Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона

Лансинг Альфред

Внезапные всплески воды, звучавшие вокруг всю ночь, больше всего напоминали звук парового клапана под действием сильного давления и говорили о присутствии китов. Именно они больше всего тревожили людей в течение этой долгой темной ночи. Поднимаясь на поверхность за очередным глотком воздуха, киты могли отбросить в сторону или вообще перевернуть любую большую льдину. К тому же способность китов отличать нижнюю часть льдин от белого дна шлюпок вызывала большие сомнения.

Около трех часов ночи все оцепенели от истерического крика Хадсона. «Свет! Свет!» — показывал он на северо-запад. Все вскочили с мест и впились взглядами туда, куда показывал Хадсон. Радость длилась всего лишь одно короткое жестокое мгновение — люди быстро пришли в себя, осознав абсурдность такого предположения.

Все вернулись на свои места, проклиная Хадсона за то, что напрасно подал им надежду. Но Хадсон настаивал, что видел свет, и еще несколько минут обиженно ворчал себе под нос, поскольку никто ему не поверил.

К пяти часам 12 апреля небо начало светлеть. Вскоре рассвет озарил своим сияющим великолепием весь горизонт. Солнце постепенно взбиралось вверх по безоблачному небу. Казалось, один только этот вид менял все их взгляды на происходящее. Они подплыли к большой льдине, и Грин снова вышел на нее, чтобы приготовить похлебку и горячее молоко. После завтрака все продолжили двигаться на юго-запад, подняв паруса. Условия были отличными: шлюпки шли по широким разводьям, охраняемым линией льдов, на которых лежали сотни тюленей.

Около половины одиннадцатого Уорсли достал свой секстант. Держась за мачту «Докера», он сделал тщательные замеры — впервые с тех пор, как команда покинула лагерь Терпения. В полдень он снова повторил операцию. Все с нетерпением ожидали результатов. Пока Уорсли на «Докере» производил нужные расчеты, путешественники на трех шлюпках томились в беспокойном ожидании. Они видели выражение его лица, когда он замерял две линии, показывающие их местоположение. Ему потребовалось больше времени, чем обычно, и выглядел он при этом весьма озадаченным. Люди волновались все сильнее, но Уорсли упрямо снова и снова перепроверял свои расчеты. Наконец он еще раз пробежал взглядом по цифрам и поднял голову. Шеклтон на «Кэйрде» приблизился к «Докеру», и Уорсли показал ему нынешнее положение команды — 62°15' южной широты, 53°7' западной долготы.

Они были в ста двадцати четырех милях от острова Короля Георга, находившегося на востоке, и в шестьдесят одной миле от острова Кларенс, лежавшего на юго-востоке, — то есть на двадцать две мили дальше от земли, чем когда три дня назад отплыли из лагеря Терпения!

Глава 23

Люди постоянно плыли на запад, подгоняемые сильными восточными ветрами и все-таки двигались в противоположном направлении. Они оказались на двадцать миль восточнее того места, откуда стартовали, и на пятьдесят миль восточнее той точки, в которой, как им казалось, находятся. Эти новости настолько ошеломили всех, что некоторые просто отказывались верить услышанному. Так не могло быть. Уорсли ошибся. Но нет. Вскоре он сделал замеры в третий раз — и стало ясно, что остров Жуанвиль, который они видели две недели назад, сейчас находился в восьмидесяти милях от них.

Они попали в какое-то неизвестное и непонятное течение — настолько мощное, что оно смогло снова затащить их назад, в пасть бури.

Чтобы добраться до острова Короля Георга, им следовало плыть против течения, поэтому Шеклтон в третий раз объявил о смене пункта назначения. На этот раз им стал залив Надежды, находившийся в ста тридцати милях от них на оконечности Антарктического полуострова, за островом Жуанвиль. Шлюпки стали продвигаться на юг. Уставшие и обескураженные, потерявшие надежду на скорую встречу с землей, люди сидели на своих местах в скорбном молчании.

Позже днем ветер с северо-северо-запада усилился, и шлюпки столкнулись с обломками льдов, что Шеклтон счел опасным в условиях темноты. Он отдал приказ сменить курс. Уорсли настаивал на том, чтобы они продолжили плыть на веслах, но Шеклтон отказался. Они попытались найти льдину, к которой смогли бы привязать шлюпки на ночь. Но поблизости не оказалось даже достаточно крупного куска льда, чтобы высадить туда Грина с его печью. Самое лучшее, что они нашли, — небольшая льдина, к которой сначала подошел «Докер», затем «Уиллс» и наконец «Кэйрд». Даже просто подплыть было трудно из-за волнения моря, побрасывавшего и шлюпки, и льдину. Прошло около часа до того момента, когда работа была окончена.

На каждую шлюпку натянули палаточный тент и с неимоверными усилиями растопили маленькие примусовые печи, чтобы разогреть молоко. Они сделали его обжигающе горячим, выпили и забрались под сотрясавшуюся от порывов ветра ткань. Увы, наслаждаться роскошью тепла довелось недолго, потому что возникла новая угроза. Большие куски льда начали дрейфовать вокруг их льдины с подветренной стороны, именно там, где были закреплены шлюпки.

Тент, укрывавший шлюпки, отбросили в сторону. Вооружившись веслами и багром, люди разместились по краям шлюпок и начали отталкивать приближающиеся куски льда, чтобы во время волнения те не ударились о борт судна. Эта борьба, возможно, продолжалась бы всю ночь. Но около девяти часов буквально за несколько минут ветер внезапно сменился на юго-западный. Оказавшись на наветренной стороне, льдина больше не могла защитить их; шлюпки неумолимо несло на ее острые края. Шеклтон крикнул, что надо уходить, и гребцы бросились занимать свои места. Все произошло так быстро, и ветер бушевал с такой силой, что не хватило времени даже отвязать трос «Докера», которым он был прикреплен к льдине, поэтому пришлось его отрезать. Люди гребли с отчаянием безумцев до тех пор, пока не отошли от льдины на безопасное расстояние.

Снова пошел густой мокрый снег. Температура начала снижаться из-за ветра, дувшего со стороны полюса. Вскоре поверхность моря буквально на глазах стала замерзать и трансформировалась в резиноподобную массу, которая позже превратилась в блинчатый лед [34] .

Шеклтон приказал «Докеру» идти первым. «Кэйрд» должен был следовать за ним, а «Уиллс» — замыкать цепочку. К десяти часам им удалось выстроиться в такой последовательности.

И снова, уже вторую ночь подряд, измученные люди не спали. Некоторые пытались согреться, прижимаясь друг к другу, и хоть ненадолго уснуть. Но было невыносимо холодно. Термометры Хасси лежали где-то далеко, поэтому точные замеры он сделать не мог, но Шеклтон предполагал, что было около четырех градусов ниже нуля. Они даже слышали, как замерзает вода, превращающаяся в лед прямо у них на глазах. Это сопровождалось легким хрустом. Свежий лед на все лады скрипел и шипел, поднимаясь на волнах и тут же покрываясь падавшим снегом.

34

Пластины льда преимущественно круглой формы от 30 см до 3 м в диаметре и до 10 см толщиной, с приподнятыми краями вследствие удара льдин одна о другую. Могут формироваться на легкой волне из разных видов льда, а также в условиях большой зыби. Процесс образования чаще всего начинается с тонкой пленки на вершине возбужденной воды (или смазочного льда), которая сбивается в круговую форму. Прим. ред.

Одежда путешественников, промокшая от брызг и снега, буквально сразу дубела на морозе. К тому же она была невероятно изношенной и залоснившейся от естественных выделений человеческих тел за шесть месяцев постоянного ношения. Если человек двигался, пусть даже немного, его кожа тут же соприкасалась с твердой заледеневшей одеждой. Все пытались сидеть, не шевелясь, но это было невозможно. Усталость, недостаток еды, напряжение и тревога ослабили их настолько, что чем неподвижнее они старались сидеть, тем больше дрожали. Собственная дрожь не давала людям уснуть. Лучше было грести. Шеклтон сомневался, что все благополучно переживут эту ночь.

Уорсли, казалось, уже раз сто спросили, который час. Каждый раз он запускал руку под рубашку и доставал хронометр, который носил на шее, прикрепив к веревке, и согревал теплом своего тела, чтобы не заморозить. Поднося его близко к лицу, он пытался рассмотреть стрелки в тусклом сиянии луны, проникавшем сквозь тонкие снежные облака. Это стало чем-то вроде страшной игры — кто продержится дольше, не спросив, который час. Когда, наконец, кто-то не выдерживал, все тут же поднимали голову в ожидании ответа Уорсли.