Ликей. Новое время (роман второй)
Шрифт:
Он шевельнул губами. Потом прорезался голос.
– Мам, это… мой ребенок?
– Ну а ты как думаешь?
– А Джейн… ты с ней говорила?
– Она не отрицает.
В висках тонко и противно гудело. Все-таки не выспался ни хрена. Может ли такое быть? Джейн… святые угодники, она ж работала в консультации! Где им рекомендовали в свое время абортировать Аньку и Митьку. Она же ликеида! Биолог! Она же не могла залететь, как девочка-маргиналка.
Так не бывает.
Разве что она и вправду любила… уже все забылось, все епитимьи за тот грех, все угрызения, и сам грех забылся. Но помнится сквозь острую душевную боль - блестящие от слез глаза, карие, странно нездешние и шепот, не театральный, просто от невозможности выговорить это вслух: "Алекс, я люблю тебя".
Почему девушки всегда любят таких козлов?
– Алеша…
Ах да, мама же.
– Алеша, ты не расстраивайся. Ничего же страшного не случилось. Ты ничего не знал, и предположить было немыслимо такое. Даже для меня это было удивительно, а ведь я и позже наводила о ней справки. Ты не виноват. Она сознательно скрыла ребенка…
– Господи, второй раз уже такое, - вырвалось у Алексея.
– Нет, не второй, - сердито сказала мать, - это совсем другое дело. Джейн ликеида. С ней не могло бы случиться того, что с этой… несчастной, психически больной девочкой. Джейн сильная. Она не хотела тебе мешать.
"Динка тоже не хотела мешать". Алексей промолчал. С другой стороны, мать права. Джейн не хрупкая, беззащитная девочка, она и на жизнь заработает, и за себя постоит, и за ребенка. Но какое это имеет значение? Он-то какую роль опять сыграл во всем этом?
Эгоцентрик проклятый, сказал он себе. Проехали. Надо думать, что делать, а не какое ты дерьмо…
– Я думаю, Алеша, что ничего страшного не случилось, - уверенно говорила мать, - Джейн тебя любит. Она тебя помнит и очень хорошо к тебе относится. Я думаю, тебе надо с ней встретиться и поговорить. Она живет… сейчас, минуточку… - мать полезла куда-то за адресом, назвала гостиницу, номер комнаты.
– Хорошо, мама. Спасибо, что позвонила. Я подумаю, как лучше сделать.
Алексей полежал еще часа два, тупо глядя в потолок и пытаясь заснуть. Сглотнул две таблетки от головной боли. Почитал Псалтирь. Походил по комнате туда и сюда. Не то, чтобы ему не стало легче, пожалуй - стало. Одна только проблема оставалась нерешенной, и вряд ли кто-то - отец Иоанн, кто-то из друзей - хоть кто-нибудь поможет ее решить.
Алексей тогда скрыл случившееся от Лены. Чтобы не причинять боли. Это было очевидно правильно, и того же мнения был отец Иоанн. Но теперь это становилось невозможным и нечестным.
Господи, и хоть бы это произошло не тогда, когда Лена в больнице, ее мать при смерти, с Митькой непонятно что.
Алексей сжал кулаки. Ткнулся лбом в стену.
Ладно, Господи, все понятно, Ты наказываешь меня по любому поводу. То, что другому легко сошло бы с рук - вон у Славки по жене в каждом аэропорту - мне не сходит. Поддался один раз слабости - и пожалуйста. Но вообще прав Ты, конечно, я это заслужил.
Одного только я не пойму - за что это Ленке?
Она-то ведь совершенно ни в чем не виновата.
Ты же не сила слепая, которой все равно по кому лупить, не карма какая-нибудь, Ты же нас любишь, за что же ей-то так? Ведь это же несправедливо просто!
Воткнувшись теменем в стену, Алексей не двигался. Ведь это подумать только, какое сокровище ему досталось, и как он позорно, позорно с ней поступает… поступил.
Ведь за все годы ни разу, ни одного раза не мог он припомнить, чтобы Лена хоть как-то не так себя повела. Наорала бы на детей от злости - какое там, она вообще не умеет злиться! И когда он приходил домой из рейса, всегда - всегда, без исключений!
– его кормили вкусным ужином и выспрашивали, и сочувствовали, и просто молчали, если он не хотел говорить. И гладили по плечам, и целовали. И выгоняли детей из спальни: папа спит, это святое! И никогда - ни разу!
– не было иначе. Даже при грудных детях. Никогда. Даже когда у Лены был тяжелый тромбофлебит, она отдала детей теще, но сама - ползком - хоть из полуфабрикатов, но приготовила ему еду, когда он вернулся из рейса. И никогда это не было с надрывом, с видом жертвы. Она легкая на подъем - "может, пивка принести тебе?", "булочек хочешь еще?" - и уже несется на кухню. Разбаловала. Он старался ее отблагодарить, как мог, но ей ведь ничего и не нужно было. Ничего, только он сам, его глаза, руки, его любовь. И даже учиться она стала ради него, не очень-то ей это интересно, но ведь учится. И всегда веселая, довольная, солнечная.
Какой там "неравный брак", что там мама говорила? Впрочем, конечно, неравный: ему до такого Божьего дара любви и верности - как до неба.
Он был отвратителен. Он часто был несдержанным и злым. Было даже несколько раз, что он кричал на нее. Ни за что, абсолютно ни за что! Просто потому, что раздражился и распустился. И Ленка плакала. Не в истерике. Тихо, отходила куда-нибудь и плакала, стараясь не показать этого. Вся сникала. Потом его, конечно, мучила совесть, он извинялся. В последние годы, вроде бы, Бог избавил от этого раздражения, и не было уже этих сцен.
Какое у нее чистое, нежное лицо. Светлая, матовая кожа, разве что легкие веснушки на носу. И глаза, карие, как и у Джейн, но совсем другие - будто светятся изнутри. Он помнил каждую мелкую деталь ее лица, ее тела. Лена сильная, не слабее ликеиды, не такая уж она беззащитная. Но за что все это ей? И как ей это сказать? Нет, сказать можно, но… это все равно, что ударить. Как?! Алексей застонал.
Звонок вырвал его из переживаний. Алексей покорно поплелся к ВН, словно на заклание, готовый к чему угодно. С экрана чуть испуганно на него смотрела Агния.
– Алексей, простите. Я, кажется, не вовремя…
– Нет, нет, все нормально, - он постарался принять обычный вид, - занятия ведь у нас завтра, да?
– Да. Вы извините. Я хотела сказать, что не приду больше.
– Это еще почему? Агния, вы… вы передумали креститься?
– Я… нет. Но не так… так я не хочу. Я уеду куда-нибудь. На север.
– Вы говорили со священником?
– Да, но он не верит, не понимает…
– Агния, да объясните, пожалуйста, в чем дело. Я уже ничего не понимаю тоже.
Тонкое, почти прозрачное лицо девушки нервно дрогнуло.
– И вы не верите мне, Алексей. Вы видите, что у вас происходит. Ребенок. Мама Лены. Это из-за меня, вы это понимаете? А отец Иоанн говорит: бросьте эту мистику.
– Вот и бросьте, именно.
– Какие же вы христиане, если вообще не верите в дьявола?
– спросила Агния. Алексей трижды сделал глубокий вдох и выдох.
– Агния, мы верим. Но не во все подряд. Нужны какие-то реальные основания, чтобы говорить о вмешательстве сверхъестественных сил. Просто фантазировать - недостаточно.