Личный дневник (пьяной) влюблённой провидицы
Шрифт:
“Если будешь молчать, то они сломают дверь!”— подсознание говорило здравые вещи.
Метнулась к двери, и отщелкнула замок, широко распахивая её.
— Простите, — сбивчиво сказала, тяжело дыша. — Не слышала стука, так как дремала.
Ледяной взгляд Тобиаса Бергмана говорил сам за себя. Мне удалось добиться того, чего я хотела. Разбираться с последствиями решила уже по ходу дела.
— Октавия, ну ты даешь! Я думала кто-то влез в мастерскую! Ты же сама сказала, чтобы я тебя предупредила! — восклицала коллега.
А мне это и было нужно. Нужно, чтобы он знал,
— Мистер Бергман, проходите. Октавия вам сейчас всё покажет.
— Не стоит. Я увидел всё, что хотел, — холодный, пронзающий насквозь голос Тобиаса меня дико веселил.
— Вы уверены? Простите её, она не специально. Октавия — хороший работник.
А я и слова не могла вымолвить. Просто стояла и смотрела на него, ожидая видимо какой-то бурной реакции.
— Всё в порядке. Вижу, что рабочее место в чистоте и порядке. Вам не стоит так переживать. Просто время поджимает, а вы не показали мне еще другие части музея, — Тобиас вдруг стал таким приветливым с коллегой, что хотелось вцепиться ему в волосы и повыдирать их. — А мисс Ленар пусть отдыхает дальше.
Адская ухмылка, но я ей не верю. Не сегодня.
“Надеюсь, тебе было весело сегодня,”— послала ему мысленный сигнал, замечая как едва заметно расширились его зрачки.
— Октавия, какой позор. Как ты могла уснуть? — прошипела коллега, когда Тобиас начал удаляться от двери моей мастерской.
Снова включила роль дурочки и захлопала глазами.
— Прости, Сандра, так сморило. Не смогла сдержаться.
— Если музей не пройдет проверку, я не буду покрывать тебя перед Спарксом. Он был уверен, что именно ты произведешь на него самое положительное впечатление!
Ой, Сандра, знала бы ты, какое я на него произвела впечатление, то не болтала бы, а ловила ртом воздух.
— Хорошо. Можешь не покрывать меня, но если ты сейчас за ним не пойдешь, то будет только хуже.
Сандра как будто очнулась ото сна и одарив меня слегка осуждающим взглядом, побежала вслед за Тобиасом. А я вернулась в мастерскую, упала на диван и отчего-то горько заплакала, смеясь в голос.
“Ты стала такой же, как он…”— подытожило подсознание.
Дорогой дневник, кажется, я пошла не по той дороге.
Глава 28
Мне уже не нужно было подсознание, чтобы понять, что я один из самых отвратительных людей на планете. Когда я стала такой? Ответ был на поверхности. Тобиас сделал меня такой. Нет. Я сама сделала себя такой. Только я.
Не было никакого смысла оправдывать себя. Я — ужасна, отвратительна. Я хуже, чем те отморозки. Я напрочь забыла о своих счастливых видениях, поддалась дьяволу, что шептал и соблазнял, решила поиграть в опасные игры с чужими чувствами. И это непременно выйдет мне боком.
— Если загляну в будущее, что я там увижу? Руины и пепелище и себя, стоящую во главе этого хаоса? — разговаривала с потолком не в силах пошевелить даже пальцем. — Макс больше мне не напишет, я в этом уверена. Я почти опозорила его, заставив заняться сексом в публичном месте. Тобиас, вероятно, ненавидит меня теперь. Я бы себя не простила, будь я на месте каждого.
“Позвони Фрее…” — предложило подсознание.
— Никакой Фреи. Она поседеет от моих выходок раньше времени!
А тем временем календарь напоминал, что через несколько дней мне исполнится двадцать четыре. Я думала было сложно в пятнадцать, затем в девятнадцать, но с каждым годом всё сложнее и сложнее. Это и есть взрослая жизнь? Ежедневно бороться с трудностями, вставать перед выбором, жертвовать чем-то или наоборот пускаться в омут с головой, а после разгребать горы навоза? Почему жизнь не может быть проще. Зачем эти испытания на прочность?
Меня абсолютно не смущало, что я забила на работу и лежала посреди рабочей недели дома, закидываясь очередной порцией вина. Директору сказала, что заболела. Ну, разок можно и приврать.
“Разок?”— ворчало подсознание.
“Заткнись!”
Я врала самой себе. Не нужен мне никакой Макс и прочие мужчины. Я просто хочу Тобиаса. Целиком и полностью. Как хотела тогда на озере Итурия четыре года назад. Было так мерзко от этих чувств, ненавидела саму себя за них. Но больше, чем себя, я ненавидела Тобиаса и его игры.
“Возбудим и не дадим. Вот его девиз.”
“Знаешь какой мой девиз? Ежики плакали, но продолжали есть кактус”,— отвечала подсознанию.
Тобиас — мой кактус. Кактус, из которого делают текилу, которую нельзя ни с чем мешать, иначе не вспомнишь на утро, как звали. И я уже не понимала ни кто я, ни кем являюсь. Где та Октавия, которая боялась подпускать к себе людей, ограничиваясь малым кругом друзей, которую пугали видения и вводили в ступор, где та девочка, что думала, что никому не нужна? Да вот она. Лежит в обеденное время, пьяная от вина, пьяная от любви. Настолько пьяная, что тошнит уже.
Я любила Тобиаса Бергмана. И никакой брат не мог его заменить. Я ничего о нем не знала, но любила. Любила всю эту отстраненность, любила эти адские горки, любила, когда он был груб и еще больше, когда был нежен. Любила, когда он внезапно появлялся, любила всё это время. Скажи он мне сейчас, что чувствует тоже самое, и я была бы на небесах от счастья.
Но он не говорил. Ничего не говорил, сколько бы я не спрашивала.
“Может, ты задавала не те вопросы?”— грустно спрашивал внутренний голос.
“Может. Но это уже неважно. Я переспала с его братом. И это точно оттолкнет его от меня навсегда”.
“Ты видела хорошее будущее с Максимилианом. Счастливое”.
А еще я видела, как бегу со всех ног к парню волосами до плеч, собранными в хвост, и я готова поклясться, что это был Тобиас. Это не мог быть не он.
“А еще ты видела, как он ускользает от тебя в черном портале…”— напомнило подсознание самое первое видение, которое пришло мне во время слежки в Академии.
Но я же знала, что видениям нельзя верить полностью. Они обманчивы, они лживы. Они дарят надежду и беспощадно разбивают мечты о камни реальности. Дар провидения — худшее, что со мной случалось. Из-за него все проблемы.