Лилиана и дракон, или Счастье своими руками
Шрифт:
– Кузен, чего ты там плетешься? – молодой и задорный голос принца взбодрил герцога и он, оставив в прошлом свои подозрения, поспешил за господином.
Этот вечер они провели замечательно, отдав должное и жареному мясу, и терпкому вину, и прочим разным вкусностям, приготовленным расторопными поварами для благородных господ.
Утром, кстати сказать, голова почти не болела.
– Марида. – герцог Арно оторвал принца от размышлений, ибо впереди завиднелись городские стены. – Мы почти добрались до твоего будущего домена, кузен. Взгляни, как прекрасна столица Алиегории. Надеюсь, твоя невеста так же красива, как и город, в котором она проживает.
Жуар
Посольство Драккарии прибыло в город холодным зимним днем. Солнце упорно пробивалось сквозь плотные, слоистые облака, но, все равно, над столицей висела розоватая дымка густого, зимнего тумана. Словно сказочное видение вырастали высокие стены, выложенные из светлого камня, горели жаром шлемы стражников, перекликающихся громкими, зычными голосами, тонкие ветви деревьев тянулись к небесам, а снег искрился и переливался, радуясь новому дню.
Стены Мариды играли скорее декоративную роль, потому что город, разрастаясь и ширясь, давно выплеснулся за их пределы, но, все равно, огражденный периметр Верхнего города являлся достойным препятствием на пути врага, коли тому взбредет в голову штурмовать столицу государства.
В глазах принца зажегся искренний интерес и Манзилен порадовался тому, что ему удалось отвлечь молодого господина от невеселых размышлений.
– Говорят, король Алиегории дает бал, по случаю праздника Новогодия. – улыбаясь, произнес кузен принца, поглаживая рукой гладкий подбородок. В отличие от Жуара, обожавшего свои, лихо закрученные, щеголеватые усики, Арно терпеть не мог растительности на лице, гадко и зло подшучивая над почтенными старцами из Королевского совета, обросшими бородами, словно старые пни мхом. – Вначале празднества обещают народное гуляние, затем последует бал, на котором, Жуар, ты будешь представлен своей невесте, принцессе Марии Безупречной, будущей королеве Алиегории.
– А, как же братец короля, мятежный Георг? – нахмурился Жуар, который очень надеялся на то, что принцесса Алиегории оправдает его тайные ожидания. – Поговаривают, что он не смирился с поражением и созывает под свои знамена всех недовольных тем, что король решил выдать свою дочь за чужестранца и, тем паче, не совсем человека.
Как обычно, в мгновение сильного волнения, глаза Жуара изменились – зрачок истончился и сузился, превратившись в вертикальную щель, а белки налились опасной желтизной начинающейся трансформации.
К сожалению, частичной.
Как и многие драккарийцы, в том числе и простолюдины, Жуар наловчился изменять глаза, отращивать клыки и когти, но вот полностью преобразить свой облик и принять вторую ипостась, принц так и не смог.
Впрочем, как и Манзилен.
В этом они не преуспели.
Мгновение и все вернулось на свои места – глаза обрели обычную, человеческую форму, а дракон, так и не проснувшись, притаился и затих.
– Ты справишься. – легкомысленно пожал плечами Арно, пришпоривая своего скакуна. – Нет ничего на свете, с чем не мог бы справиться принц Драккарийского королевства. Не так ли, Бертран?
Мужчина, к которому обратился молодой герцог, все время старавшийся держаться за правым плечом своего господина, неопределенно пожал плечами, помедлив с ответом. Впрочем, герцог и без того знал о том, что Бертран не отличается особой разговорчивостью.
Бертран выглядел, как простолюдин, хотя, вряд ли являлся выходцем из простонародья. Все манеры мужчины выдавали в нем благородного человека, только, вот беда – Бертран совершенно ничего не помнил о своем прошлом.
Год назад, когда герцог Манзилен провожал алиегорийское посольство до самой границы, случилось ему заночевать на крохотном постоялом дворе, где он и приметил широкоплечего человека, мощного телосложения, молчаливого и старавшегося держаться как можно незаметнее.
Вначале, подозрительный герцог принял Бертрана за шпиона враждебного государства, но трактирщик, допрошенный по всем правилам, перепугавшись до полусмерти, рассказал о том, что выловил этого человека из реки.
Незнакомец оказался очень плох и выжил лишь стараниями старухи-знахарки, а затем, дабы расплатиться с обществом за услугу, договорился с трактирщиком и нанялся к тому на работу.
– Превосходный человек, этот Бертран, ваша светлость, – почтительно кланяясь и приседая от страха, бормотал трактирщик. – странный только и несчастный. Не помнит ничего из своего прошлого. Но, работник отменный и как охотник, выше всяких похвал.
Взгляд молодого герцога отяжелел – охотник? Не браконьер ли, случаем?
– Не подумайте ничего плохого, господин. – побледневший до синевы трактирщик затрясся от страха, проклиная свой болтливый язык. – Объявился недавно в наших краях медведь. Жуткая тварина, уж поверьте мне, говорю, как есть, – трактирщик утер вспотевший лоб замызганным платком и продолжил рассказ. – Людоед, как есть людоед, а уж хитрющий какой! Скольких разумных изничтожил, разорвал на части и пожрал – страсть! Детишек малых, да баб, да стариков. Уж и так за ним гонялись и этак, а он, словно заговоренный. Может и не медведь то был вовсе, а беролюд одичавший, кто сейчас скажет? Только вот Бертран, прознав про нашу беду, выбрал себе рогатину покрепче, да и шагнул в лес. Ушел, как и пропал с концами.
Герцог изогнул бровь, показывая, что ожидает продолжения истории, а сам искоса взглянул на того самого Бертрана, спокойно и беспечно продолжавшего раскалывать тяжелые чурки на аккуратные поленья.
– Цельную седмицу никто не видел чужака, а к вечеру седьмого дня из леса прибежал мальчонка, сын углежога. Он и поведал нам о том, что израненный Бертран лежит у них в хижине, а труп огромного зверя остался на поляне в лесу.
Ну, мы, ясное дело, – заволновался трактирщик. – ноги в руки и вперед, в лес, к хижине того самого углежога. Отыскали Бертрана – зверь его подрал без всякой жалости, места на теле не осталось от шрамов, старых и новых, а потом уже и медведя отыскали. Здоровенная тварь, хитрая, матерая, в полтора раза более наших косолапых будет. Откуда только забрел к нам сей ужас, не ведаем, а уж про то, как Бертран с ним сладить сумел, при помощи одной только рогатины, остается лишь догадываться.
Герцог закрутил головой, надеясь увидеть голову медведя на стене трактира, но говорливый хозяин заведения, в ответ на вопрошающий взгляд аристократа, развел руками.
– Господин барон забрал зверя и приказал изготовить чучелко, которое и поставил у себя в замке. Я бывал у барона и чучело то видел, ваша светлость. Страшное дело, да охранят нас Боги-Покровители от подобной напасти.
Заинтересованный герцог, переправив послов через границу, посетил замок барона и самолично лицезрел того самого медведя-людоеда. Громадная тварь стояла, как живая и являлась предметом зависти всех окрестных дворян и предметом гордости смекалистого барона.