Лик Ветра. Том 3
Шрифт:
– За то время, что прошло с известных нам событий здесь могло произойти что угодно и жить тут мог кто угодно. Поэтому я бы не списывала все эти знания на людей из Холденфелла.
– Ты права. В любом случае эта библиотека настоящая находка. Гляди, здесь есть книги на эльфийском, общем и даже языке гномов. Придания, мифы, легенды. Если изучить и перевести все, что находится в этой комнате, я уверен можно будет найти объяснение абсолютно всему, что мы знаем об этом мире.
– Вероятно. Но закапываться в них по самую голову не лучшая идея. Пока ты пытаешься познать знания остального мира, мир, который вокруг
– Пожалуй, свежий воздух пойдет мне на пользу.
Сарвилл поднялся с пола, отряхнул штаны от пыли и накинул на плечи плащ.
– Нужно дать глазам время привыкнуть, – сказал медведь, выйдя на улицу и прикрыв ладонью лицо. – Нордхолл изменился.
Снег, которым было завалено все вокруг, когда они прибыли в крепость, исчез, а все здания посвежели, словно вместе с осадками, кто-то сгреб гарь и обветшалость со строений.
– Ты очень давно не показывался снаружи. Здесь проделано много работы. Сторожевые башни почти восстановлены, – волшебница устремила взгляд наверх. – На них уже дежурят лучники и даже если кому-нибудь взбредет в голову подняться сюда, он не останется незамеченным.
– У нас нет таких врагов, которые могут принести на вершину Призрачных Гор войну?
– Пока нет. Кроме Рогара. Но в данный момент у него есть заботы важнее, чем гонятся за твоей неуловимой головой.
– О чем ты? – медведь, все еще щурясь от солнца посмотрел на волшебницу.
– Мои люди доложили, что император Творса отплыл с полуострова и направился на Дордонию. Вероятно, юг сейчас охвачен битвами.
– Паршиво…
– Дордония ждала этой войны много веков. Случившееся ни стало ни для кого неожиданностью. Если Рогар одержит победу и узнает о том, что ты собираешь армию, то непременно придет за тобой в Нордхолл.
– Придется отбиваться.
– Верно. Укрепление всех стен вот-вот будет завершено.
– Надо обучить больше лучников. Будем пользоваться своим преимуществом, на случай нападения. Также у меня есть еще несколько идей для того, чтобы сделать Нордхолл неприступной крепостью.
– Я отправлю к тебе строителей.
– Да, сразу после нашей прогулки.
– Тогда пройдемся, – Ноэми движением головы поманила странника за собой.
– Вперед.
Медведь и чародейка спустились по каменной лестнице в другую часть внутреннего двора. Недалеко в тренировочном бою сражались два бородатых северянина как следует прикладывая друг друга своими деревянными щитами. Прямо перед ними кузнец ковал очередной клинок, опуская раскаленную сталь в закипающую воду, а недалеко от него за небольшим столом сидел старик с седой бородой, отросшей до самого пояса, и предлагал прохожим сыграть с ним в бландж.
– Весь внутренний двор удалось избавить от снега не без помощи магии. Надеюсь, ты простишь мне мое вмешательство?
– Чего уж. Как выглядит крепость сейчас мне нравится гораздо больше. Что это? – Сарвилл указал на столпотворение людей между неаккуратно сооруженными прилавками.
– Рынок, – Ноэми посмотрела в удивленные глаза своего спутника. – Да, Сарвилл. Под твоим покровительством сейчас находится двадцать тысяч, верно-служащих тебе северян. Они в первую очередь – люди, а только потом воины. Им, как и остальным живым существам нужны обычные земные радости – выпивка, хорошая еда, публичный дом,
– Ты хочешь сказать, что в крепости есть публичный дом?
– И не только. Рынок образовался вскоре после того, как мы прибыли в Нордхолл. Теперь к нам часто приезжают купцы из Холденфелла и Города Гор, а вчера тут впервые торговал кто-то из Туурина.
– Разве меня перестали боятся? Я был врагом всей Неймерии, когда мы прибывали сюда.
Ноэми проталкивалась сквозь толпу, а Сарвилл следовал за ней пытаясь не упустить из виду чародейку и все, что происходило вокруг них. Купцы по сторонам громкими выкриками пытались угомонить людей, жаждущих получить новинку с востока одними из первых.
Не все мужчины с медальонами торговой гильдии на своих шеях удостаивались такого внимания. Иные стояли в стороне, неистово рвя глотку в надежде привлечь внимание к своим товарам, которые за прошедшее время уже успели изрядно поднадоесть и покрыться пылью.
– Тебя боятся. Это верно, – продолжила чародейка, как только они преодолели столпотворение на рынке. – Но слухи о твоей кровожадности так же быстро умолкли, как и возникли. Туман нынешних более важных обстоятельств застлал пеленой прошлое и теперь, как это обычно бывает, всех волнует только настоящее. К тому же, вряд ли мы тут дождемся обычных гостей с юга, а купцам никогда не было дела до распрей властителей, одним из которых ты сейчас являешься. Тут конюшни.
Сарвилл остановился и беглым взглядом окинул лошадей, стоящих в стойлах.
– Сколько лошадей в армии?
– Не много. Если мы хотим иметь действительно сильную кавалерию, способную в нужный момент на поле боя наклонить чашу весов в нашу сторону, тогда нужно найти источник, который будет поставлять животных. Еще нам непременно понадобиться мастер, способный обучить воинов держаться в седле. Пока конюшни правильнее будет назвать пустыми, чем полными. Пойдем в эту сторону, – чародейка сунула руки в рукава плаща и двинулась с места.
– Что там?
– Сейчас увидишь.
Ноэми и Сарвилл прошли сквозь высокую каменную арку и спустились еще по одной лестнице, вдоль которой на стене здания горели факелы. Ступая по подмерзшим лужам, они вышли в центр большого двора и остановились перед шестью истуканами, вырезанными из дерева.
– Где мы? – странник осматривался в надежде догадаться самостоятельно.
– Сейчас мы находимся в сердце Нордхолла и одновременно самом священном месте во всей крепости, – сказала чародейка, поддаваясь каким-то смешанным чувствам. – Перед тобой Боги северян. Народу нужна вера. Люди приходятся сюда на заре, молиться.
Странник внимательно рассматривал лица божеств, вырезанные на дереве.
– Должно быть ты относишься к этому месту по-особенному?
– Всю жизнь не зная, кто я и откуда, было приятно наконец обрести родину. Теперь я вижу традиции и мотивы северян по-другому…
– Чувствуешь себя одной из них?
Ноэми долго молчала. Снежинки падали на ее лицо, и застывали на кончиках ресниц.
– Ничто не изменит моего прошлого, – сказала наконец она. – Знаешь, когда я думаю о Холденфелле, чаще всего это печальные мысли. Судьба моих матери и отца… Мне до боли обидно за них. За то, как все в итоге сложилось. Но если я и должна была вынести из этого какой-то урок, то я сделала это.