Лицо фараона (с иллюстрациями)
Шрифт:
С тревогой он прислушивается к себе. Все ли он Гарри? Но ведь прежнего Гарри нет. И никогда не будет…
Не надо думать об этом. Все продумано, когда он кружился в океанариуме. Теперь надо уйти. Просто уйти.
Океан опять лежал перед ним неведомым миром, опять ждал его, и Гарри мчался ему навстречу.
Какая удивительная легкость движений! И какая гамма вокруг красок, звуков, холода и тепла!.. Да, да, лучше думать об этом — тысячи оттенков холода и тепла… Глубина, близость берега, течения, пятна облаков на поверхности — все это ощутимо в воде. Чувствуешь каждый солнечный зайчик… Как же название улицы, на которой он живет?
Берег исчез. Остались солнце и океан. И глубина. Тяжелая глубина внизу. Или это новое непонятное чувство? Нет, тяжелая глубина. Она тянет в себя… Я устал, говорит себе Гарри, я смертельно устал. От опытов и от долгого плавания. И от Глена… Это Баттли послал его сказать мне, что Гарри умер. Умерло все: имя дочери, название улицы, номер дома. Скоро умрет сознание. Останется жить дельфин — морская зубастая тварь. Будет жрать рыбу, гоняться за самками. Баттли и Глен убили Гарри Пальмана, чтобы узнать тайну плавания дельфина. Тайна осталась, а его, Гарри, не будет. Его уже нет. Маленький островок сознания в мозгу зубастого зверя тает, словно кусочек воска на горячей плите… Сколько ему еще быть человеком? Час, может, минуту?.. Как его имя? Гар?..
Тяжелым всплеском хвоста Гарри поворачивает вниз, в глубину. Ему хватит минуты — лишь бы не меньше… А в глубину падать легко: тяжесть втягивает его, как брошенный в воду гвоздь. Медленно сгущается темнота. Как пресс, сжимает тело давление. На сколько дельфин может задерживать дыхание?.. Темнота сомкнулась над Гарри. Вода сдавила его как угольный пласт. И почему-то нет страха. Вниз и еще вниз, вниз…
Когда давление стало невыносимым, когда оно втиснуло плавники в тело и вдавило глаза в орбиты, Гарри с силой вдыхает в себя водяную струю. Он даже не чувствует боли, только резкий толчок в себе. И уже падает в глубину, с легкими, изодранными в клочки…
ЛИЦО ФАРАОНА
1
Жан Ромен стоит перед дверью. Не простой дверью, в которую можно войти, постучавшись и услышав вежливое «Войдите». К этой двери он шел всю жизнь. Студентом Сорбонны он дал себе клятву найти и открыть ее. Тогда ему было восемнадцать лет, сейчас — пятьдесят четыре. И вот она перед ним, — вытесанная в камне, на глубине трехсот футов под песками пустыни. Кому, как не ему, по праву открыть ее?
Ромен знает, как открываются двери, — нажать на выступ в нижней части плиты, он их открыл сотню. Но эта — единственная. За ней усыпальница фараона Хуфу. Только плита отделяет Ромена от неистовой мечты встретиться с фараоном, — дверь, со своеобразной щеколдой, на которую надо нажать. И он нажмет на нее ногой, — как победитель на грудь побежденного.
Сделать это сейчас? Нет. Мир опутан тысячами условностей. И главная из них — дисциплина. Прежде, чем Ромен войдет в усыпальницу, за его спиной должна стоять комиссия; профессор Беркли из Лондона, профессор Пфейфер из ФРГ, египтологи Клер и Монтегю из Парижа, римский палеонтолог Винченцо. Всем им посланы телеграммы приехать к пятнадцатому июля. Дольше Ромен не согласен ждать. Он нашел гробницу. Это гробница Хуфу-льва Четвертой династии. Он положит руку на гриву льва! Может быть, Ромен жаждет сенсации, в нем
Ромен отворачивается от дверей, идет гулкими переходами. И Хуфу подождет, рассуждает он. Больше ждал и еще подождет. Хотя — фараоны рассчитывали на вечность. Дьявольски хитро захоронен Хуфу. Тоже с расчетом на вечность. Те, кто хоронили его, отдавали должное фараону: благодарность и ненависть.
Бесконечно тянется галерея. Но вот — один поворот, другой. Ромен замечает глаз электрического фонарика, это ждет его помощник, Фариз Акаба. Ему было приказано ждать. У двери фараона Ромену хотелось побыть одному.
— Господин, — встречает его Фариз. — Не надо ходить к этой двери!
Ромен вглядывается в. длинное костлявое лицо помощника, в его умные бесовские проницательные глаза.
— Не надо ходить… — повторяет Фариз.
— Почему? — спрашивает Ромен.
— Мы в царстве мертвых.
— Ну и что?
— Это опасно.
Ромен не смеется над опасениями Фариза. Вместе они работают двадцать четыре года. Открыли девять этажей Подземного Города. Избежали сотни ловушек, ям и обвалов, приготовленных для них зодчими пирамид. Смеяться над опасениями Фарчза нельзя. Но коридор, ведущий к гробнице, безопасен, исхожбн взад и вперед.
— Не надо бояться, — говорит Фаризу Ромен,
Странно звучат слове в глухом подземелье — как шелест сухой травы.
— Господин…
Ромен — господин для Фариза. Он нашел его пятнадцатилетним мальчишкой в Саккре, во время голода 1940 года, взял сироту к себе, и с тех пор Фариз не отходит от него ни на шаг, Фариз неутомим в раскопках и предан господину, как пес. Его почти звериное чутье незаменимо в разгадывании жреческих хитростей. Ему на роду написано быть грабителем фараоновских усыпальниц, если б не страх перед богами, всосанный с молоком матери.
— Господин, — просит он, — уйдем отсюда.
Фариз с трудом читает французские слова, зато ему нет равных в раскопках. Он так же неутомим в работе, как и Ромен, но всегда, открыв новую гробницу или галерею, он оглядывается на что-то у себя за спиной. Ромену не раз казалось, что в душе Фариз против раскопок, что, несмотря на преданость, он остается египтянином, как его предки, — гордым и ненавидящим иноземцев, раскрывающих тайны его страны.
— Хорошо, — говорит Ромен, — уйдем. Но будем приходить сюда каждый день.
Фвриз молчит. В два фонаря они освещают дорогу и идут по расписанным фресками коридорам, мимо надписей, высеченных на камне или начертанных красками, а порою и просто сажей.
2
В бараке, в клетушке, служащей ему кабинетом, Ромен садится за стол. Перед ним план некрополя. В центре большой квадрат пирамиды Хуфу, окруженной, точно стадом овец, четырехугольниками мастаб. Квадрат заштрихован в косую строчку, выделяется на бумаге, как черный флаг. К западу от него захоронения знати Четвертой и Пятой династий, к востоку — членов семьи Хуфу. К югу, в один-два ряда, — мастабы придворных. Все это — Город Мертвых, обиталище теней. Только к северу, перед входом в гробницу, пустыня — желтая и сухая, если на нее глянуть в окно. Ромен не смотрит в окно, наклонился над картой. Плотная густота мастаб толпится к западу от пирамиды. Тут на всю площадь бумаги размашисто написано синим карандашом; «Искать здесь».