Лицей. Венценосный дуэт
Шрифт:
— О, май принцесс! Плиз, фогив ми! — хнычет Гоша.
Читаю приказ, рядом Ледяная, почти весь класс сгрудился вокруг. Всех прочих ненавязчиво отодвигают. Да все уже привыкли, даже десятиклассники, даже с нашего факультета нам всегда дорогу уступают.
Бюрократический язык это нечто, к нему привыкать надо, или даже изучать, чтобы понимать без переводчика. Все эти «во исполнение» и «с целью обеспечения», а ещё есть аналог архитектурных никому не нужных завитушек вроде «популяризации физической культуры среди обучающихся», тьфу на вас!
Самая суть в расписании внеклассных
Неудобство в том, что нам теперь надо не два дня в неделю спортивную форму приносить, а четыре. Хотя не будем мы её четыре раза приносить…
— Ни ты, ни я не угадали, — замечает Ледяная.
Не угадали, но взяли в вилочку. Да, нам поставили время занятий в 17:30. Долбаный Колобок! — с таким напряжением пытаюсь подавить нарастающий изнутри смерч, что руки слегка потряхивает. Он, что, совсем с катушек съехал, сволочь! В голове вдруг всплывает обрывком где-то услышанное сочное ругательство. Быстро реконструирую его, пользуясь новой лексикой из учебника математики.
— Он что, решил покуролесить перед карьерной смертью? — когда начинаю говорить, рот невольно растягивается в жуткий оскал, а слова вырываются с хрипом. — Бесконечно острый дифференциал тебе в жопу, жирный, вонючий Колобок!
— Оп-па! — раздаётся сзади чей-то глумливый и пакостный голосок, — что я слышу в адрес нашей уважаемой дирекции? Или мне показалось что-то нецензурное?
— Я его сейчас убью, — шиплю еле слышно. Разворачиваюсь. Да, это тот самый провокатор Рома из горячо нами любимого 10ЮП-2. Не замечаю собственных шагов или прыжков, меня что-то несёт и вот я, чуть пригнувшись и согнув руки для рывка к горлу, оказываюсь перед наглым юристом. Моя усмешка, как ни стараюсь, всё больше похожа на оскал, глаза пылают.
— Ты ш-ш-то, бес-с-с-мертным с-себя с-с-считаеш-шь? М-м-аленький ур-родец, — на последних словах лязгают клыки, не умещаясь во рту.
Я чувствую, что меня держат, но если я брошусь, никто мне не сможет помешать. Лицо провокатора резко белеет, — как мне это знакомо! — он делает пару шагов назад. Пытается сделать, только ноги вдруг становятся непослушными, и он шлёпается на задницу. Меня начинает отпускать, в такие моменты, если нужно, я могу с собой справиться. Всегда так действует разрыв контакта. Эволюционное приобретение хищника, если жертва отрывается, надо хоть немного изменить тактику. А для этого подумать.
С трудом прячу почему-то не умещающиеся во рту клыки. Следующая фаза. Говорят, крокодилы плачут перед тем, как захлопнуть пасть. Я очень нежно улыбаюсь, это последнее предупреждение перед смертельным укусом.
— Ну что, барабанщик, штанишки не испачкал? — юриста окружают мои одноклассники. Молодцы, уже и командовать ими не надо!
— Чего это я барабанщик? — на штанишках
— Стукач потому что, — поясняет ему Паша.
— Вали отсюда! — краткой командой завершаю эпизод. За исполнением можно не следить, пусть только попробует выполнить её недостаточно быстро. Ему быстро придадут ускорения путём передачи ногой импульса в то место, на которое он только что плюхнулся.
Кидаю взгляд на Ледяную, надо посоветоваться. Действия противника лучше всего отражать заранее. Не ставить блок против уже наносимого удара, а отрубать руку, которая может ударить, заранее. Поэтому после перешёптываний с Ледяной уводим всех в класс. Нам кое-что надо сделать.
Сразу после двух часов, конца шестого урока, гадко усмехаясь, выхожу из секретариата директора. Против одновременного напора десятка человек Диана Леонидовна устоять не могла. Мы ей выкрутили руки чуть ли не буквально и заставили принять нашу жалобу на десятиклассника Романа Комлева, того самого провокатора. Клеветническая? Не докажете! Пятнадцать человек подписало, что он обозвал нас с Ледяной «длинноногими шлюхами». Подло? Гнусно? Да ничего подобного! Это то самое предупредительное отрубание замахнувшейся на тебя руки.
Если кто-то думает, что на этом всё, то он заблуждается. Эта неделя в Лицее не будет томной. Наступает очередная фаза активных действий.
В 14:15 выходим с Викой из спортзала, в котором тренируются, а вернее сказать, дурачатся юристы. И посматривают на нас с насмешкой, злорадством и лёгкой примесью у нескольких человек смущения.
— Строиться всем! — громовую команду подаёт физкультурник, мы слышим её из-за двери. Дальше Владимир Семёнович знакомит всех с планом тренировки. Дождавшись сладкозвучной для нас команды «Бегом! Марш!», хихикая, отходим с Викой к поджидающему нас эскорту.
Физкультурник встал на нашу сторону. Ну, как встал? Вообще-то это его должностные обязанности. Он должен прогнать толпу через разминку? Должен. Ну, сделает пробежку на минутку дольше, заставит пройтись гусиным шагом. А я помню, как стонали наши мальчишки на следующий день после первой тренировки. Ноги болят и становятся, как деревянные. Встали на тернистый путь физического совершенствования? Жуйте, не облопайтесь! И это не всё, это только артподготовка.
18 декабря, вторник, время 14:10.
Лицей. После уроков.
— Комлев, как ты вообще рядом с ними оказался? — директор в расстроенных чувствах. Напротив Ромы сидит его классный руководитель, историк Михаил Захарович, крупный мужчина с мощными руками, статью один в один борец-тяжеловес на пенсии. Лицо соответствует, крупные, грубоватые черты лица. Выбиваются из образа умные интеллигентные глаза. Вот и сейчас смотрит с сочувствием и сожалением, «попал же ты, братец».
Роман с первых слов сказал, что ничего подобного не было. Ну, как с первых слов? После шока, когда его огорошили фактом жалобы на него. Дескать, грязно оскорбил двух девочек-лапочек шлюхами. И подписало аж восемнадцать человек, откуда столько? Там от силы дюжина была, ну плюс девчонки…