Лидия

Каннингем Элейн

– Думаете, его убил Сарбайн?

Финней покачал головой.

– Не знаю, - вздохнул он.
– Допустим, я даже пойду в полицию... Что я там расскажу? Что Дейв сказал мне о том, что опасается погибнуть от руки Сарбайна? Да меня на смех поднимут.

– Трудно сказать.
– Картофельный суп и блинчики тяжело давили на стенки моего желудка. Я уже всерьез разозлился на самого себя за то, что пришел сюда и выслушал эти бредни.
– Каждый год сотни людей гибнут под колесами автомобилей, водители которых скрываются с места происшествия. Таков

уж наш безумный мир. Возможно, и Горман пал жертвой такого несчастного случая. Мне трудно судить.

Финней внимательно посмотрел на меня.

– Черт побери, а ведь вам абсолютно на это наплевать, мистер Крим. Я вас даже не тронул своим рассказом. Вам совершенно безразлично, кто убил Дейва Гормана, и в самом ли деле убит он или погиб случайно.

– А вы считаете, что мне следовало растрогаться?

– Пожалуй, нет, - медленно произнес Финней.
– Кто вы такой, чтобы проливать слезы из-за незнакомого человека?

– Мы ведь с вами почти друг друга не знаем, - сказал я.
– Мы познакомились только сегодня вечером. Я не ангел справедливости. Я - просто парень, пытающийся заработать на хлеб насущный. Довольно тяжкий хлеб, скажу я вам. Чего вы от меня хотели? Чтобы я поймал убийцу? Вывел его на чистую воду?

Финней покачал головой.

– Вы умнее меня, мистер Финней. Будь это не так, я бы сейчас репетировал этот спектакль, а вы ломали голову над тем, как найти колье. Вы не думаете, что его украл Горман?

– Что за дурацкий вопрос!
– взорвался Финней.

– Хорошо - пусть дурацкий. Я обожаю дурацкие вопросы.
– Финней потянулся к счету, но я опередил его. Финней возражал, что должен расплатиться сам, поскольку именно он пригласил меня, но я настоял на своем и уплатил по счету, прибавив доллар на чай.

* * *

Когда мы распрощались, Финней проводил меня унылым взглядом. Шагая по Второй авеню, я пытался одновременно складывать в уме кусочки головоломки и убеждать себя, что я не мерзавец. Ни то, ни то другое мне не удалось. Смирившись с этой несправедливостью, я взял такси и покатил к себе в контору.

После шести вечера для того, чтобы проникнуть на работу, у нас полагалось расписываться в журнале. В конторе, кроме уборщицы, уже не было ни души. Шагая к своей крохотной конурке мимо рядов пустых столов, я поневоле зябко поежился. Что делать, не любил я свою контору. Особенно, когда оставался в ней в полном одиночестве.

Посидев немного за собственным столом, я снял трубку и позвонил Люсилле Демпси, библиотекарше. Меньше всего на свете мне хотелось провести этот вечер наедине с самим собой. Люсилла сказала, что я вытащил ее из ванны. Потом спросила, чем может мне помочь.

– Подержи меня за руку, а то вокруг сгущаются зловещие ночные тени, сказал я.
– Если отбросить шутки, то я был бы рад сводить тебя в театр, в кино, на балет, в зоопарк или - куда твоя душа пожелает.

– Ты опоздал, Харви. Я приглашена сегодня на ужин.

– Понимаешь, у меня всерьез запахло жареным. Минутка-то хоть найдется?

– Харви,

я стою в одном полотенце, ванна уже наполнена, а в семь сорок пять у меня свидание.

– Я займу у тебя десять секунд. Ты ведь все знаешь. Есть ли какая-то связь между беженцами из Германии и бриллиантами?

– Это шутка, Харви?

– Поверь мне, я еще никогда не был так серьезен.

– Что ж, некоторые из них и впрямь привозили с собой бриллианты. Ты это и сам знаешь, не хуже меня. Когда нужно быстро уносить ноги, люди берут с собой самое ценное и причем такое, что занимает меньше места драгоценные камни, золото, почтовые марки. Ты собираешься драпануть, Харви? Если нет, то я с тобой прощаюсь. До свидания.

Я положил трубку и задумался. Порой мне хотелось изготовить плакат "Хорошо думает тот, кто думает в одиночку". К моему сожалению, однако, это не совсем соответствовало действительности. Из уже начавшей было складываться картинки выбивался один фрагмент. Я собрался с духом и позвонил в колледж Челси. Меня соединили с Сиви-Холлом и в мое ухо ворвался до боли знакомый голос миссис Бедрих, заведующей общежитием. Она меня тут же узнала.

– Вы тот самый разлюбезный мистер Харви!

– Мистер Крим, - поправил я. Не без удовольствия, впрочем. Не всякого так помнят.

– Я как раз о вас думала, - затараторила миссис Бедрих.
– Тот человек, которого вы прислали, совсем на вас не похож. Грубый, развязный. Приставал ко всем с расспросами, а потом, когда одна из моих девочек показала ему фотографию Сары, начал уверять, что вернул ей снимок, тогда как несколько воспитанниц говорили, что видели, как он спрятал карточку в карман...

– А когда он уехал?
– перебил я.

– Вы знаете, ведь он...

– Я ничего не знаю!
– проорал я.
– Он вовсе не из нашей компании. В котором часу он уехал, миссис Бедрих?

– Около двух.

– Спасибо, - сказал я и бросил трубку. Ноги уже сами понесли меня к двери, когда я спохватился и набрал номер полицейского управления. Когда меня соединили с лейтенантом Ротшильдом, я сказал:

– Послушайте, лейтенант, мы с вами, конечно, не братья-близнецы, но не окажете ли вы мне одну услугу?

– Какую?

– Вы можете встретиться со мной через десять минут перед домом 626 по Парк-авеню?

– Нет, Харви. Я уже еду домой.

– Пожалуйста, - настойчиво взмолился я.
– Я очень вас прошу. Мне это страшно важно.

– Почему?

– Потому что Сарбайны собираются убить свою горничную Лидию, и сделают это, по всей вероятности, сегодня вечером.

– Что за дурацкие шутки, Харви! Мне уже надоело...

– Умоляю вас, лейтенант! Как мне вас убедить - на колени встать?

Последовало довольно продолжительное молчание, но я мог легко догадаться, какие мысли роились сейчас в лейтенантском мозгу. Наконец он согласился. Сказал, что готов встретиться, но не через десять минут, а через двадцать - ему еще нужно было привести в порядок кое-какие бумажки.