Лифт в преисподнюю
Шрифт:
— Ника появилась.
— Отлично. Минут через десять начнем.
Что имел в виду старый лис Трифонов, Куприянов не понял.
Прошло чуть больше десяти минут. Следователь закончил опрос и повернулся к взволнованным французам.
— Кажется, приехал наш криминалист. Теперь мы можем подняться наверх и выслушать его мнение о взломанном сейфе. Практически, нам известны все взломщики, и я думаю, что мы сумеем вычислить его по почерку и найти. Не уверен, что это позволит нам вернуть ожерелье, но ситуация прояснится.
Трифонов подошел к скучающему более получаса Дымбе, взял его под руку и повел на второй этаж. Толпа двинулась следом.
Кто-то
— Гости уже могут разъезжаться по домам?
— Конечно, — бросил через плечо Трифонов, — извините за задержку.
Ника присоединилась к Пуартье. Он обнял ее за плечи. Похоже, жених даже не заметил ее отсутствия в течение всей напряженной ночи.
Когда двери комнаты распахнулись, первым вошел криминалист, остальные остались стоять на пороге.
— А что, собственно, здесь произошло? — с удивлением спросил Дымба.
И действительно! Сейф — на месте, дверцы закрыты, вот только решетка стоит у стены и окно распахнуто настежь.
— У кого ключи от сейфа? — спросил Трифонов.
Страховой агент достал ключ. В этот момент надо было видеть лицо Чарова. Полная растерянность, будто ему показали живого дракона! Трифонов не отрывал от него взгляда.
Банкир набрал нужный код, а агент повернул ключ в замке. Футляр лежал на месте. Его открыли и все отшатнулись, будто змея вынырнула из коробки. Все замерли. У Чарова открылся рот. Ника улыбалась. Остальные лишились дара речи. Блеск золота и бриллиантов слепил.
Трифонов громко объявил:
— Господа, следствие закончено, забудьте!
Он кивнул Куприянову и Дымбе, и они направились к выходу.
— Что с тобой, Гена? — окликнула мужа Ника.
Чаров очнулся.
— Тебе пора, дорогая, переодеваться. Мы опоздаем на церемонию.
— Конечно. Это не долго.
Чаров обратился к своим согражданам, теперь уже по-французски:
— Ожерелье будет на госпоже Оболенской вплоть до приземления самолета в аэропорту Марселя.
Никто не возражал.
За воротами раздались выстрелы. Трифонов, который уже собирался уходить, бросил плащ и побежал к воротам. Следом Куприянов и Дымба. В двадцати метрах от въезда в усадьбу, на узком тротуаре возле фонарного столба лежал молодой человек. Парень был жив. Увидев лицо Трифонова, он улыбнулся, будто хотел сказать: «Извините, ребята, бывает».
— Эх ты, ваше благородие вор! Второй раз она тебя под черту подводит. Дурачок! — вздохнул Трифонов.
— Раны не страшные, Александр Иваныч, — авторитетно заявил Дымба. — Жить будет.
— Это же Зерцалов, — ошалело произнес Куприянов. — И отмычки торчат из кармана.
— Дай мне, — приказал следователь.
Куприянов осторожно вынул их и подал Трифонову. Тот взял и забросил в кусты.
— Александр Иваныч, он же беглый преступник Зерцалов!
— Не нуди, Семен. Зерцалов погиб в зоне, а мы нашли прохожего, попавшего под огонь бандитов, устроивших здесь разборку.
— Отправить его в нашу больницу?
— Не в нашу, а в обычную городскую. Как любого другого пострадавшего. Когда выпишется, сам решит, как его будут звать. Останови машину кого-нибудь из гостей, он кровь теряет.
Куприянов вскочил и поднял руку. Свадебный лимузин промчался мимо.
— Что-то случилось, — сказал Чаров. — Похоже, кого-то убили возле усадьбы. Да, Трифонов без дела не останется, он, как всегда, в гуще событий.
Ника даже не повернула голову в ту сторону, где лежал молодой человек. Она привыкла смотреть только
Только вперед, и еще раз вперед!
Вероника была по-настоящему счастлива. Она своего добилась.
Венчание прошло, как и подобает. Веронику и Гийома объявили мужем и женой.
Из церкви кортеж направился в аэропорт. Ника не стала снимать ожерелье. И правильно. Так оно было видно всем, и никто уже не мог выкрасть его и остаться незамеченным.
С таможней проблем не возникло, как при прилете, когда пришлось оформлять кучу бумаг, чтобы надлежащим образом и в соответствии с законами обеих сторон провезти особо ценный груз и оформить его как выставочный экземпляр для демонстрации ювелирам. В этом помог господин Барзай. Обмен культурными ценностями. Все волнения остались позади. Но Ника вздохнула с облегчением лишь после того, как самолет набрал высоту. Теперь она твердо знала, что никто уже не арестует ее мужа, не украдет ее ожерелье и не помешает ее счастью.
— Ты довольна, дорогая?
— Еще бы. Когда, наконец, эти бесконечные сутки кончились, я могу тебе сказать, что ожерелье вернулось в сейф благодаря моим усилиям. Я знала, кто его украл. Мне пришлось потратить всю ночь, чтобы внушить вору, что его следует вернуть. Ведь силой я этого сделать не смогла бы. К тому же нас преследовали и другие охотники. Так что и я начала вносить свой личный вклад в общую копилку.
Чаров рассмеялся. Он долго гоготал.
— Что здесь смешного?
— Благородный вор! Несовместимые понятия для господина Трифонова. Для него существуют две категории. Добро и зло. Он опять проиграл, и всегда будет проигрывать этот спор. Зло можно использовать во благо. Ну, а по поводу твоего вклада в общую копилку, должен тебя разочаровать. Ты лишила нас пятидесяти миллионов долларов. Это та самая сумма, которую нам должна была выплатить страховая компания в случае пропажи ожерелья. Теперь согласно завещанию его положат в сейф, и ты его вновь увидишь на шее невесты нашего сына. Таков обычай рода Ростопчиных. А пятьдесят миллионов нам совсем не повредили бы. Деньги должны работать. И еще я открою тебе один маленький секрет. То, что надето на твоей шее, стоит намного дешевле страховки. Даже на полмиллиона не потянет. Настоящее ожерелье царицы Тамары исчезло благодаря очень ловким рукам одного таможенника в аэропорту при оформлении документов, когда мы прилетели в Питер, а то, что надето на тебе, очень добротная копия. Она и заняла место в футляре. На эту операцию было потрачено два года и несколько миллионов долларов. Я всегда выполняю поставленную перед собой задачу. Каждый получил то, что хотел. Мы должны быть довольны результатом.
— Где же настоящее ожерелье?
— Оно стало главным украшением ювелирной коллекции господина Барзая. Он сейчас наверняка любуется им, как скупой рыцарь своими сокровищами. Вторая копия, еще лучше, чем наша, в чемодане одного армянского грузина и едет в Кутаиси, где ее ждут религиозные отцы горной страны и оголтелые фанатики, верящие в то, что какая-то побрякушка спасет их отечество от полного развала. Старый вор и мошенник Горонян, Нодия, станет национальным героем, будет доживать свои дни в роскоши и покое, попивая прекрасное вино на родных горных просторах.