Лихачи, или Черный ворон, я не твой
Шрифт:
– Почему именно красотка? – насмешливо повел он бровью.
Возможно, он хотел услышать комплимент из ее уст. Дескать, у такого красавчика в числе побед могут быть только красотки. Но Вика не стала льстить ему. Много чести для такого развратника, как он.
– Где эта особа, как ты выразился?
– Я не выражался. Я говорил о ней в нормальном тоне, без мата… – усмехнулся он. – А если без шуток, то нет ее. Где-то за границей. В Турцию поехала, горничной в отеле работать…
– В каком отеле?
– Ты что, не знаешь, как девушек в сексуальное рабство
– Не знаю, меня не заманивали…
Она поймала себя на мысли, что была бы не против, если бы в такое рабство заманил ее Андрей. Хотя бы на одну ночку. Но лучше – на всю жизнь…
– А ее заманили…
– Ты говоришь о ней в неопределенном роде. Как зовут, как фамилия, адрес, год рождения?..
– Ты мне не веришь, – удрученно посмотрел на нее Андрей. – И следователь не верит…
– Но тебе нужно алиби. Я могла бы заняться ее розыском. Может, найдется… Но что-то мне подсказывает, что такой девушки не существует в природе…
– Как и алиби… Как хочешь, так и думай. Но я никого не убивал. В банде Казимирова не состоял…
– И с Риммой не спал, да? – сказала ехидно Вика.
– Спал, если ты этого хочешь! Спал, но до того, как узнал, кто она такая…
– Ты ее любишь?
– Уже нет.
– Почему? Потому что она преступница?
– Может быть.
– Тогда и я преступница. Не перед законом, но перед тобой… Ты и меня поэтому не любишь?
Как же ей хотелось услышать, что он любит ее. И как было страшно узнать, что к прошлому возврата нет.
– Я не хочу об этом говорить, – нахмурился Андрей.
– Почему? Мы могли бы выяснить…
– Все! – оборвал он ее резко. – Закрыли тему!.. Еще одно слово про любовь, и я вызову конвоира…
Вика могла судить о его чувствах по реакции на свои слова. Он не хотел говорить о любви, потому что неспокойно у него в душе. Значит, есть там еще чувства. Есть, чему волноваться…
– Я и сама уйду…
Вика решила изобразить обиду. И поднялась со своего места, ожидая, что Андрей ее удержит. Но он молча и безучастно смотрел на нее… Ну что он за человек такой?..
Она снова села, положила руки на стол.
– Еще один вопрос, и ухожу… Как ты живешь здесь, в тюрьме?
– Нормально. Отдельная камера. Телевизора, правда, нет, но в целом все хорошо…
– Будет тебе телевизор, я позабочусь.
– Не надо.
– И передачу не возьмешь?
Она поставила на стол все это время стоявшую возле ног сумку с продуктами. Но Андрей даже не глянул на нее.
– Не положено.
– Там нет запрещенных вложений…
– Передачи заключенным передаются в установленном порядке. Конвоир заберет…
– И кому ты это рассказываешь? – возмутилась Вика. – Как будто я не знаю, как к тебе здесь относятся… Не хочешь, как хочешь!
Она забрала посылку и, не прощаясь, вышла из помещения. Все, хватит с нее. Больше она никогда не будет бегать за этим бездушным чурбаном. Пусть живет как знает…
Андрей чувствовал себя полным кретином. Вика так старалась ради него, а он повел
Она была права, в тюрьме к нему относились неплохо. И передачу, которую она принесла, позволили бы взять в камеру. Было бы приятно есть пирожки, приготовленные ее руками… Но он сам все испортил. Фактически прогнал Вику. Что, если она никогда больше к нему не придет…
В камеру заглянул конвоир.
– Андрей Павлович, выходим!
Он обращался к нему по имени-отчеству. Андрей уже заметил, что мало кто в тюрьме верит в его причастность к делу об ограблениях. Даже следователь и тот сомневается. Хотя со всем присущим ему упорством и пытается прижать к стенке. И прижал же. Не мог Андрей найти свою давнюю подружку Иру, с которой крутил любовь в позапрошлый свой отпуск. Они отдыхали, а Казимиров в это время со своими ублюдками инкассаторов грабил. И как только у них паленый пистолет сохранился? Видно, не любят они выбрасывать оружие…
– Может, я здесь пока побуду? – просительно глянул на конвоира Андрей.
Виктор Синицкий служил в изоляторе второй год. Пришел сюда сразу после службы в армии, где также охранял зэков, но не в СИЗО, а в исправительной колонии. Нормальный парень, правильные взгляды на жизнь. Ну, химичил немного – тому сигареты за три цены, тому пожрать чего. А однажды попался по-крупному. Наркотики хотел заключенному передать. За это как минимум следовало увольнение. Но Андрей вызвал к себе парня, поговорил с ним по душам. Оказывается, лучший друг его в тюрьме оказался, денег много в карты проиграл, а кредиторы условие ему поставили – достанешь граммов сто травки, получишь отпущение долгов. Виктор пошел другу навстречу… Андрей не стал никому ничего докладывать. Даже траву разрешил в камеру доставить, чтобы от должника отвязались… В свое время он помог Виктору, сейчас тот, в свою очередь, относился к нему по-человечески.
– Да побудь, – кивнул конвоир.
Они оба знали, что за встречей с Викой должен был последовать допрос. Пока не появился следователь Колечкин, Андрею полагалось дожидаться его в душном стакане-отстойнике. Но в помещении для работы следователей и воздуха больше, и температура гораздо комфортней.
Александр Илларионович не заставил себя долго ждать.
– Андрей, у меня к вам дело! – чуть ли не с порога объявил он.
– Кто бы сомневался.
– Нет, вы меня не совсем поняли. Допрашивать я вас сегодня не буду. Сейчас мы с вами отправимся в больницу, к Станиславу Казимирову.
– Очная ставка?
– Что-то вроде того. Только вы должны выступить в роли оперуполномоченного. То есть как будто ничего не произошло и вы по-прежнему находитесь на своей должности… Казимиров еще вчера пришел в себя, но до сих пор молчит. С ним говоришь, но как об стенку горох. Вы должны разговорить его. Беседа будет записываться, санкция на запись есть, так что все признания Казимирова будут иметь юридическую силу. Даже не буду говорить, что это все в ваших интересах. Если он признает, что вы ни в чем не виновны, то с вас тут же снимут все обвинения…