Личное дело игрока Рубашова
Шрифт:
Вскоре объявили перерыв на обед. Через час заседание продолжилось, но Моргенштерн не появился. За ним поехали в гостиницу, но и там его не было.
На следующей неделе в белорусских газетах появились две коротеньких заметки. Немецкий профессор «бесследно исчез». Начали дело о розыске, подозревали научный шпионаж, утверждали, что в дело замешаны секретные службы империалистического лагеря. Более того, выяснилось, что ученого по имени Федервиш Моргенштерн в Гумбольдском университете никогда не числилось, а в старом потрескавшемся телячьей кожи портфеле, оставленном немцем в номере, нашли четыре фальшивых паспорта разных стран. Западногерманскому консулу вручена нота протеста.
Весной 1955 года Би-Би-Си затеяла серию радиорепортажей о жизни цыган. Молодая журналистка Ребекка Хайсмит несколько месяцев путешествовала с табором по восточному побережью. Репортажи
В репортаже, записанном у потрескивающего костра, они рассказывали о Бухенвальде, а когда Ребекка Хайсмит начала задавать вопросы, то одна старуха с трубкой, жертва экспериментов доктора Менделе, упала в обморок. Мы узнали эту женщину — это она бессменно дежурила около Николая Рубашова, когда он валялся в беспамятстве в гетто.
Последний репортаж посвящен ее похоронам. Звучит печальная музыка, песни, плач, муж трое суток сидит без сна у ее смертного ложа. На поминках выступает «цыганский комедиант», седой старик с заметным русским акцентом. Его называют «Николай Бессмертный». Хайсмит подробно его описывает.
Это комик… может быть, клоун… я не знаю, как объяснить… может быть, это в какой-то степени связано с цыганскими представлениями о переходной фазе, отрезке времени, когда умерший еще не добрался до царства мертвых. В этот период, по-видимому, следует умилостивить его душу, чтобы она не являлась живым… Вокруг Николая Бессмертного теснится народ… он говорит по-цыгански и по-русски… посмотрим… нет, это не комик. Это скорее факир… вот он идет прямо через огромный костер… босиком по раскаленным углям… похоже, он не чувствует вообще никакой боли… минутку… а сейчас… вы слышите выстрелы?! Они стреляют в него… они стреляют в него из своих револьверов… а он только улыбается…
Мы не знаем, что делал Николай Руба-шов в цыганском таборе, в каких отношениях с цыганами находился — возможно, его невероятные и, по правде говоря, жутковатые способности способствовали тому, что он стал предметом культа? Мы не знаем также, куда делся доктор; по-видимому, они разлучились. Но почему? Ясно только, что Рубашов недолго задержался на Британских островах.
В тот же год у него начинается новый оккультный период. Рядом с ним женщина. Они находятся на острове Мэн, где располагается ковен [38] под предводительством духовного наследника Кроули, Джеральда Бруссо Гарднера. В письме к Мэри Гуннингхэм, лидеру секты в Лондоне, Гарднер сообщает в прибытии двух новеньких: «Один из них — русский, когда-то был связан с лордом Болескином; женщина, по-видимому, его жена». Они снимают комнату поблизости от монастыря, молча участвуют в спиритических сеансах, держась за руки, но, как пишет Гарднер, в сексуальных ритуалах не участвуют. «Они окружены мощным полем, — пишет он далее, — и даже в мире духов производят определенное беспокойство!»
38
Ковен — пристанище ведьм и колдунов.
Мы не знаем, кто эта женщина и откуда она. В единственном доступном нам источнике, письме Гарднера, она описывается, как цветущая дама среднего возраста, скорее всего центрально-европейского происхождения.
В марте 1956 года он посылает Мэри еще одно письмо, где жалуется, что русский и его женщина влияют на его «ауру». Он заметно раздражен по поводу того, что некоторые из членов секты порвали с ним и образовали новую секту, где они молятся загадочному русскому, называя его «черный папа». «Они совершенно одурели, — пишет далее Гарднер, — у них нет даже тени сомнения, что русский состоит в прямой связи с Люцифером». Идут слухи, что русский подписал с Дьяволом контракт, а в постскриптуме Гарднер рассказывает, как он поспорил с русским, утверждавшим, что ему не удастся уничтожить кусок бумаги. «Я проиграл пари, — признается Гарднер, — пять фунтов и
Мы можем предполагать, что их несет волна духовных поисков, захлестнувшая Европу после войны. Антропософия, теософия. Учение юного Антона Лавея. [39] Мексиканская «Сантерия». [40] Ложа Белого Орла. [41] Сайентология. Мартинус. [42] ОТО. [43] Тайный орден замковых рыцарей…
Их приглашают в качестве почетных гостей на семинар по «Фаусту». На конференции о ясновидении они сидят рядом с Германом Йозефом Метцгером, председателем Психофизического общества. Они принимают также участие в юбилее ордена Иллюминаторов, [44] затем проводят несколько недель в алхимической лаборатории в Уэльсе. Все эти сведения довольно отрывочны, но в июне 1956 года мы видим их с внезапной резкостью, словно в наведенном на фокус объективе — дело касается бесноватого мальчика Люцио в Салерно.
39
Антон Лавеи — автор библии сатанистов.
40
Сантерия — карибская секта, где католицизм причудливо сочетается с ритуалами вуду.
41
Ложа Белого Орла — христианская секта.
42
Мартинус — основатель космологии.
43
ОТО — Ordo Templi Orientis, магический орден.
44
Орден Иллюминаторов — отделившаяся в 1776 году масонская ложа.
Нашумевший случай одержимости произошел на Пасху, и один из монахов близлежащего монастыря капуцинов, отец Амброзио, берет на себя труд по изгнанию демонов. В письме в Ватикан он описывает мучения мальчика — из язв на теле сочится уксус, температура превышает пятьдесят градусов Цельсия, он постоянно что-то бормочет на непонятных языках и разными голосами. Письмо это случайно попадает в руки прессы, начинается истерия. В измученной и голодной Италии послевоенных лет люди жаждут сенсаций. Журналисты осаждают монастырь, и, чтобы дать мальчику покой, его тайно увозят в глухую деревню в Умбрийских горах.
К середине июля никакого улучшения в состоянии мальчика не отмечается. В письме в Ватикан, отправленном монастырским советом, описывается некий загадочный странник, появившийся однажды утром в деревне. На нем пропыленный костюм, старомодные очки, под мышкой — портфель. Он выглядит очень усталым, утверждает, что его преследуют, хотя и не вдается в детали, кто именно.
Монахи разрешают ему переночевать. Наутро, перед тем как снова отправиться в путь, он просит позволения взглянуть на одержимого мальчика. Он падает на колени у его постели, причем Люцио извивается в страшных конвульсиях и изрыгает хриплые проклятия. Странник ударяется в горькие рыдания и, не говоря ни слова, покидает деревню, продолжая свой путь на юг.
Вскоре после этих событий, рассказывается далее в письме, в деревню приходят с гор пешие странники: «бродячий целитель в сопровождении молчаливой женщины». Они интересуются одержимым мальчиком, и знахарь просит разрешения поговорить с отцом Амброзио. Он также, если верить письму в Ватикан, настойчиво расспрашивает отца Амброзио о недавнем посетителе, нашедшем в деревне приют, но тот, ссылаясь на обет сохранения тайны, от ответа уклоняется.
В третьем письме снова речь идет о странной паре. Они задерживаются в деревне и помогают монахам в лечении больного. «Целитель» берется за дело с большой энергией, «словно речь идет о его собственном спасении», отмечает Амброзио. Он помогает монахам в экзорсистских ритуалах и самоотверженно ухаживает за больным.