Лика. Повелительница демонов
Шрифт:
— Ну что ж, ничего, — словно про себя пробормотал он и сказал:
— Представьте себе, маркиз дю Плесси только что прибыл в замок со всеми чадами и домочадцами — с маркизой, сыном, пажами, слугами и псарней. У них — именитый гость, принц Конде со своей свитой. Я столкнулся там с ними, маркиз подозвал меня, справился о вас, и знаете, о чем попросил? Привезти к нему Лику, чтобы она заменила одну из фрейлин маркизы. Маркизе пришлось оставить в Астрограде почти всех девушек, которые ее причесывают, развлекают. Она очень взбудоражена приездом принца Конде, и ей, она уверяет, просто необходимы в помощь
— А почему Лику, а не меня? — с вызовом воскликнула Орта.
— Потому что он сказал «миловидные», — без обиняков отрезал Раймон.
— Однако ведь маркиз нашел, что у меня тонкий ум.
— А маркиза желает видеть вокруг себя хорошенькие мордочки.
— Это уж слишком! — воскликнула Орта и бросилась к сестре с явным намерением исцарапать ей лицо.
Но Лика, предвидя маневр сестры, проворно увернулась. С бьющимся сердцем поднялась она в большую комнату, где жила теперь только вдвоем с Мэд. В окно она кликнула мальчика-слугу и приказала ему принести ведро воды и таз.
Она тщательно вымылась и долго расчесывала щеткой свои прекрасные волосы, которые ниспадали ей на плечи шелковистой пелериной. Фантина поднялась к ней и принесла самое лучшее платье из тех, что Лике сшили для лицея. Лика восторгалась им, хотя было оно довольно тусклого, серого цвета. Но зато оно сшито из новой материи, специально купленной у известного суконщика в Ниоре, и его оживляет белый воротник! Это было ее первое длинное платье. Надевая его, она даже пританцовывала от радости. Толстая Фантина в умилении сложила ладони.
— Маленькая моя Лика, да тебя там примут за взрослую девушку. Может, тебе сделать настоящую прическу?
Но Лика отказалась. Женское чутье подсказало ей, что не следует скрывать под пудрой свое единственное украшение.
Она села в старый отцовский мобиль и вместе с братом отправилась в замок Плесси.
Замок пробудился от своего зачарованного сна. Паромобиль оставили Молина, шли по главной аллее, навстречу им неслась музыка. На лужайках резвились длинноногие борзые и маленькие грифоны. Сеньоры в локонах и дамы в переливающихся всеми цветами радуги платьях прогуливались по аллеям. Некоторые из них с удивлением поглядывали на жалкого дворянчика в темной одежде из грубого сукна и девочку-подростка в платье монастырской воспитанницы.
— Одета нелепо, но хорошенькая, — заметила одна из дам, обмахиваясь веером.
«Уж не обо мне ли они говорят? — подумала Лика. — Но чем же нелепо она одета?» — Лика внимательнее оглядела яркие, роскошные туалеты, украшенные кружевами, и ее серое платье вдруг показалось ей неуместным здесь.
Раймон не разделял смущения сестры и был горд ею. Все его мысли были поглощены предстоящим разговором, о котором он собирался просить маркиза Плесси. Добиться отмены налога на четверть красной плесени и четверть добытого свинца для такого знатного родом дворянина наверняка не составит труда. Но обнищавший дворянин понимал лишь одно: живя вдали от двора, он стал похож на простого работягу, и сейчас все эти господа в напудренных локонах, с благовонным дыханием, с их жеманной болтовней ошеломили его. Да, помнится, раньше всячески подчеркивались простота и суровость нравов. Разве не сам император, шокированный слишком большим декольте у юной красавицы из Пуатье, без всяких церемоний плюнул в этот нескромный… и соблазнительный вырез? Раймон читал об этом, но теперь, не имея навыков общения при дворе, растерялся.
С невысокого помоста доносились нежные, пленительные звуки — там сидели музыканты с гобоями, скрипками и флейтами. В большой зеркальной зале под совершенно другую, оглушающюю музыку танцевала молодежь. Лика подумала, что, может, среди танцующих находится и ее кузен Филипп.
— Ну, как вам моя племяшка? — спросил маркиз Плесси, приглашая Лику войти.
. — Если ее приодеть, она будет просто божественна. Душенька, сядьте на этот табурет, чтобы мы могли налюбоваться вами в свое удовольствие.
— Дорогой маркиз, я хотел бы неотлагательно побеседовать с вами о важных делах.
Маркиз изумленно поднял брови на Раймона.
— Вот как? Я вас слушаю.
— Простите, но это сугубо приватный разговор.
Маркиз Плесси бросил на присутствующих покорный взгляд, в котором, однако, сквозила насмешка.
— Прекрасно! Прекрасно. Коли так, пройдемте ко мне в кабинет. Сударыни, извините нас… Мы скоро вернемся.
Лика осталась одна на своем табурете под перекрестными взглядами окружавших ее дам. Она постепенно справилась с овладевшим ею поначалу мучительным волнением. Теперь она уже ясно различала лица вокруг. Большинство дам были ей незнакомы, но рядом с маркизой она увидела очень красивую женщину, которую узнала по белоснежной, с перламутровым отливом шее.
«Графиня де Ришвиль», — вспомнила Лика.
Глядя на расшитое золотом с усеянной бриллиантами шемизеткой платье графини, Анжелика особенно ясно почувствовала, насколько уродливо ее серое платье. Все дамы сверкали с ног до головы. На поясе у них болтались разные безделушки: зеркальца, черепаховые гребни, бонбоньерки, часики. Нет, она, Лика, никогда не будет одета так роскошно. Никогда не сумеет так высокомерно смотреть, разговаривать таким тоненьким и кокетливым голоском, точно во рту у тебя леденец.
— Дорогая, — пропищала одна из дам, — у нее же прелестные волосы, но они не знали настоящего ухода.
— А грудь для пятнадцати лет чересчур мала.
— Но, милая моя, ей только-только тринадцать.
— Если вы желаете знать мое мнение, Анриетта, то прямо скажу вам: ее уже не обтесать!
«Что я пёс, выставленный на продажу, что ли?» — думала Анжелика. Она была так поражена, что даже не слишком оскорбилась.
— Как хотите, но у нее зеленые глаза, — воскликнула графиня де Ришвиль, — а зеленые глаза, как и изумруд, приносят несчастье!
— Это же такой необычный цвет, — возразила другая дама.
— Но они лишены обаяния. Посмотрите, какой холодный взгляд у этой девочки. Нет, право, я не терплю зеленые глаза.
«Неужели они обесценят единственное мое богатство — волосы и глаза?» — думала девочка.
— Конечно, сударыня, — неожиданно сказала она вслух, — спору нет, голубые глаза настоятеля Ньельского аббатства нежнее… и приносят вам счастье, — тише добавила она.
Наступила мертвая тишина. Несколько дам прыснули со смеху, но тут же замолкли. Все растерянно переглядывались, словно не веря, что такие слова смогла произнести эта сидевшая с невозмутимым видом девочка.