Лихачев

Леонтьева Тамара Константиновна

Тогда Лихачев пришел в инструментальный цех и вызвал Костю Малкова, бригадира.

— Ну где твой герой Тимошенко? Хочу познакомиться.

Костя Малков, в дальнейшем начальник инструментального цеха завода, а если забежать вперед, то директор завода шлифовальных станков, серьезный, сосредоточенный, нравившийся Лихачеву своей правдивостью, прямотой, улыбнулся.

— Пока это еще не герой. Обогнал его Коляскин. Но подает надежды, Иван Алексеевич. На его станке брака не бывает.

2

…Только

что кончилась смена. Тимошенко сидел перед Лихачевым на краешке кресла, таращил испуганные глаза, незаметно одергивая грубошерстный кургузый пиджачок.

— Что же ты теперь собираешься делать? — спросил его Лихачев. — Обогнал тебя Коляскин. Смотри, заставит он тебя чай без сахара пить.

Тимошенко усмехнулся в кулак, начал подбирать слова:

— Этот самый Коляскин хитрый… Он новое приспособление придумал, Иван Алексеевич. Ему шлифовальные камень менять не приходится.

— Какое же?

— Не знаю. Я несколько раз мимо проходил, а рассмотреть не мог.

— Почему же не спросил?

— Да неудобно как-то… Мы с ним соревнуемся.

— Неудобно только штаны через голову надевать, а так все удобно.

И в глазах Лихачева засветилась веселость.

— Ты спроси его, чудак!

— Так он и скажет. Да я и сам знаю.

— Что знаешь?

— Камень сильно срабатывается. Обороты надо уменьшить. Большой шкив поставить.

— Зачем?

— Если камень будет меньше срабатываться, можно на одной заправке много сэкономить.

— А ты учишься где-нибудь? — спросил Лихачев.

— Где мне учиться еще. Только что отучился, — осмелел Тимошенко.

— Не будешь учиться, тебя и другие обгонят.

— Ничего не обгонят. Значит, можно другой шкив поставить, Иван Алексеевич. Как вы думаете? Я очень хотел бы попробовать.

— Чего не знаю, того не знаю. Кустарщина, по-моему. Спроси у инженеров.

3

Этот разговор с директором, хотя и не было в нем ничего особенного, окрылил Тимошенко.

Молодой инженер, механик цеха, робевший перед замечательным шлифовальным станком, никак не соглашался переменить шкив, но под нажимом комсомольского комитета и отдела главного технолога сдался.

Шкив переставили. Сэкономив время на заправке, Тимошенко дал 600 процентов нормы.

Некоторое время его соревнование с Коляскиным продолжалось без особых перемен. Затем Тимошенко решил, что не все еще сделано, чтобы увеличить выработку. Хорошо было бы взять круг большего диаметра и установить его в специальной планшайбе — он не будет так срабатываться и при большем числе оборотов.

Тимошенко отправился в абразивный цех и разыскал там камень подходящего размера.

Но на этот раз механик категорически воспротивился. Не помогло и вмешательство Кости Малкова, члена бюро комсомольской

организации.

— Что такое станок? — объяснял механик комсомольцам. — Это сложнейший механизм. Для того чтобы все его части работали согласованно, нужно знать теоретическую и прикладную механику, сопротивление материалов. Вы ничего этого не знаете, а хотите части менять.

— Не вижу в этом ничего плохого, — сказал Костя Малков.

— Вы не видите, а я вижу. Вот станок сломают, тогда увидите.

Пока велись все эти разговоры, появилась новая «молния»: Николай Коляскин достиг 1000 процентов нормы. В цехе подняли на смех нормировщиков.

Коляскин установил планшайбу, в которую вставлялось семь камней разных радиусов и под разными углами. На заправку сработавшегося камня уходила всего одна минута.

Комсомольцы собрали производственное совещание.

— Коляскин может делать все, что угодно, — говорил механик. — Но за группу шлифовальных станков моего отделения отвечаю я. Не позволю — и все. К Ивану Алексеевичу пойду. Честное слово.

После производственного совещания, на котором так и не было достигнуто соглашение, Тимошенко предложил облегчить планшайбу, вырезав в ней «окна»…

Комсомольцы решили сделать это на свой страх и риск и в случае успеха пригласить механика.

Когда новую планшайбу поставили на станок и все пошло сразу хорошо, механик смутился.

— Ладно уж, — сдался он. — Но в следующий раз ни за что на свете… Станок — это сложнейший механизм, не мясорубка какая-нибудь. А вы варвары, неучи и невежды.

Тимошенко догнал Коляскина, но вскоре Коляскин решительно вырвался вперед. Он знал математику и механику, учился в заводском вечернем техникуме, а Тимошенко кончил только четыре класса. Именно этому обстоятельству приписывали победу Коляскина.

Несколько дней спустя к Тимошенко пришел в цех Лихачев. Они прошли вместе в механосборочный, куда, собственно, Лихачев и направлялся, и, пока шли, разговаривали о культуре труда, о прогрессе, о том, почему нельзя было так запросто вырезать «окна» в планшайбе станка, и о науке сопротивления материалов.

Лихачев говорил, что современная сложная техника требует не только практического опыта работы, но и теоретических познании.

На несколько минут они остановились, глядя, как медленно, неприметно, едва вращая ролики, ползет конвейер.

* * *

Наш конвейер, наше поточное производство… Это прежде всего целый мир связей, где один человек не может существовать без другого, один нужен другому и где все находится в постоянном поступательном движении и все понимают — останавливаться нельзя. Страна не может ждать автомобилей, конвейер не может ждать деталей. Нельзя останавливаться ни на минуту.