Лихое братство Тортуги и Ямайки
Шрифт:
Из рассказа о ваших укреплениях, который вы мне предствили, видно, что совершенно невозможно, чтобы эти люди могли их уничтожить… Я советую вам разместить тысячу человек внутри, а две сотни — возле реки, по которой они собираются достичь Северного моря, на случай, если некоторые из них спасутся, пройдя через горы; дон Родриго Сермадо, новый губернатор Тиусигаля, возглавил три сотни людей, чтобы напасть на них с тыла, как только они атакуют вас; поскольку вряд ли их багаж будет при них, примите все необходимые меры, ибо эти черти знают уловки, совершенно нам неведомые.
Когда вы увидите их на расстоянии аркебузного выстрела, пусть ваши люди стреляют двадцатка за двадцаткой, чтобы огонь велся постоянно, и когда они пойдут в атаку, кричите, чтобы напугать их; и смело атакуйте их с белыми шлемами на голове, тогда как дон Родриго ударит им в тыл. Я надеюсь, что Бог будет содействовать нашим планам, поскольку они имеют целью восстановление Его славы и уничтожение этих новых турков. Внушите вашим людям мужество, ибо, если они последуют вашему примеру, им это зачтется на небе, и, если они победят, у них будет много золота и серебра, коим сии разбойники нагружены».
Однако пираты оказались более искусными воинами, чем их враги. После захвата испанских укреплений они исполнили Те Deum, благодаря Господа за ниспосланную им победу, затем 60 человек поскакали на трофейных лошадях в лагерь, спеша поделиться радостной вестью со своими товарищами.
«В продолжение этого времени трехсотенный испанский отряд не оставался без дела, — сообщает о дальнейших событиях Архенгольц. — Едва заметив, с наступлением дня, удаление большей части флибустьеров, он выступил вперед, предполагая, что нападение на укрепление сделано спереди и… закончилось несчастливо. Флибустьеры, оставшиеся в лагере, находились в плохом положении: они должны были защищать багаж и множество лошадей, караулить пленных и при всем том защищаться против неприятеля, вчетверо их сильнейшего. Но испанцы не воспользовались всеми этими выгодами, а, напротив, действовали очень боязливо. Вместо того, чтобы доказать свое превосходство быстрым и решительным нападением, они предложили переговоры. Один офицер подошел к самому лагерю флибустьеров и объявил им, что нападение их товарищей на укрепление не удалось, что они в настоящее время спасаются бегством и никак не уйдут от отряда в 200 человек, поставленного у реки. Сообщив предварительно это известие, он старался доказать оставшимся в лагере, что и они погибнут неминуемо, если не сдадутся… В последнем случае он торжественно обещал им от имени генерала, что им дозволят спокойно продолжать свое путешествие к Северному морю под прикрытием испанского отряда.
Флибустьеры очень сомневались как в истине известия о разгроме своих товарищей, так и в обещании испанского генерала, и смело отвечали, что, если даже испанцы… уничтожили две трети их отряда, остатки его справятся с ними всеми, что они прошли в глубь страны единственно за тем, чтобы возвратиться на свою родину, и надеются исполнить это наперекор всем усилиям испанцев не допустить их до того. С этим ответом офицер уехал, но флибустьеры не удовольствовались тем Увидев вскоре сигналы товарищей и не опасаясь более нападения, они оставили багаж и пленных под присмотром незначительного караула, сели на коней и сами неожиданно напали на вызывавших их испанцев, убили значительное число их и рассеяли остальных. Овладев, таким образом, всей страной, оба отряда соединились и провели остальную часть дня на месте для отдыха. Между тем, флибустьеров все еще беспокоила одна забота: они узнали от пленных, что в 6 лье дальше находится другое укрепление, сильнее только что взятого, и его также невозможно миновать, что множество спасшихся от смерти солдат поднимут всю страну, соединятся с отрядом в укреплении и еще более затруднят им и без того опасный переход… В отдалении увидели они на нескольких высоких горах огни, которые не без основания сочли сигнальными. Однако же на следующий день они продолжили свой путь, изувечив 900 лошадей, которых не могли увести, и почти столько же взяли с собой — не так для езды и перевозки багажа, как ради пищи в ходе, без сомнения, еще долгого пути».
15 января отряд прошел мимо упомянутого испанского укрепления и остановился на ночлег в четырех лье от него. Поскольку строительные работы в этом укреплении еще не были завершены, испанцы, напуганные известием о недавней победе флибустьеров, не рискнули вступить с ними в новое сражение.
16-го числа отряд преодолел еще порядка шести лье. «Наконец 17-го, на шестнадцатый день нашего похода, — сообщает Равено де Люссан, — мы прибыли к этой реке, столь желаемой, и немедленно вошли в лес на ее берегу, где каждый принялся в поте лица своего рубить деревья, чтобы построить специальные бочки (Piperies), которые служили бы нам для спуска [по реке]».
Архенгольц ошибочно предположил, что флибустьеры собирались спускаться к Карибскому морю по реке Магдалене, которая, как известно, протекает в Южной Америке. В действительности это была река Коко.
Бочки, или короба, предназначавшиеся для плавания по бурным водам реки, строились из досок легкого дерева Mabot d’berbe; доски скреплялись между собой лианами и канатами, сплетенными из длинных полос древесной коры. В одном таком плавсредстве могли поместиться два человека с багажом и оружием; при этом короб погружался в воду на глубину до 2–3 футов. Управлять им можно было с помощью длинного шеста, служившего также для предотвращения столкновения со скалами и большими камнями, на которые их могло вынести стремительное течение.
«Эта река берет свое начало в горах Сеговии, — пишет Равено де Люссан, — и впадает в Северное море близ мыса Грасьяс-а-Дьос после того, как проносит свои воды со страшной скоростью мимо бесконечного множества невероятно огромных скал, через ужасные пропасти, которые невозможно себе представить, и большое количество водопадов, числом более ста, как больших, так и малых, расположенных на некотором расстоянии один от другого, особенно три, на которые невозможно смотреть без содрогания, и голова идет кругом, когда видишь и слышишь, как вода низвергается с такой высоты в эти ужасные пропасти».
Перед тем как пуститься в плавание по реке, флибустьеры зарезали часть лошадей и засолили их мясо. Затем перетащили короба из леса на берег, отпустили пленных испанцев и, помолившись, приступили к спуску своих экзотических плавсредств на воду. «Маленькие машины с самого начала были увлечены с ужасной силой быстрым потоком, перебрасываемы волнами и покрываемы пенящейся водой, так что одна лишь легкость их делала поднятие возможным, причем пираты обыкновенно были выбрасываемы и держались за края, — рассказывает Архенгольц. — Но это беспрестанное держание истощало силы и препятствовало принятию других мер безопасности, из-за чего флибустьеры решились привязывать себя к своим корзинам… Привязанные, они могли действовать с большей легкостью, потому что должны были беспрерывно работать шестами, чтобы избегнуть постоянно встречавшихся скал. Но это часто не удавалось, а между тем флибустьеры, привязанные к корзинам, увлекаемым в бездну, тяжестью своей топили их окончательно, или, опрокинувшись, захлебывались и тонули. Иные спасались, правда, но с потерей всего своего имущества.
Огромные водопады, в которых вода низвергалась со страшной высоты… заставляли содрогаться самых мужественных пиратов, как ни привыкли они к опасностям Оказавшись по-соседсгву с подобными водопадами, они употребляли все свои силы для достижения ближайшего берега, там вытаскивали свои машины на берег, разгружали их и навьючивали весь груз на себя… Обремененные таким образом, они переползали через целые гряды скал, пока не достигали конца водопада Потом отправляли несколько человек на место выгрузки, те вталкивали машины в воду, сносившую их вниз, где флибустьеры пускались вплавь ловить их. Между тем течение было столь стремительным, что часто суда эти молнией проносились мимо поджидавших их. Те, кто претерпевал неудачу в ловле, выплывали на берег и принимались строить новые короба.
Некоторое время эта странная флотилия держалась вместе, чтобы взаимно помогать друг другу, но следствием этого было много несчастий. Один короб, увлекаемый потоком, часто наваливался на другой, и нередко оба тонули; иные попадали на скалы, с которых только с трудом и то изредка могли освободиться, потому что следовавшие за ними мешали им в этом В таких случаях оставалось одно средство: развязать веревки и доверить себя реке на разрозненных досках. На третий день плавания Равено де Люссан сообщил своим товарищам, что поскольку теперь нечего больше опасаться испанцев, то совместное опасное плавание становится совершенно излишним, и что теперь все внимание следует обратить не на защиту от неприятелей, а единственно на преодоление препятствий… Он уговорил их плыть далее врозь, причем передние должны были извещать плывущих сзади сигналами об опаснейших местах и указывать удобнейшие места для высадок. Несмотря на все эти предосторожности, однако, ежедневно несколько человек были поглощаемы рекой».