Лик Архистратига
Шрифт:
— Левой! Левой! — раздавалась размеренная команда.
Человек тридцать — сорок молодых людей, одетых в коричневые рубашки, такие же штаны и солдатские ботинки с высокими голенищами вышагивали по шоссе скорым строевым шагом. Отряд этот можно было бы посчитать за скаутский, но вместо синих галстуков на шее у каждого красовался коричневый, под стать рубашке и брюкам. Такой одежды ещё не было ни у кого в Германии. А неустанная армейская выправка просто радовала глаз, потому что боевым строевым маршем даже регулярные войска не всегда ходить умели. Это было известно ещё со времён Первой Мировой войны.
— Левой! Левой! — не уставал повторять разводящий.
Штурмовики
— Стой! Раз, два! — перебил разводящего отрядный, ещё один из молодых людей ничем от других не отличавшийся, только шедший не в колонне, даже не в начале, а сбоку.
Штурмовики чётко выполнили команду, а отрядный скомандовал снова:
— На-ле-во!
Штурмовики опять чётко выполнили команду. Из Германии сюда путь был не из лёгких, однако ни один из штурмового отряда даже не показывал одышки.
— Бауэр, ко мне! — снова отдал приказ отрядный.
Разводящий мигом оказался рядом. Отрядный немного помедлил, но потом пришёл всё же к какому-то внутреннему решению, ни с кем не советуясь и подчиняясь только собственной интуиции. Во всяком случае, решимость молодого человека говорила много больше каких-нибудь слов.
— Значит так, — обратился он к Бауэру. — Берёшь десяток своих, и по этой дороге огибаете Дорнах с севера. Оттуда совсем близко до ашрама [34] Гетенаума. В это время мы завершим марш-бросок возле центральных южных ворот. И хотя Штайнер повсюду рекламирует свободу своего ашрама, только ворота на ночь всё равно закрываются. Поэтому мы взорвём гранату под главными воротами. Они вряд ли пострадают из-за своей тяжести, но тебе это будет сигналом, поскольку взрыв отвлечёт внимание остальных. У нас с южной стороны поднимется суматоха среди жителей городка, но внушение о спокойствии мы берём на себя. Главное — ты с командой должен проникнуть в Гетенаум через запасной северный выход, открыть нам ворота и не дать Рудольфу Штайнеру удрать, потому что какая крепость без командира и если он скроется, значит, весь наш марш-бросок можно выбросить псу под хвост. Всё понял? Выполнять!
34
Ашрам (ст. инд.) — Закрытый монастырь для семинаристов индуизма.
Бауэр тут же отделил десять человек и отработанным ускоренным маршем отправился с ними по северной дороге. Остальные перестроились и продолжили путь по ранее намеченному маршруту. В ночное спокойное время жители пограничного с Германией городка мирно спали. А если кого мучила бессонница, то успешно занимающихся своими бессонными делами уважаемых горожан не интересовали марширующие юнцы. Поэтому никто не обращал на штурмовиков особого внимания.
И не принято было в Швейцарии обращать на кого-нибудь пристальное внимание, тем более, показывать невоспитанное любопытство. Это страна неукоснительно держалась позиций нейтралитета не только к мировым и особенно соседним государствам, а к каждому человеку в отдельности. За такое лояльное отношение к людям различных национальностей, многострадальная страна заработала всеобщее уважение.
Штурмовики быстрым маршем миновали окраину, но в Альбер-плац — район, изобилующий государственными, финансовыми и протокольными учреждениями — заходить не стали. Впрочем, город был не такой уж большой и обойти центр, на всякий случай, не составляло особого труда, что Рэм и сделал с оставшимся в его подчинении отрядом.
Но Гетенаум, разросшийся в Дорнах, как город в городе, и получивший от самого Штайнера наименование ашрама, на индийский лад, составлял единую цель операции. Мало того, к Рудольфу Штайнеру давно уже внимательно прислушивались люди очень тяжёлых политически-весовых категорий не только в этой стране, а в соседней Германии, Австрии и даже Италии.
Реальная опасность возникновения новой религии в Европе появилась, когда очередными учениками, зачисленными в антропософский Гетенаум, оказались Вальтер Даре, германский фельдмаршал Мольтке и ещё несколько ведущих немецких политиков. Влияние весомых государственных личностей на общее население Германии было очевидным и распространение через них новой веры в мир, провозглашавшей любовь к ближнему и беспредметный альтруизм было реальной опасностью.
С этим Рэм примириться не мог.
— Сам Штайнер никакого особого внимания не заслуживает, — думал предводитель штурмовиков, — но когда к возможности «спасения души» оккультным путём устремляются не только ничего не значащие гуманитарии, но люди совсем другого склада души и функционального мировоззрения, владеющие реальной действующей армией, это ни в какой степени недопустимо и неприемлемо.
Гетенаум, официально принадлежавший Европейскому Антропософскому обществу, совсем недавно начал усиленно разрастаться и за короткое время действительно стал городом в городе. Примерно, как католические миссионеры побывали во всех досягаемых странах, обращая в христианство даже каннибалов, так насельники ашрама сеяли зёрна своей веры по умам доверчивых жителей всей Европы.
Рудольф Штайнер принялся идеи оккультизма приносить в общество, особенно если его слушали. Одним из основных заявлений являлся принцип духовного объединения, который может послужить во благо не только отдельных личностей, но развитию любого государства. Тем более, Германия после тяжёлой Первой Мировой войны была на грани полнейшего анархизма и любым проявлениям умов оказывала особое внимание.
Фундаментом становления любого общества во все времена была только «кровь и почва». Либо нация живёт, среди покорённых, раздавленных народностей, становящихся тут же врагами друг для друга, либо избранники живут в единстве, учитывая интересы всех народов земли. Но никогда и нигде пряников на всех не хватало и всегда в любой, даже самой нецивильной стране, человеку нужен был хозяин. Поэтому «розовое» существование чуть ли не индийского ашрама было без суда приговорено к весёлому красному пламени онгона.
На пути штурмовиков в конце переулка показалось внушительное здание, отделанное чёрным мрамором, — рейхстаг возникающей новой религии.
— Бейц, Майер, — отдал команду Рэм двоим штурмовикам. — Как только услышите наших — гранату под створки ворот, да не задерживайтесь. Это уже не учение. Время у нас будет ограничено.
Парни молча отдали честь по воинскому уставу, разделились и по противоположным сторонам улицы принялись подбираться к высокой стене ашрама, выглядевшей точно средневековая крепость. Хоть ни на стенах, ни в проходной охранников в это время суток не наблюдалось, однако осторожность никогда никому ещё вреда не приносила.