Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона
Шрифт:
Во второй половине дня — пока они шли на северо-запад — все три шлюпки продвигались отлично. Попадались участки, где лед был довольно плотным, но не настолько, чтобы заблокировать путь. После пяти часов вечера стало темнеть, и Шеклтон крикнул рулевым других шлюпок, чтобы они держались так близко друг к другу, как только возможно, пока не найдется подходящее место для лагеря. Так они плыли до половины шестого, пока не подошли к плоской тяжелой льдине площадью около двухсот ярдов, которую Шеклтон счел достаточно крепкой, чтобы разбить на ней лагерь. Преодолевая сопротивление бурных волн, они не менее шести раз пытались к ней приблизиться. Наконец все
Ужин состоял из четверти фунта собачьего пеммикана и двух бисквитов на каждого. Он закончился к восьми часам, и все, кроме дежурного, тут же легли спать. Это был утомительный, но насыщенный день. По оценке Уорсли, они прошли добрых семь миль на северо-запад. Конечно, само по себе расстояние не было впечатляющим, но осознание того, что они наконец-то сели в шлюпки, сделало их давние мечты реальностью. После пяти с половиной месяцев во льдах они перешли к стадии «делать что-то для себя», как выразился Маклин. Все уснули почти мгновенно.
«Трещина!» — раздался крик дежурного вскоре после того, как все до единого провалились в глубокий сон. Уставшие люди выбежали из палаток, причем некоторые даже не потрудились одеться. Но тревога оказалась ложной; никакой трещины не было, и все снова забрались в спальные мешки.
К одиннадцати часам Шеклтон, почувствовав что-то странное, оделся и вышел из палатки. Он заметил, что волнение моря усилилось и их льдина развернулась таким образом, что сейчас находилась перед открытой водой. Несколько мгновений он пристально смотрел на воду, как вдруг раздался звук глубинного удара — и льдина раскололась прямо под его ногами и под палаткой номер четыре, в которой спали восемь человек.
Почти тут же две части льдины разошлись, палатка рухнула, раздался всплеск. Члены команды начали быстро выбираться из-под ее обмякших складок.
«Кого-то не хватает», — услышал Шеклтон. Он бросился вперед и начал разрывать палатку. В темноте он услышал приглушенные судорожные звуки, доносящиеся снизу, и наконец увидел что-то бесформенное, извивающееся в воде — человека в спальном мешке. Шеклтон протянул руку и одним резким сильным движением выдернул мешок из воды. В следующий момент две надломившиеся части льдины резко ударились друг об друга.
Человеком в спальном мешке оказался Эрни Холнесс, один из кочегаров. Он промок до нитки, но остался жив. Беспокоиться о нем времени не было, так как трещина снова расширилась, на этот раз очень быстро, отрезая тех, кто жил в палатке Шеклтона и спал в «Кэйрде», от остальных. Через трещину перебросили веревку, и две небольшие группки людей смогли на какое-то время соединить половины расколовшейся льдины. Затем, быстро перетащив «Кэйрда», оставшиеся члены команды перепрыгнули на большую льдину. Шеклтон к ним не присоединился, решив убедиться, что все остались целы. Но когда пришла его очередь прыгать, льдины опять разошлись. Он схватил веревку и попытался снова притянуть свою льдину к большой, но один человек не мог справиться с этим. Через девяносто секунд он исчез в темноте.
Повисло гробовое молчание. Казалось, прошла целая вечность. Вдруг все услышали из темноты голос Шеклтона: «Спускайте шлюпку».
Уайлд мгновенно отдал приказ. «Уиллса» спустили на воду, и шесть добровольцев сели в шлюпку. Они опустили весла и поплыли на голос Шеклтона. Наконец в темноте показался знакомый силуэт. «Уиллс» подошел к льдине — и вскоре все благополучно вернулись в лагерь.
Теперь о продолжении сна не могло быть и речи. Шеклтон приказал разжечь жировую печь. Затем переключил внимание на Холнесса, который страшно дрожал в насквозь промокшей одежде. Но ни у кого не оказалось запасных вещей. Чтобы Холнесс не замерз, Шеклтон приказал ему двигаться, пока одежда не высохнет. До конца ночи все по очереди ходили с ним туда-сюда. Его товарищи слышали, как трещат на бедняге замороженные вещи, как звенят осыпающиеся с него кристаллики льда. Кстати, сам Холнесс ни разу не пожаловался на мокрую одежду, зато несколько часов кряду ворчал по поводу того, что потерял в воде свой табак.
Глава 22
В пять утра на небе появились первые светлые блики — изнурительная ночь наконец-то закончилась. Наступило 10 апреля.
Погоду на рассвете вряд ли можно было назвать ободряющей: пасмурно и туманно, сильный шквалистый восточный ветер, порывы снега, летевшего в ледяную воду. Не просматривались ни остров Кларенс, ни Элефант. Уорсли только примерно мог оценить, что они находились севернее, приблизительно на расстоянии тридцати и сорока миль от них. Восточный ветер пригнал к их льдине массу ледяных обломков, поэтому казалось, что они снова были заперты.
Вскоре появились первые участки открытой воды, и после завтрака все было готово к отплытию. Шеклтон решил облегчить шлюпки, оставив в лагере несколько инструментов для льда и ящиков с сушеными овощами. Где-то после восьми часов льды начали расходиться, и в восемь часов десять минут Шеклтон отдал приказ спустить шлюпки на воду.
По всему морю плавали куски льда, поэтому шлюпки постоянно кренились в разные стороны, грести было крайне сложно. Но вскоре лед стал раскрываться, и примерно через час они оказались на участке открытой воды, абсолютно свободной ото льда и настолько широкой, что люди с трудом различали льдины, проплывавшие где-то вдали. Это было долгожданное зрелище после целого года ожиданий, когда они не видели вокруг себя ничего, кроме льда. Шеклтон отдал приказ всем трем судам поднять паруса.
На «Кэйрде» было две мачты: для основного и косого паруса, — а также небольшой кливер у носа. «Докер» оснащался одним рейковым парусом, а «Уиллс» имел лишь маленький основной парус и кливер. Таким образом, шлюпки оказались в разных весовых категориях, что стало очевидно, как только все подняли паруса. «Кэйрд» поймал ветер и помчался вперед, уходя влево от других лодок. Несмотря на то что «Докер» двигался чуть быстрее «Уиллса», разница была не так уж заметна, и ни одна из шлюпок не смогла поймать ветер. «Кэйрду» ничего не оставалась, кроме как снизить скорость, чтобы не уйти слишком далеко от остальных.
К середине утра шлюпки подошли к границе паковых льдов, протянувшихся вдоль кромки открытой воды длинной плотной линией, по всей вероятности, ведомой течением. Эти явно старые льды — величественные ветераны — достойно выдержали годы давления в море Уэдделла, чтобы затем расплавиться у берегов Антарктики. Их старые края были стерты водой. Они уже давно ничем не напоминали свежие и острые от недавних разломов края молодых льдин. Больше часа три шлюпки медленно огибали западный край древних льдов и где-то после одиннадцати часов обнаружили проход, по которому двинулись дальше.