Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 2. Враги
Шрифт:
Этим могла объясняться некоторая холодность Мюллера по отношению ко мне, но было непонятно равнодушие к результатам моей поездки в Россию и в Польшу.
– Возвращайтесь в Берлин, – сказал мне Мюллер, – и напишите подробный отчёт о поездке. До моего приезда вы будете находиться в изоляции на объекте «С».
В Берлин я поехал в сопровождении двух сотрудников, а объектом «С» был загородный коттедж с охраной и сигнализацией. Там иногда встречались руководители СС и принимались наиболее ценные агенты.
Похоже, что мне был прописан сладкий арест. Но за что? Похоже, что и Мюллер тоже не знает, за что, иначе бы меня сразу отправили во внутреннюю тюрьму. Отчёт я написал быстро и стал ждать приезда шефа.
31 августа «польские военные» напали на радиостанцию в Гливице, а уже 1 сентября 1939 года вооружённые силы Германии с союзниками вторгаются в Польшу. В качестве союзников выступили войска Словакии.
3 сентября Великобритания, Франция, Австралия и Новая Зеландия объявляют войну Германии. В течение нескольких дней к ним присоединяются Канада, Ньюфаундленд, Южно-Африканский Союз и Непал.
Судя по всему, это не последние участники всех этих событий и война заполыхает на всех континентах.
6 сентября на объект прибыл Мюллер. Прочитал мой отчёт и спросил:
– Вы больше ничего не хотите добавить к написанному?
– Хотел бы, но только конфиденциально, господин бригадефюрер, – сказал я.
– Вот как, – Мюллер удивлённо поднял брови. – Хорошо, пойдёмте, прогуляемся.
Мы вышли на улицу и пошли по аллейке.
– Говорите, здесь можно, – сказал шеф.
– У меня плохие известия для вас, господин бригадефюрер, – сказал я.
Мюллер остановился, уставившись в меня пронизывающим взглядом своих маленьких глаз.
– Интересно, что может быть хуже того, что я приготовил для вас, – спросил он.
– А что может угрожать офицеру, – легкомысленно сказал я, – дальше Польши не пошлют, меньше взвода не дадут, а вот я почти на сто процентов уверен, что в системе гестапо работает агент НКВД.
Я предполагал, что речь идёт о доносе, но даже во французском периоде нет такого компромата, о котором Мюллер не был осведомлён. У шефа какие-то другие козыри и мне нужно перебивать их своими козырями. Как говорил Козьма Прутков – козыряй!
Мюллер резко остановился.
– Я своих сотрудников защищаю от любой клеветы, – сказал он, – но все сигналы проверяю, поэтому потрудитесь обосновать своё заявление, потому что речь идёт о возглавляемом мною управлении.
Я подробно рассказал Мюллеру о своих попытках установления связи со своим объектом в НКВД. Вероятно, о моём приезде уже знали, потому что репрессированный сотрудник был восстановлен в должности, а затем была проведена операция по моему задержанию с поличным во время встречи с сотрудником НКВД.
– Интересно, – сказал мне Мюллер, – а почему же вас не арестовали при выезде из СССР, если они знали, кто вы? Сколько вам нужно времени, чтобы найти достаточно убедительное объяснение по моему вопросу. Сообщите мне, когда надумаете, а я сейчас стеснён во времени в связи с операцией в Польше.
– Объяснение у меня такое, господин бригадефюрер, – твёрдо сказал я, – мой объект знал меня по дореволюционным данным, Дон Казанов, и не знал, кто я есть в действительности. НКВД знает о его встрече со мной, но связать меня, участника переговоров по заключению соглашения о сотрудничестве НКВД и гестапо, вряд ли кто додумался.
– Нельзя недооценивать противника, коллега Казанов, – сказал бригадефюрер, – здесь нужно искать другое объяснение.
– А, может, если они даже знают, кто я, – сделал я предположение, – то при моём аресте вы будете выяснять всё, что связано с моей командировкой и выйдете на их агента?
– Возможно, – с расстановкой сказал Мюллер, – возможно и дело нашей чести раскрыть этого человека. Всё, что вы мне рассказали, изложите на бумаге и передайте лично мне, а я постараюсь выяснить, откуда и что стало известно НКВД о вашей командировке. И не задерживайтесь с письменными делами, вы тут прохлаждаетесь на вилле, занимаетесь лирикой, а мы там крутимся как белки в колесе. Послезавтра мы выезжаем на польский фронт. У вас в пистолете, наверное, уже паутина завелась, а сотрудники гестапо без войны начинают заниматься Бог весть чем.
Глава 38
Похоже, что из одной переделки я выпутался. Получается, что в аппарате гестапо есть свой человек из НКВД, а в аппарате НКВД есть свой человек из гестапо. Значит, что это только я был дезориентирован в контактах НКВД и гестапо, а другие люди, которые умнее, заводили себе людей в Советах. Но и у меня есть человек в НКВД. Это большой плюс для меня, а при необходимости мы с Мироновым сыграем большую игру в интересах нашей Родины.
14 сентября немецкие войска завершили окружение Варшавы, а 17 сентября советское правительство объявило, что польского государства не существует и все ранее заключённые договоры потеряли силу. «Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Это означало советское вторжение в Польшу.
28 сентября капитулировала Варшава. Польша исчезла с карты мира. Граница с Россией снова прошла по линии Керзона, как это было рекомендовано по окончании Первой мировой войны.
Появилось генерал-губернаторство германской империи со столицей в Кракове. Одновременно увеличились территории советских республик Белоруссии и Украины.
Гитлер создавал государственные фантомы, как например генерал-губернаторство, так и большевики, и Сталин создавали фантомы в виде Белоруссии и Украины.
Белоруссию образовали 1 января 1919 года как Советскую Социалистическую Республику Белоруссию.
11 декабря 1917 года образовали Советскую республику Украину. Затем Украинскую Народную Республику Советов (восточная Украина). Донецко-Криворожскую советскую республику. Одесскую Советскую Республику. Советскую Социалистическую Республику Тавриды (Крымская Советская Социалистическая Республика). Украинскую Народную Республику. Западно-Украинскую народную республику.
Не к добру всё это было.