Вот он, худышка – трусы и панама.Лет четырёх может быть, или меньше.Рядом стояла, наверное, мама– В кадре случайно полоска одежды.Всё впереди, что обычно приходит– Школа, влюблённость, чины и награды,Женщины, дети… И он не отводитОт объектива пытливого взгляда.Вот он сутулый, поблёкшая кожа,Складки лица и морщины. Немного.Он ещё бодр. Обижаться негожеНа хромотою сведённую ногу.Всё позади, что ему причиталось.Всё,
что досталось, что надо – не надо…Лёгкая дымка печали… УсталостьНе остудила пытливости взгляда.
«Жизнь преподносит редко подарок…»
Жизнь преподносит редко подарок –Платим за то, что положено даром.В мире, который привык к терактам,Дожить до вечера стало фактомМужества. И это без шуток.На любовь хватает десять минуток.Амнезия стала чаще, чем насморк.В каждых сутках есть забитые насмертьПрошлые годы уходят к чёрту.Хотя вот она, запись, в книге учёта.Значит, воздаст Создатель по полной,За всё, чего сам никогда и не вспомнил.
Человек
За краткий век свой – в этом часто весь он,– Готов всерьёз, а иногда шаля,Вселенское нарушить равновесиеТщеславья ради, любопытства для.Познаний пласт подняв ничтожно тонкий,Волшебников считая за ровню,С настойчивостью глупого ребёнкаРукою голой тянется к огню.
«Для каждого вселенная – своя…»
Для каждого вселенная – своя.Всё внове от рождения до смерти.О как, бывало, радовался я,Познав давно открытое, поверьте!А мыслей мудрых пухлые томаПылились нераскрытыми на полках.В нравоученьях, видно, мало толку.Учитель жизни только жизнь сама.Она груба, являясь без прикрас,Без правил утешительных и прочных….Взрослеет юность, вглядываясь в насИ отрицая нас. Я знаю точно.
Стадо
Платим за всё мы, и это вполне справедливо.Наше сознание неотделимо от коллектива.Это мышление стада, бегущего к водопою.Каждый в отдельности это считает судьбою.От направления бега избавиться медля,Стадо бежит в одну сторону тысячелетья.Стадо всё то же теперь и всё те же порядки.Взрослые особи заняты играми в пряткиПряча уродство, убожество, скудность познанийПод покрывалом одежд, привилегий и званий.Ложью красуясь, позорную истину пряча,Подлость политикой называя, разбои – удачей.В стаде копытных всё меньше, других в изобилии,Бестии крупные есть, но всех больше рептилий.Да грызунов всех мастей, всех обличий и цвета…И чудаком антикварным из прошлого векаСапиенс хомо с остатком стыда или честиВ общем потоке с бегущими тварями вместе.
Из поколения Хамова
Нет вины его личной. ДитяОн эпохи своей и народа.В нём смешались, как будто шутя,Рабство с тайным желаньем свободы.Он из лозунгов складывал рай,Создавая подобие веры.Он не станет счастливее, дайВласть ему и богатство без меры.Им не познан желаний предел,Нет в пути его светлого Храма.Он не сбросит, хотя б и хотелРодовое проклятие Хама.
«Что – счастье? Что оно такое…»
Что – счастье? Что оно такое,И почему о нём мечта?Безвестье полного покояИли подмосток суета?Неутомимость созиданьяИль разрушения искус?Заслуженное обладаньеИли плодов запретных вкус?Мы от мечты недостижимойНе отрываем жадных глаз,И пробегаем мимо, мимоТого, что осчастливит нас.
Электорат
Тиран
карал.Но тот, кто тихСпокоен был –Тиран за них.За тех, кто молотИли серп,Кто глуп иль молод,В общем – сер.Кто в меру пьянИ не шумит,Всю жизнь горбит –Ласкал тиран.Тиран ушёл,И кто-то рад…Но вот груститЭлекторат!
Завет
На бегу, в торопливом азарте житья,В безуспешной погоне за веком,Вдруг припомню, как мать говорила моя:«Оставайся, сынок, человеком!»В горле горькая правда сожмётся комком…Как мне быть с материнским заветом?И под левым соском обожмёт холодком,И невольно оглянешься – где ты?Доброту и любовь, что ты мне отдала,Я по ветру пустил, вырастая.Приспособился, чтобы меня принялаЧеловечья жестокая стая.В этой стае своим я давно уже стал,Всё прошедшее темень покрыла.Здесь улыбки похожи на волчий оскал,А в законе лишь деньги и сила.Мне и дальше так жить, а когда упаду,Разрываемый заживо в клочья,Твой завет повторю я в смертельном бреду:«Человеком останься, сыночек!»
Путь
Нас держали когда-то толпою за крепким заборомИ в «прекрасное завтра» толкали. Мы шли коридором.Золотое и красное нам в отдаленье сияло.Нас манило оно и невиданное обещало.А теперь мы толпой, что томилась за крепким забором,Беспрепятственно топает новым уже коридором.Коридором широким – даны нам простор и свобода.Только стены глухи и немало нам топать от входаДо «прекрасного завтра», мерцающего еле-еле,До которого шустрые, правда, допрыгнуть успели.И теперь нам советуют, как с направления не сбиться.И похожи на прежние этих советчиков лица…Мы идём, торопясь, подминая того, кто слабее.Тот, наверно, дойдёт, кто покруче иль выжить сумеет.
Псы
Люблю собак. Их преданность ценю.Её примеров в жизни знаю много.За суповое скромное менюВерны они хозяину, как богу.Они порой готовы разорватьТех, на кого владелец их натравит.Кто жертва? По-собачьи им плевать.Поступком их мораль людей не правит.Для них закон – хозяина приказ…Никто скотов обученных не судит,Но страшно то, что ходят среди насСобачью верность выбравшие люди.
«Что делать бедняку…»
Что делать бедняку,Звенеть в кармане медью?Весь грех его в одном– В неласковой судьбе.Быть может, он готовНа большее, не медля,Да плата великаИ близок звон оков.Ведь кто похитит грош,Того прижмут законы,Которые блюдутЗаконное ворье.А кто обворовалСтрану на миллионы,Законом оградитДостоинство своё.
«Можно много о чести вещать…»
Можно много о чести вещать,О себе заикнуться не смея,Если тяга к красивым вещамИ нарядным машинам сильнее.И в компаниях, рюмку держаДо краёв напоенную влагой,О бессовестности дележаГоворить с алкогольной отвагой.Сильных мира кляня за глазаВозложить на законы надежду,Хотя могут теперь «заказать»И прикончить быстрее, чем прежде.И не стоит эпоху бранить,Мы её порожденье больноеИ убить могут нас и купитьТе, кто не постоит за ценою.
