Лицей. Венценосный дуэт
Шрифт:
— Закладывать в себестоимость те самые дополнительные риски, — улыбается Конти.
— Вот куда уходят государственные деньги! — прокурорским голосом резюмирую я. Ледяная улыбается.
— А кто им виноват? — спрашивает папахен, — мы отдавали им почти по себестоимости. Не хотят? Пусть платят больше.
— Последний вопрос, — мороженое кончается, так что и разговор надо завершать, — какой экономический смысл в продаже по себестоимости?
— Во-первых, захват рынка, — объясняет папахен, — во-вторых, мы ведём постоянную работу по снижению издержек. Со времени заключения контракта с минпросом мы снизили их на десять
— Одно плохо, — допивает кофе Ледяная, — у Даны враг исчез. Она добилась своего, директор уволен. И что теперь?
— Не совсем так, — улыбается её отец, — он ушёл из-под удара. Министерская комиссия попробует всё свалить на него, оставит всё, как есть. А самого директора пристроит тихонько в какое-нибудь тёплое место.
— И что делать? — мы уже покончили и с мороженым и с кофе. Но стихийное совещание продолжается.
— Ничего не изменилось, — объясняет Конти, — новый директор тоже ведь член того злополучного жюри.
— Точно! — радуюсь я возможности продолжения боевого квеста, — мишень сбита, да здравствует новая мишень!
— Ты так и не сказала, что собираешься делать, — замечает папахен, — а зря. Лишаешь нас возможности подыграть.
Раздумываю я недолго. Действительно, многого могу не учесть, а опытные мужчины что-то да подскажут, где-то подстрахуют. Так что выкладываю свои стратегические планы. Первые минуты все, даже Альберт Францевич, ошалело молчат. Папочка смотрит с уважением, граничащим с лёгким испугом.
— Масштабно мыслит твоя девочка, — первым приходит в себя Альберт Францевич, — это надо как следует обдумать.
На этом мы заканчиваем. Папочка помалкивает всю дорогу, пока ехали до дома. Да и там тему не поднимает. Озадачила я его сильно.
Конец главы 9.
Глава 10. Года конец — делам венец
25 декабря, вторник, время 10:00.
Лицей. Контрольная по физике.
Поразительно, как много зависит от руководства. И сразу ясно, чьими стараниями раздувался конфликт в Лицее. Лев Семёнович изменил расписание дополнительных спортивных занятий. И сразу бурленье прекращается. Юристы «уходят» во вторник и пятницу, научники в среду и субботу. А внутри этих дней устроено просто. Первыми идут те классы, из которых приходит больше народу. Всё! Немного Лев Семёныч оправдался. Бить его всё равно буду, но уже не наотмашь.
Заглядываю в тетрадку Ледяной.
— Энергию вращения не учитываешь, — критикую я. И смотрю на неё до тех пор, пока в глазах не появляется выражение «Ах, да! Точно!».
Продолжаю. Задачка простая, надо вычислить линейную скорость цилиндра, скатывающегося с наклонной плоскости. Для нас простая, а моя Юленька, например, в ужас придёт, хи-хи-хи.
У нас начинается контрольная неделя, пишем контрольные работы за полугодие по многим предметам. Сочинение надо только дома писать. Мы сейчас Льва Толстого проходим, я что-нибудь из военной области выберу. Например, противопоставление «Кутузов и Наполеон». Кое с чем я со Львом Николаевичем не согласна. Несмотря на свой военный опыт, не всё он замечает.
Ладно, что у нас там дальше? Вычисление второй космической скорости. Это просто. Потенциал бесконечно удалённой
Лет двадцать назад в России, а за ней и во всём мире, начался космический бум. И что-то застопорилось. Две наши орбитальные станции как-то быстро вышли из строя. Третья пока на плаву, там постоянно кто-то толчётся. Американцы с помпой запустили свою, но как-то она тоже быстро затухла. На шестом году сошла с орбиты. Для школьников оборачивается тем, что в выпускном десятом классе появилась астрономия. Лично я большого смысла в этом не вижу. Вполне хватило бы раздела в физике. Ну, добавили бы часок на полугодие. Всё равно ведь учителя физики ведут уроки.
Некоторые мальчишки увлечены космосом. Пистимеев, кстати, тоже с интересом вверх смотрит. Не, на первом месте у него компьютеры, но они везде применяются. Это как автомобили. Хочешь, пассажиров вози, а хочешь в строительстве работай или в армии служи, например.
Всё! Всё решено, всё проверено, можно сдаваться. Через пять минут звенит звонок. Учитель просит задержаться.
— Ребята! В пятницу проведём школьные олимпиады. Математика, физика, химия. Молчанова, Каршин, Гриндин! Вам рекомендую идти на физику. Там у вас больше шансов. Остальные — как хотите.
На физику, так на физику. Мне всё равно. Наш Лицей в привилегированном положении. По каждому предмету отправляют на район по пять человек от класса. Не от одного, конечно. От всех параллелей. Получается пятнадцать девятиклассников и столько же десятиклассников. Мне не хочется, но отказываться не по статусу. Надо пример подавать. Опять же мальчишкам огромный стимул, проигрывать девчонкам не хочется. А кто-то мне обязательно проиграет, хи-хи…
26 декабря, среда, время 14:10.
Лицей. Актовый зал.
«Ох, ты ж, ничего себе!», — именно так расшифровываю смятённое хлопанье ресницами Ледяной.
— Совсем обнаглели! — я вслух высказываюсь и оборачиваюсь в сторону нарастающего ропота, — Тихо!
— В чём дело?! — спрашиваю двух крупных мужчин в дверях актового зала. За ними распоряжается Диана Леонидовна и какой-то незнакомый плюгавый, с шустрым лицом мужчинка.
— Конти и Молчанову пускать не велено, — равнодушно изрекает незнакомый мордоворот. Второго мы знаем, охранник Лицея, в смене их человек пять.
Состояние «чешу репу» у меня длится не более минуты, даже меньше. На поле боя чем быстрее принимаешь решения, тем дольше живёшь. Тугодумы первыми ложатся под грунтовое одеяльце.
— Все назад! — отвожу всех одноклассников дальше через коридор в холл. Там быстро и кратко инструктирую. Возвращаемся. Парни, мрачно и дерзко поглядывая на охранников и секретаршу, по одному просачиваются в зал.
Министерская комиссия нагрянула неожиданно, как грабители-налётчики. Не, как полевой командир, я их одобряю. С военной точки зрения всё сделано правильно. Заходит завуч ИМ и объявляет, что после уроков встреча в актовом зале с комиссией из министерства. Они, оказывается, проверку уже провели и готовы всех ознакомить с результатами. Блеск! Если они хотя б с одним подписавшим жалобу беседовали, мы бы знали. Ни с кем они не разговаривали. С математиками точно нет.