мое тело, поднимаясь вверх к ключицам, стискивая ягодицы, впиваясь в них пальцами до синяков и сипло выдыхает мне в горло, покусывая кожу, а я впиваюсь в его волосы и ощущаю толчки все яростней и глубже, пока меня не накрывает еще одной волной сумасшествия и я не сжимаюсь вокруг его члена в припадке наслаждения, граничащего с агонией. И он следом за мной, пронизывая сильнее, отрывистей, обхватывая за талию двумя руками и вжимая меня в себя с такой силой, что кажется, я срастаюсь с ним кожей, мясом и костями. Он стонет громко, рвано, и я в унисон ему – протяжно и жалобно, отголосками сокрушительного экстаза.
***
А потом мы лежим на огромной кровати в полумраке, и я вожу кончиками пальцев по волосам на груди, потираясь носом о его колючую щеку, глядя на идеально ровный профиль и на полную верхнюю губу со следами ссадин после наших сумасшедших поцелуев.
– Как нашел? – едва слышным шепотом, потому что от стонов саднит и першит горло.
– Кто ищет – тот всегда находит! – не открывая глаз, перехватывает мой палец и подносит мою руку к губам, целуя ладонь мелкими короткими поцелуями, и мне от нежности рыдать хочется. Какой же он другой для меня… Вот этот сильный и жуткий человек, которого боится даже мой отец… со мной он совсем другой. Со мной он такой мягкий и в тоже время властный.
– Ты всегда будешь искать меня, Андрей? Что бы ни случилось?
Усмехнулся уголком рта, и я опять невольно залюбовалась его чувственными губами, вспоминая, как жадно они смыкались на моей груди.
Боже! Я озабоченное животное. Я просто развратная дурная женщина.
– Я больше не собираюсь искать тебя, Александра.
Замерла и почувствовала, как внутри что-то сжалось.
– Я уже придумал, как избавить нас обоих от этих вечных поисков и забрать тебя у него. Осталось совсем немного, и ты будешь со мной. Всего лишь пару дней, и из этого турне ты никуда не вернешься, кроме как в мою жизнь и в мой дом. Тебя там чертовски не хватает.
Сердце радостно заколотилось под ребрами, так сильно заколотилось, что даже дыхание участилось, и я обняла Андрея за шею, опуская голову к нему на грудь. С каким-то исступлённым наслаждением, втягивая запах его кожи и невольно закрывая от удовольствия глаза.
– Я только об этом и думаю. Только о том, чтобы быть с тобой каждый день. Чтобы любить тебя открыто.
Вздрогнул и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза – какие же они светлые сейчас. Золотисто-карие. Расплавленная раскаленная магма в шоколаде. Горьком, черном шоколаде. Тягучем и вязком. Изысканно и до безобразия шикарно. Как и все в этом мужчине. Словно кто-то кончиком кисти прорисовал в его глазах тонкие нити огня. Для меня… мой огонь, и я трогаю его кончиками пальцев, обжигаясь и наслаждаясь каждым ожогом. Когда он разобьет мне сердце, наверное, это будет огонь. То, что я почувствую. Я буду живьем гореть в этом самом огне на дне его дьявольских глаз. Добровольно.
– Скажи мне еще раз, о чем ты думаешь.
– Хочу любить тебя…
– Хочешь или любишь?
Я улыбаюсь, а он нет, и тонкие нити становятся ярче, извиваются молниями. Или мне так кажется… потому что я могу, не моргая, разглядывать его глаза часами. Они настолько завораживают… как самый настоящий огонь.
– Люблю, - выдохнула и прижалась губами к ресницам, повела по ним, едва касаясь и заставляя его прикрыть веки, – люблю тебя всего. Взгляд твой… голос… руки твои… губы. Люблю тебя со мной, на мне, во мне…