Лила, Лила
Шрифт:
– You're one of my heroes, [22] – сказала она, как раз когда Карин Колер потащила его прочь, чтобы познакомить с очередной важной персоной: Йенсом Риглером, главным редактором издательства «Лютер и Розен».
Риглер оказался толстяком с иронической складкой у рта. Когда Карин представила их друг другу, он сказал:
– Наконец-то мы с вами встретились. Кстати, я на вас в обиде.
– За что? – испугался Давид.
– За то, что вы не послали рукопись мне.
22
Вы один из моих фаворитов (англ.).
– Рукопись прислала нам подруга господина Керна, – вмешалась Карин. – Он даже не знал об этом.
– Тогда я в обиде на вашу подругу. Она хотя бы хорошенькая?
Давид смерил его взглядом, пытаясь подыскать более деликатный ответ, чем «сволочь ты!».
И опять Карин пришла на помощь:
– Она просто красавица.
Риглер поднял брови.
– Вы привезли ее с собой?
– Нет.
В тишине, повисшей после резкого ответа Давида, послышался чей-то голос:
– Никто не видел официанта с вином? Он что тут, один-единственный?
Худшие опасения Давида оправдались: Джекки.
Он был в черном блестящем костюме с пурпурной бабочкой. Кожа на скулах разгоряченно-красная, глаза несколько остекленевшие, беспокойно переминается с ноги на ногу.
– Устраивают помпезный прием, а выпить нечего!
– Я принесу, – сказал Давид и исчез в толпе.
Мари все еще разговаривала с лауреатом Букера. Давид обнял ее за плечи, привлек к себе. К счастью, уже после нескольких фраз Джереми Стьюард завел разговор с французским издателем, остановившимся возле них.
– Здесь Джекки, – тихо сказал Давид.
Мари взглянула на него так, будто не расслышала.
Давид подбородком показал ей, куда смотреть.
– Вон он. С Карин Колер и главным редактором «Лютера и Розена». Пьяный, в смокинге.
Мари чуть не расплакалась.
– Сожалею, – сказал Давид.
– Отошли его.
– Не могу.
– Тогда скажи хотя бы, чтоб оставил нас в покое.
Давид пожал плечами.
– Ну что ты в нем нашел?
Давид задумался, потом наконец сказал:
– Мне его жалко.
– Жалко? Джекки?
– Мне всех стариков жалко.
– Серьезно? Почему?
Эта мысль пришла Давиду в голову впервые. И похоже, Мари ею заинтересовалась.
– Потому что они старые. Вся жизнь у них позади. И никто не обращает на них внимания. Оттого я и не могу послать Джекки к черту.
Мари положила руку ему на затылок, притянула к себе.
– Вдобавок он напоминает моего деда. Давид ни одного из своих дедов не знал.
С одним мать разругалась еще со времен своего совершеннолетия. Другой умер, когда Давиду было всего четыре.
– Твой дед тоже столько пил? – Мари пошутила, но Давид остался совершенно серьезен.
– Да. Увы. А когда бывал трезв, рассказывал мне разные истории. Как Джекки.
– Тоже одни и те же? – Мари не хотела впадать в серьезность.
– Да, одни и те же. Но дети это любят. Им не нужны новые истории. Даже в старых они не терпят изменений.
Мари задумчиво улыбнулась.
– Ладно, тогда попробую примириться с дедушкой Джекки.
Давид наградил ее поцелуем.
В ходе этого вечера жизнь Давида еще усложнилась.
На приеме издательства «Драко» они снова встретили Карин Колер, и она повела их на прием издательства «Леопарди». Неафишированное сборище происходило в апартаментах на втором этаже, а народу набилось столько, что Карин Колер немедля оттерли, а Мари с Давидом, которых толпа занесла в ванную, целый час не могли выбраться оттуда. Эту участь они разделили с группой итальянских авторов, которые по-французски рассказывали им о знаменитостях, мелькавших в толчее за открытой дверью ванной. Хорошо, хоть есть где посидеть – унитаз, биде и край наполненной льдом, пивом и белым вином ванны. Только когда народ стал расходиться, Давид и Мари вышли из ванной. Карин Колер куда-то исчезла.
Пока они ждали лифт, не вполне трезвый журналист из австрийского литературного журнала представил Давида важной нью-йоркской редакторше. В битком набитой кабине, съезжая в нижний этаж, она спросила:
– So, what's your book about? [23]
Но не успел он открыть рот, как лифт остановился и важная американка растворилась в толпе.
Давид с радостью согласился, когда Мари предложила закончить вечер бокальчиком вина в гостиничном баре. В худшем случае они встретят там Джекки, и тогда Давид скажет, что они его искали. В лучшем случае – не встретят, и на следующий день Давид скажет ему то же самое.
23
Так о чем же ваша книга? (англ.)
Лучший случай произойти не пожелал. Как только они, протиснувшись мимо посетителей, стоявших на подступах к бару, с нерешительностью неофитов стали озираться по сторонам, кто-то громко провозгласил:
– Давид Керн!
Несколько десятков человек сперва оглянулись на голос, а потом воззрились туда, куда указывал коротышка с бабочкой. Вот, значит, какой он, Давид Керн.
Давид вопросительно посмотрел на Мари.
– Нет, без меня. Но я не обижусь, если ты ненадолго останешься.
Давид переводил взгляд с приветственно машущего Джекки на улыбающуюся Мари, не зная, как поступить. Мари чмокнула его в щеку.
– Не застревай слишком надолго.
Он провожал ее взглядом, пока она не исчезла в холле.
Джекки пристроился на одном из диванов. Рядом сидел какой-то незнакомый Давиду человек. А между ними было свободное место, по которому Джекки сейчас и хлопнул ладонью.
Давид втиснулся между Джекки и незнакомцем.
Джекки с трудом ворочал языком и тыкал указательным пальцем в воздух, чтобы придать весу своим словам и не позволить собеседникам перебить его монолог.