Лезвие

Соболева Ульяна

Я думала, что удар достигнет цели, что сейчас он психанет и уйдет. Оставит в меня в покое. Я ошиблась. Лицо Макса оставалось совершенно бесстрастным. Только глаза потемнели на несколько тонов, и взгляд снова сделался тяжелым, как свинцовая гиря. Напряжение опять начало нарастать, и я впилась пальцами в стакан с соком.

– Запомни, малыш, только я решаю с кем, когда и почему мне держать дистанцию, и на каком расстоянии. И если я захочу сократить ее до миллиметра, никто мне не сможет помешать…, – вкрадчиво, так вкрадчиво, что теперь я начала покрываться мурашками. А ведь он не говорил ничего такого, ничего особенного, –

как и наоборот, увеличить его до сотни тысяч километров.

– Последнее меня бы устроило намного больше. Это никак нельзя устроить прямо сейчас?

Все, что он говорил, звучало одновременно зловеще и как-то… черт. Возбуждающе. Именно это слово приходило на ум. Я боялась его. Где-то на подсознательном уровне. И это был очень странный страх. Я словно знала, что он может причинить мне зло… но не в том смысле, в котором все его воспринимают. Мне казалось, он может вытащить мою душу и сжечь ее на костре. Он походил мне на дьявола. Вот с кем я могла сравнить этого человека.

– Прямо сейчас я могу тебе устроить лишь поездку домой в моей машине.

– Я сама доберусь домой.

– Т-ц-ц-ц, мы, кажется, уже определились, что меня твое мнение не волнует. Да, я подонок, который просто перекинет тебя через плечо и увезет насильно. Мы ведь не станем устраивать здесь спектакль… наша родная полиция тебе не поможет. В этом ты уже тоже убедилась.

Прищелкнул языком. А меня прострелило током. Охренительно красивый мерзавец. Каждое слово выворачивает по-своему. Невозможно с ним разговаривать. Он обескураживает, мгновенно загоняя в угол.

– Ты когда-нибудь слышал о том, что в семье обычно царит доверие? Или я все же наивная дура?

– Я бы с удовольствием тебя огорчил, признав, что ты права в последнем, – и мне захотелось его ударить, – но, да, в семье принято друг другу доверять. Это у меня проблемы. Я не доверяю никому, малыш. Даже себе. Поехали.

– Я никуда с тобой не поеду!

– Та ладно… только не говори мне, что это милая уловка, чтоб тебя подняли на ручки?

Он закурил, пропуская меня впереди себя, сопровождая к своей машине. Я снова припала на левую ногу, хватаясь невольно за его руку, и тихо застонала от боли. В этот момент он отшвырнул сигарету и подхватил меня на руки.

– Могла просто попросить.

– Ты мерзавец!

– Это самый милый комплимент.

В этот момент я почувствовала запах… тот самый, который оставался на моей одежде. Почти на всей моей одежде. Запах, будоражащий во мне каждую эмоцию, каждый нерв. Сейчас настолько сконцентрированный он заставил с наслаждением втянуть его и прикрыть глаза от удовольствия. Сердце забилось намного быстрее, и я невольно сжала его шею сильнее.

– Не бойся, я тебя не уроню, маленькая.

Встретилась с ним взглядом, все еще потрясенная вдыхала этот сумасшедший аромат, не могла даже думать о том, что он принадлежал именно Максу, и легко, неуловимо был везде в моих вещах. Словно… я пропахла этим мужчиной, как пахнут тем, кто мог быть настолько близок ко мне… чтобы…

– Ты так смотришь на меня… как дьявола увидела.

И мне показалось, что он точно знал, о чем я думаю – на его губах… невозможно красивых губах, опять появилась эта улыбка. Он и есть дьявол. Потому что от этого порочного изгиба и такой невероятной близости к моим губам я вдруг забыла, что надо сделать вдох, и получился

всхлип. Рука на моей талии дрогнула, и я попыталась отстраниться, а Макс продолжал смотреть на меня так, словно он знает обо мне такое… что мне ужасно не понравится. Но больше всего меня напрягала реакция на этого мужчину. Он до смерти меня пугал своим странным и эксцентричным поведением и одновременно с этим вызывал восхищение своей наглой мощью. Даже когда вот так говорил с Димой… и это неправильно! И эта красота, от которой больно дышать. Жестокая, вызывающе яркая. И рядом с ним наэлектризовываешься до предела, до точки невозврата, когда кажется, сейчас все взлетит на воздух от одного его слова или прикосновения. Самое отвратительное – а ведь он знал об этом. Самоуверенный мерзавец, опасный хищник, прекрасно осведомленный о каждом из своих достоинств и возможностях, совершенно не сомневающийся в том, как на него реагируют женщины. Я вдруг подумала, что мне нужно держаться от него как можно дальше самой. Макс очень опасный тип. Мне ведь совсем не показалось – он не смотрел на меня, как на родственницу. Ни разу.

Мне вдруг стало не по себе: «А что, если между нами что-то было?»

И тут же с каким-то едким разочарованием: «Может, у меня к нему… но не у него к мне. Такие, как он, по таким, как я, могут лишь пройтись грязной подошвой и растереть… а может, так и произошло?».

В этот момент Максим усадил меня на переднее пассажирское сиденье и сам захлопнул дверцу машины. Грубость и галантность – противоречивое сочетание. В этом странном человеке слишком много противоречий.

ГЛАВА 6. Дарина

– Куда мы едем? Это не дорога домой!

Стараясь не поднимать на него взгляд. Я вообще не могла видеть его лицо. Оно мне слишком нравилось, чтоб на него смотреть. Мне сразу казалось, что он видит это у меня на лбу. Увидит, что едва я только поднимаю на него взгляд, то начинаю пялиться, как идиотка. И я упорно смотрела в окно, пока не поняла, что в сторону города мы не свернули.

– Куда мы едем?

– Мы катаемся, – невозмутимо ответил и включил музыку. Конечно, я ее слышала. Даже больше – у меня возникло впечатление, что я ее слышала в этой машине.

– И зачем мы катаемся? Я, может быть, совершенно не планировала какие-то прогулки. Мне надо домой.

– Разве ты куда-то торопишься?

– Да.

– Спешишь закрыться в своей унылой клетке и отгородиться от мира и от прошлого, жалея себя?

Я резко повернулась, и, если б можно было, я бы прожгла в этом засранце дыру насквозь. Хам. Да что он знает обо мне. Возомнил невесть что о своей персоне.

– Это не твое дело. Я вообще не понимаю, почему именно ты так упорно вмешиваешься в мою жизнь. Так назойливо и тошнотворно.

Теперь я посмотрела на его профиль, и у меня заболело в груди. Чееерт! Ну почему он настолько красив, что рядом с ним я начинаю ужасно нервничать и не могу разговаривать спокойно. Я думала, Макс разозлится или вспылит, но он чуть прищурился, вглядываясь в дорогу, и сильнее сжал руль.

– Всегда любил твою прямолинейность и честность, но никогда не думал, что мне захочется, чтобы ты хотя бы один раз солгала или смолчала.

Прозвучало очень грустно, и мне вдруг перехотелось язвить и снова стало не по себе. Захотелось сбежать.