Личный враг князя Данилова
Шрифт:
Отступление в сторону Литивля больше напоминало бегство, во время которого фашисты потеряли еще не один десяток человек.
VIII
Поверить в это невозможно! Фон Бридель читал донесение, которое лично принес начальник штаба, получивший его по радиосвязи. Сто шестьдесят шесть погибших, двести восемьдесят раненых. Сгорели все двадцать автомашин, лишь два мотоцикла смогли отойти к Литивлю. Погибли командир полка и командир батальона. Когда в Лядах оказались выведенными из строя почти сто пятьдесят солдат — Отто объяснил это тем, что партизаны удачно заложили заряды и вовремя их взорвали. Обеспечив тем самым небывалый успех операции. Но, оказывается,
Что происходит здесь — станет известно армейскому начальству уже утром. Если не ночью. А потому фон Бридель понимал, что времени у него нет. Только поймав этого Мяги-Лемешева, штандартенфюрер мог рассчитывать, что историю замнут. Причем это нужно сделать раньше, чем поднимется крик.
Через десять минут Отто ехал в машине к месту трагедии. По дороге он размышлял.
Чтобы понять противника, нужно поставить себя на его место. Засаду они организовали великолепно. Но что дальше? Надеяться, что их оставят в покое? Не так глуп этот майор Лемешев. Даже если фон Бриделя отправят в окопы на фронт, никто не прекратит преследование партизан. Особенно теперь, после столь громкой операции. Потому оставаться внутри треугольного лесного массива русские не могли. Им отлично известно, что именно этот лес и пытаются окружить немцы. А значит, как только полку это удастся, то партизаны в капкане. Чащу методично просеют, и маленькому отряду останется только метаться внутри сжимаемого пространства. Остается один выход — ускользнуть. Тихо и незаметно. Уйти на несколько десятков километров и спрятаться, раствориться в лесах.
Теперь нужно понять, что известно русским. Исходя из чего они будут принимать решение. Лес наглухо закрыт с двух сторон. На самом деле он закрыт и с третьей стороны. Полторы роты прочесывали поля и перелески со стороны Орши — только партизанам это может быть неизвестно. Фактически они обречены: два-три дня — и всех их переловят. Только вот этих дней у фон Бриделя нет, утром его вообще могут отозвать в Берлин и назначить служебное расследование.
Несмотря на то что в распоряжении Отто оставалось еще больше двух батальонов, он ощущал, что ему не хватает сил. Слишком огромное пространство охватил полк. Если все нужно решить за сегодняшнюю ночь, то необходимо точно понять, где сейчас русские. Куда пошли. На что станут рассчитывать.
И вдруг сверкнула догадка. Партизаны не пойдут к тракту, не станут прятаться в лесу. Может, прямо сейчас они уже форсируют Свиную. Отто понял, где взять силы, чтобы заткнуть все щели, окружая русских. Батальон на тракте Гусино-Красный нужно поделить на две части: одной усилить группировку, идущую от Орши, другую направить сюда, чтобы прижать их с другой стороны. Конечно, если партизаны вернулись назад в свой лес, то теперь дорога на восток им открыта.
Только у штандартенфюрера есть две причины поступить так. Во-первых, это совсем не по-немецки. Это нелогично, возможно, даже глупо. А во-вторых, если кавалеристы смогут учесть и эту глупость, то ловить их все равно будет уже кто-то другой.
Штаб батальона в Литивле располагался в крайней избе. Машина фон Бриделя остановилась у крыльца.
— Срочно передайте приказ! — сказал он шифровальщику, заходя в избу. — Второму батальону сняться с позиций и двумя колоннами следовать…
Прислушиваясь к высокому звуку радиоключа, штандартенфюрер Отто фон Бридель подумал, что никогда в жизни еще не делал такую высокую ставку. Ва-банк.
Доклад заместителя командира разгромленного батальона был недолгим. Больше половины убитых и раненых получили осколки металла от взрыва мешка с толом, произведенным над колонной. Также немало солдат пострадало от пулеметов, размещенных на выгоднейшей позиции. Кстати, они оказались брошенными вместе с коробками патронов, что говорило о том, что проблем с запасами оружия и боеприпасов русские не испытывают.
Лошади, убитые за холмом шальной миной, не произвели на штандартенфюрера большого впечатления. Он внимательно рассматривал карту. До темноты оставалось чуть больше двух часов. Должны успеть.
— Подготовьте радиограмму, — скомандовал Отто, — командиру мобильной группы. Немедленно прекратить прочесывание перелесков. Солдаты должны занять такие позиции, чтобы видеть соседа слева и справа. Перед каждым должно быть не меньше двухсот метров свободного пространства. Командиру тыловой службы обеспечить мобильную группу запасом осветительных ракет на всю ночь.
— Как скоро вы сможете собрать остатки батальона в кулак? — спросил он у заместителя.
— Часа за три.
— Это долго. А за пятнадцать минут?
— Один взвод.
— Вот и отлично. Возьмите взвод и отправляйтесь вслед за партизанами.
Он увидел, как побледнел подполковник.
— Пойдете пешком через Бежели, Клименты и выйдете на берег Днепра.
Прошло всего два часа, как русские уложили полбатальона, а офицеру предлагали с одним взводом преследовать их.
— Да не тряситесь вы так! — воскликнул вдруг штандартенфюрер. — Даю девяносто девять процентов, что вы вообще не встретите ни одного партизана. Они уже перебрались через Свиную. Вы должны за полтора часа выйти на берег Днепра и занять позицию вот здесь.
Отто ткнул в точку слияния рек на карте.
— Что мне делать, если я все-таки обнаружу партизан?
— Отступать, отходить. Помните! Им сейчас не до вашего взвода. Но вы должны точно понять, в каком направлении пойдут русские, если, конечно, встретите их.
Отто последовательно проводил новый план. Вся надежда на то, что кавалеристы видели — лес окружен. А значит, к тракту не пойдут — станут выходить к Орше. Обнаружат, что там все перекрыто, и из двух зол придется выбирать меньшее — переправиться назад. Вот на этот случай штандартенфюрер и отправлял взвод, под командованием подполковника. Может, задержат партизан. Хоть на полчаса. По расчетам фон Бриделя, основные силы второго батальона, снятые с тракта, должны добраться на новые позиции через час после наступления темноты.
IX
Перенести Алешку через реку оказалось делом простым — парень не дотягивал до шестидесяти килограммов. Натянуть переправу из веревок не было возможности — все ушли на «лягушку по-немецки».
«У меня таскание больных и раненых уже в привычку входит», — подумал Каранелли. Чернобровый опять потерял сознание, плохо парню, не бронхит это. Что ж, посмотрим, что дерево скажет.
На другом берегу пришлось оставить немало снаряжения и оружия. К сожалению, лошадей уже нет. С собой забирали восемь автоматов с пятью магазинами каждый, два пулемета с почти тысячей патронов, снайперскую винтовку Каранелли, пять пистолетов, тридцать гранат. Данилов отказался оставить шашку. Впрочем, Каранелли и не настаивал. Почти у всех были кинжалы.
Через реку Артист приказал переправляться всем голышом — вода уже дышала холодом. Оставаться после брода в мокрой одежде опасно. В большие мешки, которые несли над головой, складывали оружие, патроны, обувь, продукты. Маша нарвала на каждого кусок ткани вместо полотенца.
Первым шел Луи с Алешей на плечах. Выйдя на другой берег и положив аккуратно на траву одетого в теплую телогрейку красноармейца, француз начал интенсивно растираться. Следующей была очередь Маши. Каранелли слышал плеск воды за спиной, натягивая одежду. Потом прошуршала трава, зашлепали босые ноги. Девушка ушла за кусты. Невидимая с другого берега она крикнула: