Лихорадка
Шрифт:
Клэр отыскала записи, сделанные врачами «скорой помощи». Двадцать пять страниц хранили историю двадцати пяти вызовов за последние тридцать лет, и все они были связаны с одним и тем же недугом: «Хроническая эпилепсия, припадки…», «припадок, травмирована кожа головы…», «припадок, рваная рана щеки…» Припадок, припадок, припадок. И каждый раз доктор Помрой выпускал Эмерсона из больницы без дальнейшего обследования. Она так и не нашла сведений о какой-либо диагностике.
Пусть пациенты любили Помроя, но в данном случае он явно
Клэр зашла в комнату для осмотров.
Уоррен Эмерсон лежал на процедурном столе лицом вверх. На фоне новенького, сверкающего оборудования, которое его окружало, одежда старика казалась еще более ветхой и потрепанной. Ему частично сбрили волосы, на коже головы виднелись свежие швы. Услышав, что кто-то вошел, старик медленно повернул голову в сторону Клэр. Казалось, он узнал ее — слабая улыбка тронула его губы.
— Господин Эмерсон, — обратилась к нему Клэр. — Я доктор Эллиот.
— Вы были там.
— Да, когда у вас случился приступ.
— Я хотел поблагодарить вас.
— За что?
— Я не люблю приходить в себя в одиночестве. Я не люблю, когда… — Он замолчал и уставился в потолок. — Можно мне домой?
— Вот об этом я и хотела поговорить с вами. Поскольку доктор Помрой скончался, у вас теперь нет лечащего врача. Хотите, чтобы я стала вашим доктором?
— Мне уже не нужен врач. Мне уже никто не поможет.
Улыбнувшись, она потрепала его по плечу. Под пыльными слоями одежды его тело казалось усохшим, мумифицированным.
— Думаю, я смогу вам помочь. Прежде всего нам с вами нужно попытаться контролировать эти приступы. Как часто они случаются?
— Не знаю. Иногда я просыпаюсь на полу и догадываюсь, что это был приступ.
— А у вас нет домашних? Вы живете один?
— Да, мэм. — Он грустно улыбнулся. — Ну, если не считать кошки, Моны.
— А как вам кажется, часто ли случаются приступы?
Он заколебался.
— Несколько раз в месяц.
— И какие лекарства вы принимаете?
— Я уже давно отказался от них. Никакого толку от этих таблеток.
Клэр раздраженно вздохнула.
— Господин Эмерсон, вы не можете вот так запросто отказаться от лекарств.
— Но они мне больше не нужны. Я уже готов умереть. — Он произнес это тихо, без какого-либо страха, даже без намека на жалость к самому себе. Это была скорее констатация факта: «Я скоро умру, и с этим ничего не поделаешь».
Она уже слышала подобные предсказания от других пациентов. Их доставляли в больницу в далеко не безнадежном состоянии, и тем не менее они с тихой убежденностью говорили Клэр: «На этот раз мне не выкарабкаться». Она пыталась переубедить их, хотя и чувствовала леденящее душу приближение смерти. Казалось, пациенты всегда знали, что конец близок. Если они говорили, что умрут, то непременно умирали.
Глядя в спокойные глаза Уоррена Эмерсона, она снова ощутила этот холодок. Но, отбросив ненужные сомнения, продолжила осмотр.
— Я должна посмотреть ваши глаза, — сказала она, потянувшись за офтальмоскопом.
Он обреченно вздохнул и позволил ей исследовать сетчатку.
— Вы когда-нибудь обращались к невропатологу по поводу ваших припадков? Может быть, к нейрохирургу?
— Было дело, только очень давно. Когда мне было семнадцать. От удивления она резко выпрямилась и убрала офтальмоскоп.
— Но ведь прошло почти пятьдесят лет.
— Он-то мне и сказал, что у меня эпилепсия. И что это на всю жизнь.
— И с тех пор вы не были у невропатолога?
— Нет, мэм. Доктор Помрой — он наблюдал меня, после того как я вернулся в Транквиль.
Клэр продолжила осмотр, но никаких неврологических отклонений так и не обнаружила. Сердце и легкие были в норме, живот не вздут.
— А доктор Помрой никогда не делал вам компьютерную томограмму головного мозга?
— Делал рентген несколько лет назад, после того как я упал и ударился головой. Он подумал, что я мог разбить череп, но все оказалось в порядке. Похоже, у меня чересчур крепкая голова.
— А в какой-то другой больнице вы были?
— Нет, мэм. Я почти всю жизнь прожил в Транквиле. И никуда меня не тянуло отсюда. — В его голосе прозвучали нотки сожаления. — А теперь слишком поздно.
— Слишком поздно для чего, господин Эмерсон?
— Господь не дает нам второй попытки.
Она не обнаружила у старика никаких отклонений. И все-таки ей не хотелось отпускать его в пустой и холодный дом.
К тому же ее беспокоила оброненная им фраза: «Я уже готов умереть».
— Господин Эмерсон, — начала она, — я хочу задержать вас в больнице до завтра, чтобы провести обследования. Нужно убедиться, что никаких иных причин, вызывающих ваши приступы, нет.
— Да я прожил с ними почти всю жизнь.
— Но вы так давно не проходили обследование. Я хочу снова назначить вам лекарства, и мне нужно сделать снимки вашего мозга. Если все будет нормально, завтра я отпущу вас домой.
— Мона не любит голодать.
— Ничего с ней не случится. Сейчас вам нужно думать о себе. О своем здоровье.
— Но я не кормил ее с прошлого вечера. Она будет мяукать…
— Я прослежу за тем, чтобы ваша кошка не голодала, если только в ней причина. Ну как, договорились?
Некоторое время он изучающее глядел на доктора Эллиот, пытаясь решить, может ли он вверить судьбу своего лучшего и, возможно, единственного друга этой едва знакомой женщине.
— Тунец, — сдался он наконец. — Сегодня она ждет тунца.
Клэр кивнула.
— Тунец так тунец.
Вернувшись на пост медсестры, она сразу же позвонила в отделение рентгенологии.
— Я госпитализирую пациента по имени Уоррен Эмерсон. Мне нужна компьютерная томограмма его головы.
— Диагноз?
— Эпилептические припадки. Нужно исключить опухоль мозга.