Лицо в тени
Шрифт:
– Мне же нужно закончить институт, – сказала она, почти умоляюще. – Я не могу все бросить в последний момент… Как же ты не понимаешь?
Эдик совершенно не возражал. Если нужно – значит нужно. Он сказал, что как-то об этом не подумал. Она даже не обиделась, услышав это заявление. Только в груди что-то на миг замерло – будто завязался маленький жесткий узелок. Она впервые подумала, что его не очень волнует ее учеба, а может, и ее будущее. Предложение об отдыхе было сделано, а больше его ничто не трогало. И может быть, даже ее ответ был ему почти безразличен. Парень не слишком расстроился, когда понял, что поедет на юг без нее.
«Но если бы я тогда согласилась, все могло быть по-другому! – Она приподнялась
Они больше ни разу не виделись. Эдик распрощался и уехал на съемку, обещав по возвращении позвонить. Она сдавала сессию и заочно, но горячо ревновала его ко всем молоденьким, тоненьким моделям, которых он снимал на галечном побережье, под майским солнцем. Где-то очень далеко. А в Москве все шел и шел бесконечный дождь. Когда она получала свой долгожданный диплом, то едва слышала, как ее поздравляли. У нее ломило виски, на верхней губе то и дело проступала горячая испарина, собственное тело казалось чужим и ей было в нем как-то неудобно – будто в неудачно сшитом костюме. На большой вечеринке, устроенной в честь выпуска, ей стало дурно и пришлось взять такси и уехать домой. Что с нею происходит – Алине стало ясно позднее, в середине лета, в те самые дни, когда она окончательно убедилась, что Эдик больше не позвонит. Звонить самой не позволяла гордость – правда, только до тех пор, пока она не поняла, что беременна. Тогда Алина все-таки позвонила – просто чтобы спросить, как он отнесется к такой новости. Втайне она все-таки на что-то надеялась…
Трубку взял какой-то мужчина – как выяснилось, очередной квартирант. Эдик жил на съемной квартире и сразу после возвращения из Крыма съехал оттуда. Куда – неизвестно, адреса он не оставил. Квартирант дал ей телефон квартирной хозяйки, от нее-то Алина все и узнала. А также услышала раздраженное заявление, что Эдику часто звонят женщины, которым он не оставил ни своего нового адреса, ни телефона. И что хозяйке уже надоело их успокаивать.
Алина бросила трубку и поклялась больше его не искать. Еще через неделю Алина устроилась на работу. А перед этим пошла в больницу, сдала анализы и сделала аборт. Но об этом сестра уже не знала – как не знали и родители. Алина сразу из больницы уехала на новую квартиру, которую удалось снять задешево, у знакомых. Помощи она ни у кого не просила – ни материальной, ни моральной. Если бы ее стали жалеть – она бы пришла в ярость.
Правда, мама о чем-то догадывалась. Прямо она не спрашивала, боясь, как всегда, нарваться на резкость – младшая дочка ненавидела, когда ей лезли в душу. Но иногда смотрела так странно, будто о чем-то спрашивала взглядом. Алина не отводила глаз – она отвечала таким же безмолвным взглядом, честным и недоуменным. И мало-помалу ей самой начинало казаться, что ничего не было.
«И работа-то была хреновая, я ее потеряла почти сразу! – подумала она, открывая глаза и глядя на оранжевый от света фонаря потолок. – Если бы потерпела – все могло бы наладиться. Ну родила бы. Был бы у меня теперь трехлетний ребенок. А может, и Эдька бы объявился. Москва – не сибирская тайга, можно найти человека… И ведь он знал телефон моих родителей. Только вот он меня не искал. Я была ему не нужна – с самого начала. Нет, я все сделала правильно. Все было ясно до ужаса, будто вспышкой засветили. Он меня не любил, никогда бы не женился. Попроси я о помощи – помог бы пару раз, а потом опять бы замаскировался – сбежал, забыл… И потом, куда бы я делась с ребенком? Где бы смогла работать?»
Где-то под потолком, в углу, грустно и тонко зазвенела проснувшаяся муха. Алина поискала ее взглядом и не нашла. И очень расстроилась – в этот миг она очень остро ощущала свое одиночество и была бы рада даже такой незначительной компании… Поймав себя на такой мысли, она даже испугалась.
«Не нужно думать о прошлом! – приказала себе девушка. – Иначе остается сойти с ума или признать, что я неудачница. Сейчас меня должно волновать только будущее! И прежде всего то, как вернуть долг, пока не начали начислять проценты. Господи, ну и дурак же этот Васька! И какой трус – милиции боится! Деньги собирает… Вот отдаст их каким-нибудь гадам, а потом выяснится, что можно было и без этого обойтись… Отдаст ни за что! А я останусь на бобах… И что он так взбеленился? Я же просила по справедливости – разве что не вовремя. Ну почему, почему мне так не везет?»
И она не выдержала и заплакала. Плакала Алина недолго – всего несколько минут, но ей стало немного легче. Девушка вздохнула, вытерла лицо краем простыни, отвернулась к стене и приказала себе спать.
Глава 4
Утро пропало. Когда Алина явилась в отделение милиции и заявила первому встреченному в коридоре милиционеру, что желает сдать оружие, тот слегка опешил. Алина с раздражением вытерпела взгляд, которым он обводил ее фигуру, и порадовалась про себя, что сегодня на ней брюки. В этом взгляде читался мужской интерес – правда, весьма настороженный.
– В каком смысле – сдать? – переспросил он наконец. – Оно у вас откуда?
– Да я сама бы желала знать. Мне его подкинули.
– Это детей подкидывают, – заметил он. – Покажите-ка.
Она показала пистолет, осторожно приоткрыв сумку. До этого момента он, казалось, не верил ей. Узрев оружие, милиционер осторожно взял Алину под локоть и провел ее в комнату в дальнем конце коридора. Там по клавишам «Ундервуда» изо всех сил лупил светловолосый парень в штатском. Услыхав, что девушка принесла найденный пистолет, он эффектно ударил по клавише пробела и тоже уставился на Алину. Та возмущенно пояснила:
– Я его не находила, мне его кто-то подкинул. Прямо в сумку!
Она поставила сумку на стол и попросила вытащить оттуда эту гадость. В первую же минуту выяснилось следующее – пистолет не заряжен.
– А пули-то где? – игриво поинтересовался юный блондин.
– В глаза не видала, – Алина перетрясла сумку, ожидая, что где-то на дне окажутся и пули. Но нашла только патрончик со сточенной помадой.
– Ну ладно. Пишите заявление.
И она села писать. Ей давно не приходилось этого делать от руки – привыкла к компьютеру. Дело шло медленно. Алина нервничала, не зная, с чего начать? С момента обнаружения оружия? Но тогда все будет совершенно неясно.
Она начала с начала – как встретила изуродованную неизвестным маньяком сестру, как та наутро загадочно исчезла вместе с собакой, как ее, Алину, подвез до работу свояк, как она забыла в салоне автомобиля сумку… И как вечером, дома у родителей, получила сумку обратно. Только с такой вот странной огнестрельной начинкой. Она упомянула также о звонках, которые сделала домой Марина и о ее денежных затруднениях.
Изложение всех этих событий заняло добрых пять страниц – Алина старалась писать крупно и по возможности разборчиво.
– Ну вот, – расстроился блондин, прочитав ее сочинение. – У вас тут сразу три, нет, четыре дела! Нападение, похищение человека, вымогательство, незарегистрированное оружие. Вы же мне просто пистолет принесли!
– Но сестра-то пропала! – втолковывала ему Алина.
– Когда пропала? Сколько ей лет?
– Ну тридцать. Что с того? Конечно, не девочка… А что, одни девочки пропадают?
– Конечно нет, – заметил он. – Только вот девочки почти никогда не возвращаются.
Алина вскипела: