Личностный потенциал. Структура и диагностика

Коллектив авторов

Результаты

Ниже мы рассматриваем факторные структуры до ротации, поскольку ротация привела к выделению факторов, каждый из которых полностью соответствовал одной методике либо ее части.

В подвыборке мальчиков 9 значимых факторов в совокупности покрывают 82,9 % дисперсии. Фактор 1 (19,5 %) включает все позитивные аспекты самоотношения, внутреннюю опору выбора, общую интернальность, интернальность по отношению к успехам и в сфере семейных отношений, а также воспринимаемые принятие, отсутствие кооперации и отсутствие инфантилизации со стороны обоих родителей. Фактор 2 (15,3 %) сложнее: самообман, самообвинение, самоконтроль, внешняя опора выбора, интернальность (по большинству шкал, особенно по отношению к неудачам и в учебной деятельности). В этот фактор с заметным весом вошли только параметры отраженного материнского (но не отцовского) отношения, в частности, отвержение, кооперация и авторитарная гиперсоциализация. Фактор 3 (11,7 %) включает шкалы теста родительских отношений: воспринимаемые симбиоз и инфантилизация со стороны матери и приписываемые отцу гиперсоциализация, инфантилизация

и отсутствие кооперации, а также самообман, ожидаемое принятие другими, самоценность, самопривязанность, внутренняя конфликтность, внутренняя опора и несколько менее выраженный внешний локус контроля. Остальные факторы включали с заметным весом лишь единичные шкалы или небольшие однородные их группы, например, фактор 4 – негативное отраженное отношение отца (с обратным знаком), фактор 5 – отвержение со стороны обоих родителей, самообвинение и внутреннюю конфликтность, и т. п.

В выборке девочек мы обнаружили 7 значимых факторов (77,7 % дисперсии). Фактор 1 (25,3 %) включал 8 из 10 шкал теста родительского отношения; если это не методический артефакт, то его можно расценивать как фактор внешних влияний. Фактор 2 (16,7 %) включал все позитивные шкалы опросника самоотношения, наряду с внутренней конфликтностью и самообвинением, а также материнское отвержение, внешнюю опору деятельности и внешний локус контроля, в особенности по отношению к успехам и учебе. Фактор 3 (10,7 %) включал самообвинение, внутреннюю конфликтность, инфантилизацию со стороны отца, внешнюю опору, внутренний локус контроля, особенно по отношению к неудачам и учебе, самообман и отвержение, приписываемое матери. Фактор 4 (9,4 %) содержал уверенность в себе, самоконтроль, самопринятие, самопривязанность, отсутствие самообвинения и внутренней конфликтности, внутреннюю опору, внутренний локус контроля, особенно в семейных отношениях. Три последних фактора интереса не представляют.

Обсуждение результатов и выводы

Полученные факторы в обеих подвыборках делятся на два вида. Одни из них жестко соответствуют отдельным методикам и говорят лишь об их валидности и внутренней согласованности, а другие представляют собой констелляции ключевых переменных, прямо соотносящиеся с выдвинутыми нами гипотезами. Мы считаем правомерным рассматривать эти констелляции как отражение вариативных паттернов личностного развития. Такой подход к личности в последнее время получил мощное как теоретико-методологическое, так и экспериментальное обоснование в работах Д. Магнуссона и его сотрудников, считающих бесперспективным анализ отдельных черт, равно как и универсальных факторных структур типа популярной «Большой пятерки». Вместо этого Д. Магнуссон предлагает рассматривать индивидуальные сочетания (паттерны) уровней выраженности переменных, релевантных задачам исследования, а затем переходить к выделению типичных паттернов, характерных для индивидов на каждом определенном этапе развития.

Вот как формулирует Д. Магнуссон вариативно-паттерновый подход к развитию целостной личности: «Развитие индивидуальности обусловлено системами факторов, проявляющихся на разных уровнях. С течением времени происходит кристаллизация личности. Это означает, что развитие индивидов, системная организация которых в какой-то момент времени различается из-за отличия их конституциональных особенностей, зрелости и индивидуального опыта, на следующем шаге примет разное направление. Каждый шаг развития приводит к укреплению расходящихся альтернативных путей будущего развития и, возможно, к оформлению более четких “типов”, чем на начальных стадиях. Если этот взгляд верен, он должен найти подтверждение в более четкой гомогенизации с течением времени внутри образующихся категорий индивидов и в более четкой дифференциации между различными категориями <…> Индивидов можно рассматривать как относящихся к различным категориям, каждая из которых обладает своими характерными особенностями. На языке эмпирических данных каждая категория может быть описана через характерный паттерн факторных значений тех переменных, которые релевантны изучаемой проблеме. На основании сходства паттернов индивидов можно объединить в группы или подгруппы. Этот вывод задает основу для применения паттернового анализа в теоретических рамках личностного подхода» ( Magnusson, 1996, p. 6, 7; см. также Bergman, 1996; Magnusson, T"orestad, 1993; Magnusson, 1995; 1997; 2003).

Вернемся к полученным нами данным. Паттерны такого рода представляют собой факторы 1, 2, 3, выделившиеся в подвыборке мальчиков (в сумме 46,5 % дисперсии), и факторы 2, 3, 4, выделившиеся в подвыборке девочек (36,8 %). И в той, и в другой подвыборке три указанных фактора отражают три разных варианта соотношения свободы и ответственности (внутренней опоры и интернальности), а в совокупности в них представлены все четыре теоретически возможных варианта их сочетаний. Это дает основание применить к нашим данным методологию паттернового анализа и говорить о четырех различных паттернах или гипотетических моделях развития самодетерминации в подростковом возрасте. Излагаемые ниже описания паттернов носят гипотетический характер; они, однако, согласуются как с нашими эмпирическими данными, хорошо объясняя их, так и с теоретическими гипотезами и типологическими и возрастными концепциями некоторых других авторов ( Rank, 1945; Loevinger, 1976).

Автономныйпаттерн – самый выраженный у мальчиков (фактор 1) и, напротив, наиболее слабо, но все же выраженный у девочек (фактор 4) – единственный, где

мы видим признаки успешного разрешения подросткового кризиса, смещение движущих сил развития личности внутрь и формирование механизмов самодетерминации. Этот паттерн развития включает в себя стабильное позитивное самоотношение, внутреннюю опору, основанную на личностных ценностях и собственных критериях оценки ситуации, а также переживание персональной ответственности за результаты своих действий. Родители эмоционально принимают этих подростков без ограничения их автономии.

Симбиотическийпаттерн (фактор 2 у мальчиков и фактор 3 у девочек) содержит некоторые генетические предпосылки невротического пути развития личности. Эти подростки страдают от постоянного контроля и эмоционального отвержения со стороны матерей, отцы же считают их недостаточно взрослыми, чтобы с ними считаться и воспринимать их всерьез как самостоятельную личность. У таких подростков формируется нестабильное и в целом негативное самоотношение, зависимое от внешней, преимущественно родительской, оценки. Они чувствуют себя несвободными, но ответственными за реализацию ценностей, причем заданных извне, а не своих собственных. Это извращенная ответственность, квазиответственность. Возможной причиной появления такого паттерна развития в подростковом возрасте является страх ребенка потерять родительскую любовь, высказывая собственное мнение и протестуя против неограниченного влияния родителей. Родительское отношение, описанное для этого типа развития, может быть, в свою очередь, реакцией на взросление ребенка, переживаемое как «утрата». Риск оказывается непереносимым. Подросток отказывается от своей автономии для сохранения внешней поддержки, покупаемой ценою собственного Я.

Импульсивныйпаттерн в данном исследовании оказался характерным для мальчиков (фактор 3). У девочек он не проявился как типичный, что, разумеется, не означает, что в отдельных случаях у девочек не может проходить развитие по этому типу. Точно так же, конформныйпаттерн развития, выявленный в данном исследовании в группе девочек (фактор 2) и описанный ниже, может проявиться и у мальчиков. Общим для этих двух типов развития явилось диффузное нестабильное самоотношение и внешний локус контроля, то есть дефицит ответственности. Помимо расплывчатого и противоречивого представления о себе (в целом все же более позитивного, нежели негативного) и непринятия ответственности за события собственной жизни, импульсивныйпаттерн включал в себя внутреннюю опору в принятии решений. Родительское отношение при этом характеризуется попустительством со стороны матери, давлением и отсутствием личностной включенности со стороны отца. Для такого подростка свобода – это квазисвобода, она замещена импульсивным протестом, бунтарством, конфронтацией с другими. Эти подростки привязаны к себе, не склонны изменяться, не имеют четких идеалов, ими легко манипулировать.

Конформныйпаттерн, выявленный у девочек, характеризуется критериями выбора, заданными извне, а также ссылкой на внешние обстоятельства при оценке результатов деятельности. Родительское отношение в этом случае напоминает скрытое отвержение, выражающееся в формальном типе воспитания, основанного на стандартах «как все». Самоотношение этих подростков нестабильно, условно позитивно, однако, диффузно и зависит от внешних оценок. Эти оценки можно заслужить поведением «как надо». Такие люди могут быть вполне успешно адаптированы в жизни ценой безоговорочного принятия внешних требований.

Опыт психотерапевтической работы одного из авторов (Е.Р. Калитеевской) с подростками и взрослыми позволяет утверждать, что выявленные паттерны представляют собой отнюдь не искусственные конструкции, а, напротив, отчетливо видны у реальных клиентов; их необходимо учитывать в психотерапевтической и консультативной работе. Различные паттерны соответствуют различным клиническим проблемам, возникающим впоследствии у взрослых.

Более того, сложности самосознания и переживания своего бытия в мире взрослыми пациентами и клиентами зачастую оказываются связанными с неразрешенными задачами развития в подростковом возрасте. Часто термин «дезадаптация в подростковом возрасте» используется как синоним подросткового кризиса. Очевидно, что дезадаптация далеко не всегда свидетельствует о начале критических изменений в процессе развития. Безусловно, подросток, отстаивающий свою идентичность, порой вынужден противостоять своему окружению. Такие конструктивные конфликты в конечном счете позитивны для развития. Однако при поддержке и доверии родителей в здоровой психологически подготовленной среде подростковый кризис может и не сопровождаться выраженной дезадаптацией. В то же время отсутствие дезадаптации в подростковом возрасте также не может быть однозначно расценено как положительное явление. «Конформные» подростки могут выглядеть вполне адаптированными в стабильной социальной среде, срываясь при утрате внешних ориентиров. Находящиеся в «симбиозе» подростки могут при сильнейшем внутреннем напряжении демонстрировать внешнее благополучие. Протест их характеризуется сочетанием отчаяния, страха и бессилия. При этом срыв может последовать не в подростковом возрасте, а значительно позднее с приходом понимания бессмысленности жизни по чужому образцу. Их напряжение может проявляться, например, в различного рода психосоматических расстройствах, развитии тяжелых неврозов, депрессии. Случаются и крайние варианты отчаяния, вплоть до суицидального поведения. У «импульсивных» подростков может наблюдаться склонность к делинквентному поведению, а также к психопатоподобным реакциям, являющимся пародией на подлинную самодетерминацию, что неизбежно приводит к выраженной дезадаптации.