Лицей. Венценосный дуэт
Шрифт:
— Ладно. Всем по домам. Завтра выясним у Владимира Семёновича что случилось. Может, у него заболел кто и надо быть дома.
11 декабря, вторник, время 10:40.
Лицей. Спортзал. Переменка после третьего урока.
— Здравствуйте, девочки! — приветливость физкультурника выше обычного, глаза прячет, короче, мне всё становится ясно. Переглядываемся с Ледяной.
— Простите, девчонки. У меня график изменился. Меня помощником тренера в спортивную секцию взяли.
Извиняясь, Владимир Семёнович разводит руками. Ага, три раза. И во время урока предупредить не судьба. Почти два класса мимо кассы пролетело.
— Владимир Семёныч, у нас с вами прекрасные отношения, поэтому давайте начистоту, — предлагаю я, — это директор вас уговорил сделать?
Физкультурник опять разводит руками, но вслух не подтверждает.
— Вы поймите, — убеждаю я, — у нас с директором война. Если вы на его стороне, то нам придётся ударить по вам. Одно дело, если в жалобе на имя министра вы будете фигурировать, как цель обвинений, и совсем другое, если директор. А вы просто выполняете его указания, как подчинённый. Поэтому вам решать. Вы сейчас вслух говорите, что вас директор заставил, мы рассказываем одноклассникам и пишем ещё одну жалобу на директора.
— Молчанова, а нельзя ли мне в сторонку от ваших ристалищ отойти? — мрачно так спрашивает.
— Так вы уже вышли на это ристалище, — теперь я пожимаю плечами, — вы по нам ударили. И нам надо решить, по кому бить в ответ, по вам или по директору. Он вас, кстати, с удовольствием сдаст. Как только жалобу начнут проверять, он тут же скажет, что это ваша инициатива. Да ещё и накажет вас.
— Да, это директор, — выдавливает из себя физкультурник. Поразительно, каким незначительным давлением можно загнать в угол взрослого сильного мужчину.
— Значит, вы прекратили наши дополнительные занятия по приказу директора? — надо всё уточнять.
— По устному приказу, — раскрывает подробности физкультурник, — письменных следов вы, разумеется, не найдёте.
— Дана, пора, — Ледяная показывает на часы. Мы уходим.
Тот же день, после уроков.
Стадион Лицея.
— Народ, директор закрыл для нас спортзал. Физкультурник ослушаться не может, субординация. Что будем делать?
Начинается бурное обсуждение. Итог очевидный. Его я и выкладываю.
— Стадион он закрыть не сможет. Заниматься здесь вполне можно. Нет только гирь. Но с этим как-нибудь решим.
— Переодеваться негде, — шумят парни, — мы ещё сможем, где-нибудь в кустах, а вам вообще…
— Не надо кустов! — отметаю я, — по-другому сделаем.
Излагаю идею, которая принимается на ура.
13 декабря, четверг, время 14:20.
Лицей.
— Что это, Владимир Семёнович? — директор показывает на огромную палатку, стоящую с краю футбольного поля. Мужчины стоят в холле третьего этажа, где окна выходят в сторону
— Палатка, Пал Петрович, — флегматично отвечает физкультурник.
Директор смотрит на него долгим взглядом.
— Я правильно понимаю, что на территории Лицея проводятся спортивные мероприятия без вашего ведома?
— Без моего участия, но про мероприятия мне известно. Вы сами запретили мне их проводить.
— Это, — директор показывает на стадион, — тоже запрещаю.
— Хорошо, — кивает физкультурник, — только отдайте приказ в письменном виде и публично. Пусть висит на стенде администрации. Не будет приказа, я открою ребятам спортзал. Хватит им на улице морозиться без пригляда.
— Что?!
— Пал Петрович, я в вашем родео с учениками принимать участие не хочу. Зачем мне в чужом пиру похмелье? — физкультурник, видимо, что-то для себя решил, поэтому вёл себя спокойно, — Молчанова меня прямо предупредила, что следующая жалоба в министерство будет на меня, если я начну выполнять ваши устные указания.
Физкультурник стоически выдерживает негодующий взгляд директора.
— Мне это зачем? Вы ж сами меня потом накажете. Просто придётся. Разве не так? Так. Вот я и повторяю вопрос: мне это зачем?
— Вы свободны, — холодно говорит директор и остаётся у окна, мрачно глядя на школьников, бегающих по заснеженной дорожке стадиона.
Если бы он задержался ещё минут на пять, увидел бы физкультурника, который подходит к двум девушкам и что-то с ними обсуждает.
— Как-то это ненадёжно, Владимир Семёныч, — говорю я. Ледяная рядом согласно молчит. Физкультурник только что пояснил нам свою позицию. Если коротко, то он предупредил директора, что без письменного приказа, закрывающего нам доступ в спортзал, то он наплюёт на его устное указание.
— Он может отдать такой приказ. И даже повесить его на всеобщий обзор, — приходится объяснять подробнее, уж больно недоверчивое лицо делает физкультурник. — Он бюрократ, ему ничего не стоит составить такое расписание внеурочных занятий, что для нас места не будет. Или засунет нас на пять часов вечера. И что, нам надо будет, не успев добраться до дома, тут же собираться обратно в Лицей?
Владимир Семёныч мой скепсис легко отвергает.
— И что? Все школьные спортивные секции так и работают. Вечером школьники приходят и занимаются.
— И у нас в Лицее?
Только сейчас физкультурник задумывается.
— Это невозможно, — после паузы, во время которой я пыталась совместить свой режим с предложением физкультурника, — нам уроки делать надо. И ведь не сразу после Лицея. Если я буду приходить в пять часов вечера, обратно домой я попаду только в восемь… да мне даже поужинать будет некогда. Есть на ночь? Поужинать и садиться с полным желудком за уроки?
— Ты оптимистка, — упрекает меня Ледяная, — директор запросто поставит нам время в шесть часов вечера. Так что придёшь домой и сразу баиньки.